Помнишь дом времен Елизаветы, —Прихотливо выгнутый фасад,Временем как будто не задетый,Хоть построен двести лет назад?Помнишь толщу крепких стен старинных,Старых комнат горделивый вид?В полутемных переходах длинных —Помнишь коридор — «аппендицит»?Помнишь — в этой путанице сложной —Памятник давно отцветших лет,Пережиток роскоши вельможной —На алтарь похожий кабинет?Только крюк от веницейской люстрыСохранил там купол-потолок,И, в окно влетая, ветер шустрыйХрусталем звенеть уже не мог,Там
колонны стройные попарноРазошлись по четырем углам,Пахло былью там высокопарной,Несозвучной нашим временам.Но для нас уютно и красивоБыло там, — мы жили там вдвоем,Жили просто, ласково, счастливо,Хоть в отчизне ширился разгром…Пусть года промчались, но донынеПомним мы так ясно, как вчера,Как часы стучали на камине,Как текли в беседах вечера,Как огонь в камине, вечно весел,Исполнял свой танец боевой,Как в объятьях мастодонтов-креселТак уютно было нам с тобой,Как колонны мрамор глянцевитыйЗолотило солнце по утрам,Как отец — насмешник сановитый —Заходил побалагурить к нам,Как кипел кофейник на спиртовке,Как вдвоем… да нужно ль говорить?Наш алтарь в хоромах на ПокровкеНам с тобой до гроба не забыть!
108
Кн. Е. Н. Сумбатова (Елена Николаевна) — жена В. Сумбатова.
Жизнь
Владимиру Смоленскому
Жить — видеть, слышать и любитьИ думать о любимом,Хотя б горела жизни нитьИ становилась дымом.И ничего не позабыть, —Заставить разум сноваВить из кудели дыма нитьСгоревшего былого.
Град Петра
Рождавшейся Империи столица —Санкт-Петербург — Петрополь — Петроград —Лишь при Империи Ты мог родитьсяИ вместе с ней Ты встретил свой закат.Два века роста, пышного цветенья, —Архитектуры праздник над Невой,Расцвет искусств, науки, просвещенья,Поэзии и чести боевой!Два века славы, блеска и покоя,Немногих перемен, недолгих гроз!Жизнь, как Нева, не ведала застоя,Ты, град Петра, все украшаясь, рос.Но славы вековой умолкли хоры,Империя приблизилась к концу,И прогремели выстрелы с «Авроры» —Салют прощальный Зимнему дворцу…Ты имени лишен, но Всадник МедныйРуки не опустил, — придет пора, —Разгонит он рукой туман зловредныйИ впишет вновь на картах: Град Петра.
Дмитрий Кленовский
«Легкокрылым Гением ведомы…»
Легкокрылым Гением ведомы,Улетели птицы за моря.Почему же мы с тобою домаЭтим хмурым утром ноября?Может, нужно было взять котомку,Палку, флягу, пару верных книгИ пуститься ласточкам вдогонкуЧерез лес и поле напрямик!Только тем, кто медлят, невозможноПричаститься радостей земли.Через все шлагбаумы, все таможниНевидимками бы мы прошли.И наверно б вышли мы с тобоюЗавтра утром к розовым камням,Тонким пальмам, пенному прибою —Золотым, благословенным дням.И наверно самой полной меройБыло б нам, дерзнувшим, возданоЗа крупицу настоящей веры,За одно горчичное зерно.
Прохлада
На рубеже последних днейМне больше ничего не надо,Вокруг меня уже прохладаПрозрачной осени моей.Пусть стали медленней движеньяИ голос изменяет мне,Но сердца в полной тишинеКрасноречивее биенье.Ложится сумрак голубойНа тяжелеющие веки,И так прекрасно быть навекиНаедине с самим собой.
1947
Долг
моего детства
Двоился лебедь ангелом в пруду.Цвела сирень. Цвела неповторимо!И, вековыми липами хранима,Играла муза девочкой в саду.И Лицеист на бронзовой скамье,Фуражку сняв, в расстегнутом мундире,Ей улыбался, и казалось: в миреУютно, как в аксаковской семье.Всё это позади. Заветный домЧернеет грудой кирпича и сажи,И Город Муз навек обезображенАртиллерийским залпом и стыдом.Была пора: в преддверьи нищетыТебя земля улыбкою встречала.Верни же нынче долг свой запоздалыйИ, хоть и трудно, улыбнись ей — ты.
1949
«Прозрачным сном прекрасна ночь моя…»
Прозрачным сном прекрасна ночь моя,Мне, пробудясь, листать не нужно сонник,И круглым хлебцем радость бытияКладет мне утром Бог на подоконник.И, посолив отрезанный ломотьДневной заботой, болью и тревогой,Прияв опять мою земную плоть,Я дальше мерю долгую дорогу.И с каждым днем она понятней мне:В ней поровну всего! И я доволенНе только тем, что хлеб в моей суме,Но также тем, что этот хлеб — присолен.
1949
«Корзина с рыжиками на локте…»
Корзина с рыжиками на локте,А за плечом — мешок еловых шишек.Опушки леса ласковый излишек —Не царский ли подарок нищете!Затопим печку, ужин смастеримИ ляжем спать на стружковой перине.Есть в жизни грань, где ты неуязвим,Неуязвим, как ветры и пустыни.
1951
«Пирог с грибами стынет на столе…»
Пирог с грибами стынет на столе.Меня зовут. Бегу огромным садом.Вот этот полдень, в Царском ли СелеИль в Павловске, он здесь, со мною рядом.Он был хорош не только тишиной,Не только беззаботностью и ленью —Он был взыскательный учитель мойИ научил высокому уменью:Уменью жить цезурою стиха,Как эти вот дворцы, аллеи, шлюзы,Как тот кувшин в бессмертных черепках,Откуда пили ласточки и музы.
1951
«Мы с тобою ее запомнили…»
Мы с тобою ее запомнили,Эту медленную весну:Гиацинты на подоконнике,Восковую их белизну.А за ними, весь в колких лужицах,Тихий дворик, московский, тот,Что — прикажет весна — закружится,Защебечет и зацветет.С Новодевичьего, с соседнего,Мерно пели колокола.И любовь наша тоже медленной,Вот как эта весна, была.Всё прилаживалась, примеривалась,Подмерзала то там, то здесь,Чтобы, словно сперва не веря в нас,После вдвое щедрей расцвесть.…Вспоминаешь, и в сердце — лужицы,Гиацинты, колоколаИ та девушка, в косах, в кружевце,Что тобою тогда была.
1951
Не забытое, не прощенное
Когда весной — чужой весной! — Опять цветет сирень,Тогда встает передо мной Мой царскосельский день.Он тронут ранней сединой, Ему за пятьдесят,Но молодой голубизной Его глаза горят.Он пахнет морем и руном Гомеровской строки,И гимназическим сукном, И мелом у доски;Филипповским (вкуснее нет!) Горячим пирожком,Девическим, в пятнадцать лет Подаренным, платком…Стучит капель, оторопев На мартовском ветру,Звенит серебряный припев Кавалерийских труб,И голуби, набив зобы, Воркуют на снегу.…Я всех забыл, я всё забыл, А это — не могу!