Антитело
Шрифт:
— Можно пойти к детской площадке, там тенек и скамейки.
— Отлично! Тогда, до пяти?
— Ага.
Ее голос прозвучал так, что по спине пробежали мурашки. Настя улыбнулась, и Глеб ответил на улыбку, чувствуя сладость и закипающую внутри энергию. Он повернулся и, стараясь не споткнуться, пошел к двери. За спиной хлопнуло окно.
Взгляд Анны Олеговны, поначалу суровый, сразу же смягчился, как только она узнала, что хочет от нее Глеб. Она провела его вглубь комнаты и там среди высоких стеллажей отыскала объемную, с золотым тиснением книгу.
— Думаю, это вам подойдет.
На
Волосова Л. Н.
«Суеверия славян»
— Похоже на то. Спасибо.
— Садитесь там — у окна. Приятного чтения.
Глеб не обратил внимания на сладость, мелькнувшую в голосе библиотекарши. Он проследовал к столу и уселся в скрипучее кресло.
В книге оказался предметный указатель. Глеб принялся просматривать его, ведя пальцем по бумаге и шевеля губами. На слове «осина» палец застыл.
Страница 363.
Первая же фраза заставила его насторожиться и сесть ровнее.
Осина в народных представлениях — проклятое дерево, но, при этом, она часто используется в качестве оберега.
«На поляне росли осины. Так сказал дядя. Спиральные стволы. Проклятое дерево».
Говорят, что осина виновна в том, что позволила сделать из своей древесины крест, на котором мучили Иисуса Христа и гвозди, которыми его прибивали. За это либо сам Христос, либо Богородица прокляли дерево и наказали вечным страхом, от которого оно трясется и по сей день. Еще говорят, будто Иуда, мучимый страхом и раскаянием, долго не мог найти дерево, которое согласилось бы «принять» его, и лишь осина согласилась, сжалившись над ним, за что и была проклята Богом.
Глеб встал из-за стола и подошел к библиотекарше.
— Извините, у вас не найдется бумаги и ручки?
Та засуетилась, выдвинула ящик стола, потом другой. Не найдя там ручки, она взяла со стола свою и протянула Глебу.
— Спасибо. И бумажки.
Анна Олеговна передала ему чистый лист.
Осину не сажали возле домов, не использовали в качестве строительного материала; ею не топили печь, не вносили в дом осиновых веток…
Кое-где у восточных славян осину считали чертовым деревом. Говорили, что в местах, где она растет, черти вьются. Злые колдуны, мстящие ребенку, угощают его сладостями, которые оказываются на деле осиновыми листьями…
В голову пришла мысль об Аленке.
«Возможно, здесь есть какая-то связь. Хотя конфетами ее, вроде бы, никто не угощал. Может метафора? Что-то другое ведь там было».
Глеб переписал абзац и стал читать дальше.
Согласно поверьям, осина — это тот путь, по которому колдуны могут перемещаться между адом и землей. Ее корни уходят в подземный мир, а крона среди людей.
Он выписал и эту фразу. И подчеркнул ее дважды.
В западнославянской мифологии осина фигурирует в случаях с подменными детьми. Чтобы вернуть подменыша, его били, положив на осиновые ветки. Характерны так же представления о том, что в каждом скрипучем дереве томится душа умершего грешника, которая просит прохожих помолиться за нее.
«Подменные дети… Подменыши».
Пальцы похолодели и покрылись потом. В этих словах что-то было. Узнавание, как скальпель — точно и ощутимо, кольнуло прямо в сердце.
Глеб вернулся к указателю и отыскал там нужное слово.
Подменыш — мифологический персонаж славянской демонологии, под которым понимается ребенок, рожденный от нечистой силы и подброшенный людям взамен похищенного. Главным признаком подменыша был частый плач, капризы, отсутствие аппетита, или, наоборот, ненасытная прожорливость. Ребенок становился малоподвижным, отличался хмурым видом и неприветливым нравом.
«Вот тебе, блин, и сказки с мифами! Вот тебе и здравомыслие и эпоха информации! Боже ж ты мой!».
Самым надежным способом вернуть своего ребенка было битье подменыша розгой, пока подбросивший его демон не заберет своего уродца, одновременно возвратив матери настоящее дитя.
Чтобы предотвратить возможную подмену, ребенку на руке завязывали красный шнурок или надевали красную шапочку. Старались ни на минуту не оставлять его без присмотра: во время сна ночью мать не решалась повернуться к нему спиной, строго следили, чтобы на его лицо не падал лунный свет…
Глеб настолько увлекся, что перестал делать записи, жадно глотая текст страницу за страницей.
За этим занятием время пролетело незаметно. Из состояния глубокой задумчивости его вывела скрипнувшая дверь. В комнату вошла Настя. Глеб захлопнул книгу и вздрогнул от неожиданно громкого звука. Не было никакого смысла читать дальше. Информации и так было больше, чем достаточно.
Неуклюже встав, он направился к Анне Олеговне.
— Спасибо.
— Понравилась книга?
— Да. Очень интересно.
— Это хороший автор.
— Да. Вот, ваша ручка. Книгу отнести на место?
— Не надо. Я поставлю сама. Заходите почаще.
Глеб не сообразил, что ответить.
— Зайду, — сказал он.
Библиотекарша улыбнулась.
— До свидания.
— До свидания.
Настя не спросила его ни о чем, хотя по всему ее виду можно было понять, что она томится любопытством. Глеб тоже помалкивал, находясь под впечатлением от прочитанного и пытаясь хоть как-то уложить в голове новую информацию. Отчасти он уже был готов к мистическому объяснению событий, но такой резкий и грубый поворот в эту сторону оказался для него неожиданным.
Они миновали маленькую булочную и, повернув за нее, оказались на детской площадке. Парочка карапузов резвилась возле небольшой горки, а их мамаши, сидя на скамейках, что-то неторопливо обсуждали. Зрелище источало мир и покой. Увидев Глеба и Настю, мамаши замолчали и с любопытством проводили их глазами. Очевидно, молодая парочка, бредущая куда-то в полном молчании, показалась им примечательным зрелищем.
Ребята устроились в плотной тени старого тополя, укрывшись за ним от посторонних взглядов.