Антитело
Шрифт:
В гостиной работал телевизор, слышались крики и стрельба. Заходить туда не имело смысла. Впрочем, никого видеть не хотелось. Глеб повесил ключи на гвоздь и поднялся к себе.
Лежа в кровати, он вспоминал поцелуй у калитки и улыбался. Ему было хорошо. Завтра наступит новый день, и что-то произойдет. Но это будет завтра. А сейчас можно лежать и вспоминать ее — любимую, нежную…
Тетя позвала ужинать, когда все остальные уже поели. Глеб не удивился, но почувствовал слабый укол
День седьмой
Глеб умывался, когда в дверь постучали.
— Да.
В ванную вошел дядя. Даже не вошел, а как-то вдвинулся, застыв у двери и засунув руки в карманы старых спортивных штанов. Вид у него был помятый и уставший.
— Привет.
— Здравствуйте, дядя Сережа.
— Умываешься?
Глеб кивнул и стал вытирать лицо. Внутри снова возникло знакомое напряжение. Как будто воздух сгустился в тесном помещении и стал тяжелым, как вода.
— Девка — сучий выкормыш. А жалко. Так нужно, видать…
Дядя произнес эту фразу спокойно, разглядывая синюю занавеску душа. Руки в карманах шевельнулись.
Глеб испугался. Его взгляд метнулся по ванной и задержался на двери. Дядя стоял у выхода, перегораживая единственный путь к бегству; на полках позади несколько пузырьков, а самым опасным орудием, которое можно было бы использовать, являлась зубная щетка.
Что-то происходило, прямо сейчас, что-то во много раз хуже, чем раньше. Оно выросло и набралось сил, и добралось…
Дядя посмотрел на него.
— Как съездил вчера?
Он снова выглядел нормальным. Выглядел так, будто только что вошел. Глеб немного расслабил колени.
— Нормально.
— Нашел что хотел?
— Вроде бы.
— Понятно.
Дядя прочистил горло и провел рукой по затылку.
— Нам нужно с тобой кое о чем поговорить.
— О чем?
— Пойдем в комнату. Сядем.
Глеб вошел вторым и уселся на край кровати поближе к выходу. Дверь он оставил открытой.
Дядя некоторое время покачивался на стуле, собираясь с мыслями, а потом произнес:
— Не обижайся на Иру. Она, на самом деле, против тебя ничего не имеет. Просто… ей страшно, Глеб. Да еще Аленка… Она не понимает, что происходит.
— Я тоже не понимаю.
— Да. Никто не понимает. Но кое-что я знаю: все это началось после того, как ты приехал.
Глеб замотал головой.
— Нет, дядь Сереж, все это началось раньше. Поляна, кресты — все это уже было.
— Ты что-то узнал?
— Немного. На самом деле, почти ничего.
— Знаешь — давай-ка ты мне все расскажи.
— Что рассказать?
— Ты зачем вчера пошел в лес?
— Просто так. Посмотреть.
— Нет. Нет-нет. Глеб — ты подумай. Вспомни. Тебя что-то заставило туда идти? Что-то подтолкнуло?
Дядя сидел
«Зачем он затеял разговор? Что ему надо?».
— Никто меня не тянул. Я сам пошел.
— А потом?
Врать не было смысла. Вообразить в дяде врага легко. Сама ситуация требовала этого, но Глеб заставил себя переключиться. В конце концов, это его дядя Сережа, отец Аленки. Хороший, веселый человек, который выручил в трудное время. Это его дом, его земля и его ответственность за нее и всех тех, кто живет с ним.
— Я увидел в тумане что-то темное…
Глеб старался говорить не слишком эмоционально, чтобы не выглядеть «истеричкой». Ему хотелось дать дяде возможность услышать только факты и самому решить, как к ним относиться. Экспрессивность здесь не годилась, она могла повредить.
На середине рассказа дядя опустил голову и вдруг громко произнес:
— Большая чума, будь она неладна. Чума, и грех, и немощь.
Глеб вздрогнул и замолчал.
Дядя поднял голову.
— Чего?
— Вы что-то сказали?
— Я? Нет. Продолжай.
Глеб снова заговорил. Произнося слова, он подумал, что все здесь не так. Весь этот разговор — просто ширма, бессмыслица, предлог, а на самом деле происходит что-то другое. До этой минуты, ему и в голову не приходило, что опасность может исходить не только от вещей внешних и явно угрожающих: таких как лес или туман, а от близких — от людей, с которыми он живет под одной крышей. Она может находиться прямо здесь, в доме — сейчас.
Призрак, бродящий среди деревьев — страшен; безумие в глазах близкого человека — страшно вдвойне.
— Ты сам-то что об этом думаешь? — спросил дядя.
— Мы угодили в эпицентр потусторонних событий. Другого объяснения у меня нет.
— Потусторонних… Черт знает что! Потусторонних! Но к этому же нельзя относиться серьезно!
— Дядь Сереж, может, нам уехать?
— Ты не поверишь, но я думал об этом. Очень много думал. Нет. Нельзя бросать ферму. Да и ехать нам некуда. Мы останемся. И Ира думает так же.
— А если станет хуже?
— Не знаю… Но ты бы мог уехать.
— Я решил остаться. Если вы не против, конечно.
— Мы не против. Мы-то не против.
Он потер ладони одна об другую.
— Ира что-то плохо себя чувствует.
— А что с ней?
— Не знаю. Какая-то слабость.
Он взглянул на Глеба.
— А может, все еще рассосется? Как думаешь?
— Может быть.
— Мне вчера тоже кое-что привиделось.
— Что?
— Не знаю. Что-то маячило в тумане. Возможно, просто куст какой-нибудь.
— И чего?
— Да ничего. Я ушел. Эта зараза заволокла половину пашни. Даже не знаю, что делать. Собираюсь сегодня картофелесажалку наладить. Стоит лезть в туман или нет…