Антипобеда

Нестеренко Юрий Леонидович

май 2005, с последующими дополнениями и уточнениями

МОИ СТИХИ В ТЕМУ:

ВОВ

Так вот она, ваша победа! А. Галич

И было так: четыре года В грязи, в крови, в огне пальбы Рабы сражались за свободу, Не зная, что они — рабы. А впрочем — зная. Вой снарядов И взрывы бомб не так страшны, Как меткий взгляд заградотрядов, В тебя упертый со спины. И было ведомо солдатам, Из дома вырванным войной, Что города берутся — к датам. А потому — любой ценой. Не пасовал пред вражьим станом, Но опускал покорно взор Пред особистом-капитаном Отважный боевой майор. И генералам, осужденным В конце тридцатых без вины, А после вдруг освобожденным Хозяином для нужд войны, Не знать, конечно, было б странно, Имея даже штат и штаб, Что раб, по прихоти тирана Возвышенный — все тот же раб. Так значит, ведали. И все же, Себя и прочих не щадя, Сражались, лезли вон из кожи, Спасая задницу вождя. Снося бездарность поражений, Где миллионы гибли зря, А вышедшим из окружений Светил расстрел иль лагеря, Безропотно терпя такое, Чего б терпеть не стали псы, Чтоб вождь рябой с сухой рукою Лукаво щерился в усы. Зачем, зачем, чего же ради — Чтоб говорить бояться вслух? Чтоб в полумертвом Ленинграде От ожиренья Жданов пух? Чтоб в нищих селах, все отдавших, Впрягались женщины в ярмо? Чтоб детям без вести пропавших Носить предателей клеймо? Ах, если б это было просто — В той бойне выбрать верный флаг! Но нет, идеи Холокоста Ничуть

не лучше, чем ГУЛАГ. У тех — все то же было рабство, А не пропагандистский рай. Свобода, равенство и братство… Свободный труд. Arbeit macht frei. И неизменны возраженья, Что, дескать, основная часть Из воевавших шла в сраженья Не за советскую-де власть, Мол, защищали не колхозы И кровопийцу-подлеца, А дом, семью и три березы, Посаженных рукой отца… Но отчего же половодьем Вослед победе в той войне Война со сталинским отродьем Не прокатилась по стране? Садили в небеса патроны, Бурлил ликующий поток, Но вскоре — новые вагоны Везли их дальше на восток. И те, кого вела отвага, Кто встал стеною у Москвы — За проволоками ГУЛАГа Поднять не смели головы. Победа… Сделал дело — в стойло! Свобода… Северная даль. Сорокаградусное пойло, Из меди крашеной медаль. Когда б и впрямь они парадом Освободителей прошли, То в грязь со свастиками рядом И звезды б красные легли. Пусть обуха не сломишь плетью, Однако армия — не плеть! Тому назад уж полстолетья Режим кровавый мог истлеть. И все ж пришел конец запретам, Но, те же лозунги крича, Плетется дряхлый раб с портретом Того же горца-усача. Он страшно недоволен строем, Трехцветным флагом и гербом… Раб тоже может быть героем, Но все ж останется рабом. И что ж мы празднуем в угоду Им всем девятого числа? Тот выиграл, кто обрел свободу. Ну что же, Дойчланд — обрела. А нас свобода только дразнит, А мы — столетьями в плену… На нашей улице — не праздник. Мы проиграли ту войну. 9 мая 2002

Альтернатива

Но помни: в бокале с шампанским кровь И слезы, Маpия. Не пей. Не пей. М. Щербаков

