Антитело
Шрифт:
— Я бы не стал.
— Ну да.
Он посмотрел в окно. Его вытянутая шея неожиданно показалась Глебу очень худой. Ему вдруг захотелось ударить по ней, услышать, как треснет кость, увидеть, как она переломится и…
Он мотнул головой.
— Ерунда какая-то. Глупо бросать землю.
— Дядь Сереж, не стоит туда забираться. Честное слово.
— Ладно, поглядим. Составишь мне компанию?
— Конечно.
— Тогда заканчивай, и пойдем завтракать. У нас сегодня много дел.
Дядя хлопнул по коленям и встал.
— Думаю,
Глеб не ответил.
Водя щеткой по зубам, он думал.
«Странный разговор. Так и не понял, о чем мы говорили. И эти его фразочки… Нет — прогнило что-то в датском королевстве. Прогнило. Он вообще сам понимал что говорил? Нет, вряд ли. Ой-ей-ей-ей-ей. Свалить отсюда и все. Хрен с ними! Хрен со всеми!»
Он подумал о Насте и замер с щеткой во рту.
«Может позвонить ей? А смысл? Что я скажу? Блин, да в этом то и гадство, что нечего сказать. Привет, Настя — я передумал. Знаешь что? — я хочу свалить. Пока, милая. Ля-ля-ля!»
Он снова задвигал щеткой.
Было прохладно и пахло водой. По небу, не торопясь, плыли белые пушистые облака. Под расстегнутую телогрейку пробирался холодок — и это было приятно. Глеб стоял у сарая, глубоко вдыхая утренний воздух, впитывая, как губка, запахи и звуки. Слабый ветер перебирал волосы.
Из-за сарая раздался шум двигателя, и скоро на площадку перед дверью выехал трактор с необычной конструкцией позади, напоминающей большое красное корыто на колесах, метра полтора высотой. Дядя заглушил двигатель и выбрался из кабины.
— Ну, как агрегат?
— Это и есть картофелесажалка?
— Она самая.
— Внушает.
— Это точно. Ну, давай грузить.
Полчаса ушло на снаряжение «корыта» картошкой и еще столько же на загрузку пикапа. Когда все было закончено, дядя забрался в трактор, и тот, ревя и лязгая, медленно пополз вперед. Глеб сел в пикап и направил его на дорогу, кольцом огибающую поле. Выбравшись на пашню, дядя что-то переключил, запуская картофелесажалку.
Они двигались к северной оконечности поля, навстречу неподвижной стене тумана.
Глеб думал о дяде. О том, как угнетает того необратимое радикальное отклонение от обычного порядка вещей, грубо навязанное извне и не поддающееся никакому контролю. Это выбивало того из привычной колеи, заставляя метаться и бессильно злиться. Жизнь на ферме изменилась, а он все не хотел принять этого, стремился во что бы то ни стало делать вид, что ничего не происходит. Вцепился в свое упрямство мертвой хваткой.
«Наверное, в таком возрасте очень трудно менять взгляды. В таком возрасте человек приобретает большую инерцию, теряет гибкость, возможность подстраиваться под ситуацию. Очень легко становится жертвой… Но откуда? Откуда взялись эти его фразы в ванной? Блин!».
До северной стены тумана оставалось
«Глупо бросать землю», — так он говорил.
— Дядь Сереж — стойте!
Тот не услышал. Трактор уже наполовину погрузился в туман и продолжал двигаться дальше.
— Нет! Стойте! Твою мать!
Туман сомкнулся за большими задними колесами, и уже охватывал низкое красное «корыто».
Глеб, позабыв, что в кузове у него четверть тонны картошки, надавил на газ и бросил машину наперерез. Попав колесами на пашню, «Тойота» вздрогнула, и по днищу застучали комья земли. Глеб рванулся вперед и врезался в туман, разметав его, разорвав в клочья. Вывернув руль, он направил пикап поперек движению трактора и надавил на тормоз, забыв выключить передачу. «Тойота» вздрогнула и заглохла, а в следующее мгновение трактор ткнулся в водительскую дверь и застыл.
Дядя распахнул дверцу.
— Ты что, бл..дь, творишь!?
— Нельзя туда ехать!
— Да ты…
— Поворачивай!
— Не ори! Ты мне машину побил!
— Поворачивай, или я всю ее разворочу!
— Только…
Дядя вдруг замолчал, озираясь по сторонам. Туман поглотил их, и даже звук работающего двигателя доносился до слуха приглушенным, превратившись в глухое низкое гудение. Лес смотрел прямо на них, застывший, воздевший к небу темные руки стволов. Две машины — две темные точки в огромном море тумана, выглядели песчинками, по сравнению с раскинувшимся впереди исполином.
— Отведи машину, я разворачиваюсь.
Дядя забрался в кабину и хлопнул дверцей.
Глеб положил ногу на педаль сцепления и повернул ключ. Ступня дрожала. Он включил первую передачу и рывком тронулся с места. Ревя двигателем, «Тойота» выбралась на открытое пространство, дернулась и снова заглохла. Глеб обернулся и увидел, как трактор по широкой дуге поворачивает к нему.
Что-то отделилось от кромки деревьев и заскользило в их сторону. Что-то темное и аморфное. Через секунду трактор заслонил его. Он успел развернуться и теперь ехал в обратном направлении. Глеб застыл, наблюдая за поведением тумана. Тот оставался неподвижным, ничем не выдавая надвигающуюся опасность.
«Может мне показалось? Не поймешь».
Дядя в кабине тоже обернулся, будто что-то почувствовал. На лице его застыло напряженное озабоченное выражение. Из выхлопной трубы повалил дым; трактор прибавил скорость и через несколько секунд выбрался из тумана. Белесые облака сомкнулись за ним… и ничего. Спокойная гладь. Никаких теней.
Дядя остановился в паре метров от пикапа и заглушил двигатель. Глеб отвернулся от леса и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Вспыхнул огонек зажигалки.