Антология современной швейцарской драматургии
Шрифт:
МИША (останавливается). Водки лучше?
ЛОРЕНЦ. Какой водки?
МИША. Коньяку? Ладно, коньячку.
ЛОРЕНЦ. По-моему, у тя реально крутая мамка, / што она…
МИША. Знаешь чо? Иди-ка ты в пень. Два раза и крест-накрест. (Уходит.)
ЛОРЕНЦ (кричит ему вслед). Вы чо тут все двиганулись, што ли?
Пауза.
Больные, они больные на всю голову.
ЛОРЕНЦ(кричит).
Пауза.
(Подражая комментатору.) Да, уважаемые телезрители, кажется, немножечко выдохлось. Я имею в виду, игра выдохлась.
Короткая пауза.
Мяч-то круглый, и я… (сбивается) я… (Умолкает.)
Начинает падать снег. Лоренц некоторое время сидит, потом встает, берет мяч и пытается «чеканить», у него получается только два-три раза. Свет медленно гаснет.
КОНЕЦ.
Лукас Берфус
«Автобус»
(Зелье праведной странницы)
2
Каа, навсегда
__________________
Verlag f"ur B"uhne, Film, Funk und Fernsehen, K"oln.
(Перевод с немецкого А. Егоршева).
__________________
ЭРИКА, паломница на пути в Ченстохову.
ГЕРМАН, водитель.
ЖАСМИН.
ТОЛСТУХА.
КАРЛ.
АНТОН, хозяин бензоколонки.
ГОСПОДИН КРАМЕР, голос.
СТАРУХА ПАЛОМНИЦА.
СТАРИК ПАЛОМНИК.
__________________
Во-первых
Возле дороги. В лесу. Темной ночью. На обочине туристический автобус с надписью «Путешествия Германа». Из его окон падает свет. Фары разрезают мрак клиньями. Эрика, девушка лет двадцати, стоит на ветру, бледная, заспанная, с всклокоченными волосами и помятым лицом. Герман, водитель, большой, нескладный, в рубахе поверх потертых штанов, смотрит на девушку с подозрением, не скрывая своего возмущения.
ЭРИКА. Стало быть, этот автобус вообще не идет в Ченстохову.
ГЕРМАН. Нет, не идет.
ЭРИКА. Значит, я села не в тот автобус.
ГЕРМАН. Именно так.
ЭРИКА. О Боже.
ГЕРМАН. Не притворяйся святошей. Ты отлично знаешь, в каком автобусе едешь.
ЭРИКА. Это неправда.
ГЕРМАН. Я что, дурак. Мы в пути восемь часов. Пересекли полконтинента. Ты видела, в каком направлении шел автобус. Ты что, дура.
ЭРИКА. Я спала.
ГЕРМАН. И вот изволила проснуться. С добрым утром. Теперь ты снова среди тех, кто полон жизни. Спала. Все восемь часов. И я должен в это поверить.
ЭРИКА. Ну конечно. Прошу вас.
ГЕРМАН. Мы стояли в пробке. И я пел. (Громко поет.) «Еще хоть раз увидеть бы тебя, о Розалина» [3] . Не слышала.
ЭРИКА. Нет, не слышала, честное слово.
3
Строка из шлягера 1960-х годов.
ГЕРМАН. Нам пришлось слушать эту мерзкую музыку, скрипка сверлила уши. Господин Крамер под эту музыку орал, часа три, не меньше, три часа из восьми, а дитятко спало и ничего не слышало.
ЭРИКА. Прошлой ночью я глаз не сомкнула. Вот и отрубилась.
ГЕРМАН. Прошлой ночью, говоришь. Так. Но ночка-то была, уж конечно, приятная.
ЭРИКА. Только не для меня.
ГЕРМАН. Не будем об этом. Сейчас уже другая ночь. Недобрая. Даже очень не добрая.
ЭРИКА. Может, скажете, почему.
ГЕРМАН. Не знаю почему. Она недобрая, потому что недобрая. И точка.
ЭРИКА. И где же мы.
ГЕРМАН. Где же мы. Где же мы. Посмотрим. Тут сыро и прохладно. И не видно огней. Если б не свет из автобуса, не видать бы ни зги. Похоже, это вот елка. За ней еще одна. И еще. И там. Что это там. Тоже елка, если я не слепой. Так что можно.
ЭРИКА. Что можно.
ГЕРМАН. Можно предположить, что мы остановились в лесу.
ЭРИКА. В лесу.
ГЕРМАН. Таково мое предположение.
ЭРИКА. Восемь часов в пути. Мы хотя бы ехали в направлении Ченстоховы.
ГЕРМАН. Отроду не слыхал ни о какой Ченстохове. Где она хоть находится, твоя Ченстохова.
ЭРИКА. В Польше.
ГЕРМАН. Кто-нибудь из тех, что в автобусе, едет в Польшу. Здесь никто не едет в Польшу. Сейчас будет большой переполох. По твоей милости. Мы приедем с опозданием, а я зарабатываю себе на хлеб пунктуальностью.