Не по воле поэта, Не по роли балета Жарким выдалось это Сорок первое лето. Не учебные стрельбы, Не штрафные наряды — До Смоленска от Эльбы Долетали снаряды. В тучах пепла и пыли Перли танки по склону, Пикировщики выли, Заходя на колонну. Ветры дымные дули, С неба сыпался гравий, Точки ставили пули В миллион биографий… Так уж выпала фишка, Так куранты пробили — Сгнил вчерашний мальчишка В безымянной могиле. И, лишен даже чести Называться убитым, Стал пропавшим без вести, Исключенным, забытым. Мать заплачет о сыне — Встретит взгляды косые: НУ как он на чужбине? Предал, падла, Россию? Вот и вся благодарность От спасенной державы, Вот и вся лучезарность Несмываемой славы… Но по воле поэта Фишки заново бросим И затвор пистолета В нужный миг перекосим. Желтой гильзы латунной Сталь бойка не коснется, И с погибелью юный Политрук разминется. Был мундир его драный, В жирной копоти пашен, Не кровавою раной, А медалью украшен. За бомбежкой — атака… Сгинул штаб в окруженье, Политрук же, однако, Снова выжил в сраженье. Верой в партию полон, Под огонь пулемета В бой за Сталина вел он Поредевшую роту. Чтобы красному флагу Реять вновь над хлебами, Он в приказе «Ни шагу…» Не имел колебаний. Время было такое… И на станции скоро Он своею рукою Расстрелял паникера. Позже — в речи комбата Уловив опасенье, Не вступая в дебаты, Настрочил донесенье. Сам же бился отважно, Вечно верный приказу, Хоть и раненый дважды, Но смертельно — ни разу. И не ведал пощады К болтуну, к маловеру! Шли чины и награды. Парень делал карьеру. Уж не бегал под танки, А в штабном помещенье Ставил подпись на бланке: Никакого прощенья! Что за лепет: «Потери!» «Не хватило припасов!» Смерть тому, кто, не веря, Не исполнил приказов! …Версты в армии длинны, Но прошли половину, И обратно к Берлину Покатили лавину. Будут блюда и вина, Будут песни и танцы… Но пока — Украина, И в чащобах — повстанцы. Коммунячьего рая Нахлебались с лихвою, Доведенным до края Снова ль жить под Москвою? Нет уж! Хлопцам колхозы Не по слухам знакомы! И взрывались обозы, И пылали райкомы. Что ж герой наш? Он ныне Член политуправленья, Катит по Украине Усмирять население — Брать заложников в хатах, Да прочесывать рощи, И карать виноватых Или тех, кого проще. Снова красного флага Реял шелк над хлебами, Снова стройки ГУЛАГа Пополнялись рабами… Получил исполнитель Новый орден на китель, Шел вперед победитель И дрожал местный житель. Клещи армий сомкнулись, Миф германский развеяв, И домой потянулись Эшелоны трофеев. Вез солдат из Европы Тряпки да патефоны, А начальству холопы Загружали вагоны. Наш герой, прежде слишком Презиравший богатство, Тоже был с барахлишком — Победили, и баста! Хоть и слыл он железным, Был лихим да удалым, Оказался полезным Кой-каким генералам. Покивали решенью Чьи-то жирные лица, И ему — повышенье С переводом в столицу. Дальше — мирные годы… Нет, не лгите, уроды! Это — годы охоты За врагами народа. И герою рассказа (Заодно и Союза) «Выжиганье заразы» Как всегда, не обуза. Клекотали, кружились Телефонные диски, И на подпись ложились Бедоносные списки. Утверждал он не глядя Чрезвычайные меры — Флага красного ради, Или все же карьеры? Что за разница, право, Тем, кто сгинул в подвалах, На речных переправах И на лесоповалах… Но загнулся Иосиф, И Лаврентий нарвался, Наш же, службы не бросив, На плаву оставался. Пережил развенчанья И грызню группировок, Встретил эру молчанья — Бодр, заслужен и ловок. Всласть гноил диссидентов В лагерях да психушках, Гнал в казармы студентов — Соль не в книжках, а в пушках! Ордена свои к датам Надевал непременно, Был в ЦК кандидатом, Дослужился до члена… Словом, сытно и долго Жизнь текла — примечай-ка: У него уж не «Волга» — Персональная «Чайка», В подмосковных хоромах Жить не стыдно и князю, Круг вельможных знакомых, Всюду нужные связи, Все без пыли и шума Доставляют на блюде, Есть приличная сумма В иностранной валюте, В соболях его дочки, Во МГИМО его внуки (С правом вечной отсрочки От военной науки), Шашлыки да охота Отвлекают от скуки… И кому там забота, Что в крови его руки? Нет уж, чертовы фишки, Оставайтесь на месте! Молодому парнишке Лучше сгинуть без вести, Приняв смертную муку, Не увидеть победы… Но прозревшему внуку Не стыдиться за деда. 2004

