Антиметро

Бондаренко Андрей Евгеньевич

– Нельзя сейчас его трогать лишний раз! – возразила Таня, сноровисто доставая из медицинской сумки коробочку с ампулами и шприц. – Я сейчас вколю капитану Горнову одну сильнодействующую штуковину, будем надеяться, что он ненадолго придёт в себя и расскажет, что же, всё-таки, произошло… А вы, господа российские офицеры, не отсвечивайте здесь понапрасну. Мешаете… Погуляйте немного, покурите, посекретничайте вволю. Если, что будет надо, то я крикну.

Лёха, внимательно осмотрев толстую дверь оружейной комнаты, недоумённо передёрнул плечами:

– Ничего не понимаю, Тёмный! Эту мощнейшую стальную дверку, оборудованную

новейшим звуковым замком, могли открыть только два человека: подполковник Мельников и капитан Горнов. Вскрыть её с помощью подручных средств невозможно. Как, впрочем, и взорвать… Что же у нас получается? Горыныч привёл с собой на оружейный склад того, кто потом в него и стрелял?

– Я, кажется, догадываюсь, кто это был, – запечалился Артём.

– Кто же? Ты хочешь сказать, что… Да, нет же! Не может этого быть! Всему же на этом свете существуют пределы!

– Вот, Горыныч придёт в себя и всё нам расскажет. Подождём немного… Кстати, капитан, а для чего здесь оборудованы такие неслабые оружейные склады? Гранатометы, пулемёты, огнемёты, длиннющие ящики с этикетками «Земля-земля»… С кем мы собираемся воевать? Для чего всё это?

– Для эффективной и успешной диверсионной деятельности, – совершенно серьёзно ответил Никоненко. – В полном соответствии с последней военной доктриной. Секретной доктриной, ясен вечер.

– Сам придумал? Небось, только что? Какая ещё – к пьяным и обкуренным ёжикам – диверсионная деятельность?

– Я чистую правду говорю, Тёмный. Чтоб мне до скончания века работать секретарём у Жириновского Владимира Вольфовича! Генералы и маршалы (или, может, кто повыше?) решили следующим образом. Допустим, что в Третьей мировой войне побеждает – как это и не жаль – потенциальный противник. Наступает «ядерная зима» и всё такое прочее… Потом, по прошествии определённого времени, радиационный фон постепенно снижается – вплоть до приемлемых значений. Подлый неприятель занимает наши разрушенные города… Вот, тут и наступает черёд «подземных партизан». Если, конечно, они к тому времени окончательно не сойдут с ума и не перегрызут друг другу глотки… Поэтому станционные оружейные склады оснащены так богато и вдумчиво. То бишь, со всей широтой бессмертной русской души.

– Полный и окончательный бред! – резюмировал Артём. – Впрочем, для нашей страны это совершенно нормально. Вернее, уже привычно. По телевизору ещё и не то можно услышать… Например, выступает – после очередных парламентских выборов – Борис Грызлов и радостно так сообщает, мол: – «Партия «Единая Россия» уверенно победила во всех регионах нашей могучей и бескрайней страны! Ура, дорогие соотечественники! Поздравляю всех истинных патриотов! Лично меня особенно радует тот факт, что шестьдесят два процента электората, отдавшего нам свои голоса, это люди, безусловно, бедные. Следовательно, российский народ – как никогда – доверяет нашей славной партии! Ура!»… Через положенное время газеты публикуют персональный состав депутатской фракции «Единая Россия» в Государственной Думе. Только, по неизвестной причине, бедных людей в этом списке нет – ни единого человека. Наоборот, все – как один (и одна!) – ребятишки известные, обеспеченные и упакованные по полной программе. Нонсенс, однако, если вдуматься…

– Или, вот, ещё, – поддержал разговор Лёха. – Премьер-министр Владимир Путин общается – с телевизионного

экрана – с простым народом. И вещает – с искренней слезой на глазах – мол: – «Стоимость строительства одного погонного метра дорожного полотна в России превышает – в несколько раз – аналогичную стоимость того же полотна в странах Западной Европы. Как такое может быть, уважаемые сограждане? Как? Кто мне объяснит? Ничего не понимаю! С этим несимпатичным перекосом надо беспощадно и целенаправленно бороться!»… То есть, наш Владимир Владимирович искренне удивляется и возмущается, забывая при этом упомянуть, что данное уродливое повышение цен произошло, как раз, в период его восьмилетнего президентского правления… То бишь, всё это время он, якобы, абсолютно ничего не замечал, а теперь – неожиданно для самого себя – наконец-таки, прозрел: – «Ба! Да вокруг меня собрались отъявленные воры, жулики и прохиндеи!»… Прав ты, Тёмный! Сегодняшняя Россия – один сплошной и гадкий парадокс. Ну, и нонсенс, понятное дело…

Из-за длинного стеллажа показались светлые косички, голубые бантики в крупный чёрный горох, и Танин строгий голос объявил:

– Заканчивайте, отважные бойцы легендарного ГРУ, ваш затянувшийся перекур! Горыныч пришёл в себя, только он очень слаб и просит глоток-другой красного вина. Капитан Никоненко, не будете ли вы столь любезны – принести бутылочку вина? Открытую естественно, а к ней – чистый фужер…

– Я мигом, тётенька доктор! – бодро заверил Лёха, бросаясь в коридор. – Одна нога здесь, другая – уже – там…

– Проходи, Тёма, вперёд меня, пообщайся с другом.

Лицо Горыныча было белее наволочки подушки, лежавшей под его головой. Даже седой короткий ёжик волос – на фоне бледной кожи физиономии – смотрелся тёмно-серым. Нос капитана Горнова визуально заострился, глаза глубоко запали, кривой шрам на лице почернел и, такое впечатление, стал гораздо более тонким и коротким – чем раньше.

«По всем внешним признакам – не жилец!», – тут же определил многоопытный внутренний голос. – «Эх, жизнь наша жестянка, хрень подзаборная…».

– Майор, – криво улыбнувшись, тихонько прошептал Горыныч, с трудом шевеля запёкшимися губами. – Это хорошо, что ты здесь… Справишься с обязанностями военного коменданта? Обязательно – справишься… Таня мне уже рассказала про подполковника Мельникова и про…других. Жаль, что всё так получилось… Особенно, Глашу жалко. Моя вина, не доглядел…

– Кто стрелял в тебя? Расскажи, что случилось.

Сзади послышались торопливые шаги.

– Тёмный, возьми у меня бокал! – попросил Лёхин голос. – Я специально его наполнил только наполовину, чтобы капитан Горнов не облился случайно. Если будет надо, то долью.

– Тёма, голову аккуратней и бережней ему приподнимай, – заволновалась Татьяна. – А вы, Горыныч, не торопитесь, пожалуйста! Пейте мелкими глотками, с двухсекундными перерывами после каждого…

Выпив вино до последней капли, Горыныч обессилено откинулся на подушку и печально сообщил:

– Вот, и всё, господа и дамы. Сбылась последняя мечта пожилого маразматика… Теперь и помирать можно. Заодно выясню, есть ли Бог на свете. Пересчитаю задницей адские сковородки…

– Не торопись, пожалуйста, с этим пошлым делом, старина, – терпеливо попросил Артём. – Лучше расскажи – как и что. Кто в тебя стрелял?