Антология «Дракула»
Шрифт:
Фрэнсис благосклонно принял подарок. Держать сук в руках ему явно нравилось, и он тоже сделал несколько выпадов. Потом оперся на свой новый посох, доверяя прочному дереву тяжесть своего тела.
— Отлично, — бросил он.
Ион ухмыльнулся и отдал маэстро салют.
— Все сомнения развеялись, — провозгласил Фрэнсис. — Деньги ничего не значат, время ничего не значит, мы с вами ничего не значим. Наш фильм «Дракула» — вот единственное, что имеет значение. Самый младший из вас помог мне это понять, — добавил он и потрепал рукой кудри Иона. — Мы все сдохнем, а «Дракула» останется.
Фрэнсис
— А теперь работать, работать и работать! — крикнул он, охваченный приступом вдохновения.
Карета катится по извилистой горной дороге. За деревьями попыхивает ярко-голубой свет.
Вестенра: Сокровище!
Голос Харкера: Говорят, голубой свет исходит от кладов, давным-давно зарытых здесь разбойниками. А еще говорят, что найти такой клад — не к добру.
Вестенра: Кучер, стой! Сокровища!
Свейлс натягивает поводья, и лошади останавливаются. Цокот копыт стихает. В ночи не слышно ни звука.
Голубое пламя по-прежнему сверкает за деревьями.
Вестенра спрыгивает с лошади и устремляется к опушке леса, пытаясь увидеть, откуда исходит свет.
Харкер: Я пойду с ним.
Харкер бережно достает из-под сиденья винтовку и заряжает ее.
Вестенра, вне себя от волнения, углубляется в лес. Харкер осторожно следует за ним, при каждом шаге глядя себе под ноги.
Вестенра: Сокровища, парень! Сокровища!
Харкер слышит какой-то шум и делает Вестенре знак остановиться. Оба замирают на месте и прислушиваются.
Отблески голубого света играют на их лицах и гаснут. Вестенра расстроен и разочарован.
Кто-то движется в зарослях. Горят красные глаза.
Огромный волк набрасывается на Вестенру, когти царапают ему лицо, косматое тело прижимает его к земле, как упавшее дерево. Харкер стреляет. Вспышка выхватывает из темноты оскаленную морду зверя.
Волк лязгает зубами совсем рядом с лицом Вестенры. Свирепый хищник, если и не раненный, то испуганный, оставляет свою жертву и скрывается в лесу.
Вестенра и Харкер со всех ног бегут к карете, спотыкаясь о корни и ломая ветви.
Вестенра: Я никогда больше не выйду из кареты… никогда и ни за что.
Они выскакивают на дорогу. Свейлс смотрит на них сурово. Он знать не желает, в какую переделку они только что попали.
Голос Харкера: Вот они, законы мудрости. Никогда не выходи из кареты, никогда не заходи в лес. Если только ты не хочешь превратиться в хищника и до конца дней своих скитаться в лесной чаще. Подобно Дракуле.
На вечеринке, посвященной сотому дню съемок, группа преподнесла режиссеру гроб, на крышке которого была прибита бронзовая дощечка с надписью «Дракула». Крышка гроба с треском поднялась, оттуда выскочила девица в бикини и немедленно уселась Фрэнсису на колени. Изо рта у красотки торчали пластмассовые клыки, которые она вытащила, прежде чем впиться губами в его губы.
Группа разразилась радостными воплями. Даже Элинор рассмеялась.
Клыки плавали в чаше с пуншем. Кейт выловила их, прежде чем налить Мартину Шину и Роберту Дювалю.
Дюваль, тощий
Насколько помнила Кейт, реальный Джонатан был порядочным, но чертовски скучным малым, типичным провинциалом, который неизменно тушевался на фоне более ярких человеческих особей. Мина, невеста Джонатана и ближайшая подруга Кейт, постоянно твердила, что ее избранник, по крайней мере, настоящий трудяга, а не бесполезная бабочка вроде Люси или Арта. Теперь, сто лет спустя, Кейт никак не могла вспомнить лицо Джонатана. В последнее время, когда кто-нибудь упоминал о нем, она представляла себе Шина. Копия затмила собой оригинал. Или даже полностью его уничтожила.
Брэм Стокер собирался сделать Кейт героиней своего романа, но потом выбросил ее прочь. В большинстве историй все ее маленькие подвиги приписывались Мине. Возможно, для самой Кейт это было благом.
— Явсе время думаю о том, какой сокрушительный удар перенес Джонатан, — изрек Шин. — Он ведь прежде и знать не знал ни о каких вампирах. И вдруг, представьте себе, ему пришлось столкнуться с самим Дракулой. Весь его мир распался, разлетелся на куски. Все, что у него осталось, — он сам. Но этого было мало.
— У него были друзья и родные, — напомнила Кейт.
— Только не здесь, не в Трансильвании, — сверкнул глазами Шин. — В этой проклятой Трансильвании ни у кого нет ни родных, ни друзей.
Кейт вздрогнула и огляделась по сторонам. Фрэнсис с помощью посоха, подаренного Ионом, демонстрировал владение боевыми искусствами. Фред Форрест скручивал себе здоровенную сигару с марихуаной. Витторио Сторагго, оператор, накладывал всем желающим спагетти, которые были провезены в Румынию контрабандой, в коробках с пленкой. Представитель местной власти, курирующий государственные киностудии, тип в плохо сшитом лоснящемся костюме, решительно отказывался от всех предложений выпить. Возможно, он опасался, что в выпивку подсыпаны ЛСД, возможно, не хотел подавать дурной пример другим румынам. Кейт попыталась определить, кто здесь из местных является шпионом Секуритате. Очень может быть, шпионы все без исключения и никто из них не догадывается, что другие за ним следят, решила она. Мысль эта заставила ее сдавленно хихикнуть.
Пунш, который Кейт прихлебывала из вежливости, при этом прыснул у нее из ноздрей. Дюваль похлопал ее по спине, и она отдышалась. Она еще не успела привыкнуть к тому, что выпивка может быть способом общения.
Ион, в бейсболке, которую подарил ему один из сыновей Фрэнсиса, вертелся вокруг девушки в бикини — танцовщицы, игравшей цыганку. Глаза его полыхали огнем жажды. Кейт решила ни во что не вмешиваться. Не исключено, девице будет даже приятно, если такой красивый парень слегка ее покусает.