Справедливость

Враги сожгли родную хату, Сгубили всю его семью. Куда ж теперь идти солдату, Кому нести печаль свою? М. Исаковский

Фашизм — воплощение абсолютного зла.

Многие

Он вернулся в свой город, где все ему так незнакомо. На шинели его — грязь и пепел военных дорог. Повезло: он живой, на пороге родимого дома, Да вот только от дома остался один лишь порог. Этот миг возвращения он представлял постоянно, Сколько раз, замерзая в окопе, мечтал горячо, Как примчится из кухни его хлопотливая Анна, И с улыбкою Гретхен потрется щекой о плечо… Только пепел и грязь. Там, где вспыхнул гигантскою печью Древний город, хранивший творенья искусных умов, Даже тел не осталось — что жалкая плоть человечья Перед огненным смерчем, корежившим балки домов?! Пальцы трогают письма, которые в годы походов Выцветали на солнце и мокли под русским дождем… «Ты же знаешь, что в Дрездене нету военных заводов — Не волнуйся за нас. Береги себя, папочка. Ждем!» Он карателем не был. Какой из него кровопийца?! Он — обычный солдат. Он не выдумал эту войну. Но отныне и присно клеймом палача и убийцы Заклеймят его те, кто сожгли его дочь и жену. Он — «проклятый фашист», и о нем не напишут баллады. Он виновен лишь в том, что исполнил свой долг до конца. Что им горе его? «Так и надо тебе! Так и надо! Пепел жертв крематориев в наши стучится сердца!» Что ж — судите преступников. Всех. Отчего ж вы ослепли? Отчего же вы видите жертв лишь одной стороны? Иль вершители Нюрнберга знают различия в пепле? Иль убитые дети по смерти и то не равны? Снова красные флаги на улицах. Только без свастик. Невеликая разница — слопал тирана тиран. Но, сверкая очками, плешивый трибун-головастик Будет петь о свободе для духом воспрянувших стран. Будет Запад кремлевского монстра одаривать лестью… А солдату, что молча стоит над своею бедой, Утешаться лишь тем, что родные избегли бесчестья, Не достались в усладу насильникам с красной звездой. Абсолютное зло, воплощенное в Анне и Грете, Уничтожено с корнем — кому тут заявишь протест? Все, что он заслужил, что еще он имеет на свете — Деревянный костыль. И железный оплеванный крест. 9 мая 2004 г.

Историческая справка. 13.02.1945 англо-американская авиация в три захода сбросила на Дрезден, где не было объектов военного значения и реальных средств ПВО, 3749 тонн бомб, в основном зажигательных. В результате гигантского пожара, охватившего весь город, погибло не менее 135 тысяч человек (почти вдвое больше, чем в Хиросиме), было уничтожено 35470 зданий, включая памятники архитектуры, сгорели 200 картин Дрезденской галереи. Советские солдаты-«освободители» изнасиловали на территории Германии и стран Восточной Европы не менее двух миллионов женщин. Никаких официальных покаяний по поводу этих преступлений не прозвучало до сих пор.

Парадный марш

Чем кровавей родина, тем надрывней слава, Чем бездарней маршалы, тем пышней парад. Выползла из логова ржавая держава, Вызверилась бельмами крашеных наград. Плещутся над площадью тухлые знамена, Нищий ищет в ящике плесневелый хлеб, Ложью лупят рупоры: «Вспомним поименно!» Склеен-склепан с кляпами всенародный склеп. Лбы разбиты д`o крови от земных поклонов, Мы такие грозные — знайте нашу прыть: Мы своих угрохали тридцать миллионов! Это достижение вам не перекрыть! Крики заскорузлые застревают в глотках, Тянет трупной сладостью с выжженных полей, И бредут колодники в орденских колодках, И в глазах надсмотрщиков плещется елей. Думать не положено, да и неохота, Пафос вместо памяти, дули вместо глаз, Бантиками ленточки, глянцевые фото, Куклы на веревочках, плюшевый экстаз. Для раба хорошего — свежую солому, Для его хозяина — пышный каравай. А за свой родной барак пасть порвем любому, Так, блин, и запомните! Вольно! Наливай! май 2008

Держава

Ностальгирующим

Ах, какая была держава! Ах, какие в ней люди были! Как торжественно-величаво Звуки гимна над миром плыли! Ах, как были открыты лица, Как наполнены светом взгляды! Как красива была столица! Как величественны парады! Проходя триумфальным маршем, Безупречно красивым строем, Молодежь присягала старшим, Закаленным в боях героям — Не деляги и прохиндеи Попадали у нас в кумиры… Ибо в людях жила — идея! Жажда быть в авангарде мира! Что же было такого злого В том, что мы понимали твердо, Что «товарищ» — не просто слово, И звучит это слово гордо? В том, что были одним народом, Крепко спаянным общей верой, Что достоинства — не доходом, А иной измеряли мерой? В том, что пошлости на потребу Не топили в грязи искусство? Что мальчишек манило небо? Что у девушек были чувства? Ах, насколько все нынче гаже, Хуже, ниже и даже реже: Пусть мелодия гимна — та же, Но порыв и идея — где же? И всего нестерпимей горе В невозможности примирений Не с утратою территорий, Но с потерею поколений! Как ни пыжатся эти рожи, Разве место при них надежде? Ах, как все это непохоже На страну, что мы знали прежде! Что была молода, крылата, Силы множила год за годом, Где народ уважал солдата И гордился солдат народом. Ту, где светлыми были дали, Ту, где были чисты просторы… А какое кино снимали Наши лучшие режиссеры! А какие звенели песни! Как от них расправлялись плечи! Как под них мы шагали вместе Ранним утром заре навстречу! Эти песни — о главном в жизни: О свободе, мечте, полете, О любви к дорогой отчизне, О труде, что всегда в почете, И о девушках, что цветами Расцветают под солнцем мая, И о ждущей нас дома маме, И о с детства знакомом крае, И о чести, и об отваге, И о верном, надежном друге… И алели над нами флаги С черной свастикой в белом круге. 2008

PS Показательная подборка плакатов в тему.

PPS Примечание для людей невежественных, которые вместо того, чтобы ликвидировать пробелы в своих знаниях, кидаются обвинять автора в ошибках и подтасовках: да, мелодия гимна ФРГ та же, что и у Третьего Райха (это тот же «Deutschland, Deutschland "uber alles», только без первых двух куплетов), и да, обращение «товарищ» использовалось и было популярным в нацистской Германии, причем даже в двух вариантах — Genosse в NSDAP и Kamerad в других кругах, особенно в армии.

PPPS Примечание для идиотов: данное стихотворение является антисоветским, а не пронацистским.

Оправдание фашизма

Презрение потомков — самое малое из того, что заслужили строители и защитники советского режима.

А. Подрабинек

Опять в истерике казенной Блюет фанфарами эфир, И все мерзей воняет зоной Всегосударственный сортир. Непогребенные останки Вновь скрыты сорною травой, Но черно-рыжие портянки Растянуты над мостовой. Пир на крови, веселье в склепе, От пафоса дрожащий гимн Рабов, что отстояли цепи И навязали их другим. Флаг победившего насилья Сжимает потная рука, И зассанная блядь Россия [1] Стоит у винного ларька. Косая, грязная, бухая, Стоит с портретом палача, И сталинские вертухаи Ползут, медальками бренча. Герои СМЕРШа и ГУЛАГа, Кровавым ставшие бичом, Все так же славят вурдалака И не раскаются ни в чем. Лжи семиведерная клизма, Тупого зла чертополох… Вы — оправдание фашизма: Любой ваш враг — не так уж плох! Вам не отмыться, ветераны, Не только СМЕРШа — всем подряд, Кто снова чествует тирана: Вы все — один заградотряд! Кто сгинул вовремя в окопе — Спас честь и совесть от беды, А вы — катились по Европе Страшней аттиловой орды! Насильники и мародеры, Бич матерей и дочерей, А вслед орде — росли заборы Все новых зон и лагерей… Кто гнал и тупо шел на бойню, Кто строил и хранил тюрьму — Каких вы почестей достойны, Тоскующие по ярму?! Вы даже и в преддверье гроба Не поумнели ни на грош, И в вас кипит все та же злоба, Когда развенчивают ложь, И вы в угаре реваншизма Вопите, требуя расправ… Вы — оправдание фашизма: Хотя бы в чем-то был он прав! Как жаль, что пули промахнулись В звездой помеченную грудь, Как жаль, что вы тогда вернулись И нас пытаетесь вернуть.

1

Я сам не люблю ненормативную лексику, но наши реалии вызывают у меня именно такой образ. Однако есть и более литературная альтернатива: «И злая мачеха Россия». При цитировании и копировании этого стихотворения используйте тот вариант, который вам больше нравится.

май 2010

За боевые заслуги

Раз в году — один и тот же плач С теле- и компьютерных экранов: «Ветераны без квартир и дач! Пожалейте, люди, ветеранов!» «Немцы побежденные — так те В роскоши живут, без обнищанья! Ну а наши — в вечной нищете! Столько лет — одни лишь обещанья!» Самый смелый пишет: «Столько трат — Пыль в глаза пускать соседним странам! Лучше бы не тратить на парад — Лучше бы раздали ветеранам!» «Завершил войну в Берлине дед, А ему теперь глава района Шлет на праздник пачку сигарет И четыре кубика бульона!» И поддакнут тотчас же: «Вот-вот! А еще открытку шлют под дату, А на ней дизайнер-идиот Поместил германского солдата!» Но — не жалко их, чей быт убог, Что в бараках жизнь свою прожили — Те, кто воевали за Совок, Получили то, что заслужили. Отстоявшему барак рабу, Верному холопу красной банды Жаловаться глупо на судьбу И плохое качество баланды. И неважно, кто из них герой, Кто — мундир натягивал для виду: Защитившие преступный строй Сами выбрали свою планиду. «А фашизм, выходит, не порок? Там — что заслужили ветераны?» Ну так дойчи извлекли урок И не славят своего тирана. Им пришлось гораздо тяжелей: Вся страна — сплошное пепелище, Треть — потеряна, и средь углей Победители добычу ищут… Время все расставило в свой срок Своему согласно приговору: Не пошло награбленное впрок Красному насильнику и вору; Воли, честности, труда итог — Deutschland вновь сегодня "uber alles In Europa, ну а где Совок? Сдох, и зря защитнички старались. Пусть ни покаянья, ни стыда У зилотов сталинского «рая», Пусть над ними не было суда, Но История — она не фраер. Под победной истерии стон Пусть же жрут в бараке жалкий ужин, Дойчский кубик кинувши в бульон — Даже он-то ими не заслужен. май 2010

PS. Как водится, скудоумные и малограмотные совки пытаются выдать собственные пробелы в образовании за мои. На сей раз они интересуются, знаю ли я, кто такие «зилоты» и чем они отличаются от «зелотов». «Популярно объясняю для невежд»: то, что по-русски греческих зилотов и еврейских зелотов пишут по-разному — это исключительно проблема русских. На самом деле оба политических течения назывались одним греческим словом — , которое означает — «ревнитель». Именно в этом значении слово вошло в другие языки и было употреблено мной. По правилам современного греческого оно читается через «и».