Антони Иден
Шрифт:
Из Берлина Саймон вернулся в Лондон, а Иден отправился в Москву - устанавливать контакты.
С точки зрения дипломатического протокола, было далеко не безразлично, кто из английских министров поедет в Москву. Даже Макдональд, по словам Идена, "считал неправильным, что два министра поедут в германскую столицу и только один - в Москву... Кое-что в этом действительно было, но русские не создавали затруднений". Да, Советское правительство в стремлении к коллективной безопасности пренебрегало мелкими провокациями со стороны своих недругов.
Во время заседания кабинета, на котором шла речь о поездке в Москву, Стэнли Болдуин прислал Идену записку, в шутливой форме рекомендуя ему необходимое снаряжение
Жизнь неоднократно подтверждала, что пропаганда порой формирует взгляды и понятия не только тех, на кого она рассчитана, но и тех, кто ее ведет. В политике это весьма опасно, ибо создает превратное впечатление о противнике. Конечно, если консерваторы считали, что в Москву нужно ехать со своей морковью и содовой водой, это не имело серьезного значения. Но когда они внушили себе неверное представление о мощи СССР, это повлекло за собой ряд крупнейших просчетов.
27 марта 1935 г. Иден специальным поездом выехал из Берлина в свою, употребляя его же слова, "прокаженную поездку". Он устал, пытался в поезде читать учебник русского языка, которым снабдила его жена на дорогу, по вскоре оставил это занятие. На границе его ожидал специальный советский поезд. Много позже Иден вспоминал комфорт, с которым он ехал по советской территории, п стол в салон-вагоне, полностью опровергавший прогнозы Стэнли Болдуина.
Зато вспоминая свое первое посещение Москвы, Иден брюзжит по любому поводу. Его не устраивает встреча на вокзале, ему не нравится, как сделаны английские флаги, он сетует даже на московское небо. "Мрачный двухмильный путь от вокзала до посольства, - пишет Иден, - надолго запомнился мне. Огромные серые толпы... Погода, улицы, люди - все казалось серым, печальным и бесконечным". Предвзятость и недоброжелательность английского министра к СССР помешали ему увидеть нашу столицу и ее жителей в истинном свете. Только Кремль, хорошо видный из здания английского посольства на Софийской набережной, понравился Идену: "элегантный, живого, мягкого розового цвета; мало найдется более красивых видов в мире".
В переговорах кроме Идена участвовали главный советник Форин оффис Стрэнг, подробно записывавший беседы, и посол в СССР Чилстон. С советской стороны переговоры вели И. В. Сталин и М. М. Литвинов. На переговорах присутствовали Председатель Совнаркома В. М. Молотов и советский посол в Англии И. М. Майский.
Переговоры сразу приняли деловой характер. Иден доносил своему правительству, что советские представители прекрасно разбираются в международных делах. Позднее ему пришлось признать, что высказанные ими прогнозы о перспективах развития международных отношений оказались значительно более точными, чем оценки, дававшиеся английским правительством.
Иден поставил вопрос о возможности "санкционировать на известном уровне вооружения Германии". В ответ ему было сказано, что Советский Союз не считает возможным пойти на легализацию германских вооружений. Идену было разъяснено, что речь идет не об исправлении несправедливостей Версальского мира, а о подготовке Германии к агрессии. Это совершенно различные вещи. "Мы не можем закрывать глаза на то, - заявили советские руководители, - что Германия вооружается для нападения. Стало быть, в настоящий момент нам нужно принять меры к тому, чтобы помешать Германии вооружаться!"
Иден пытался убедить оппонентов в том, что они преувеличивают стремление Германии к агрессии. В ответ ему было заявлено, что у Советского правительства нет ни малейших сомнений в германской агрессивности, ибо германская внешняя политика вдохновляется двумя основными идеями - идеей реванша и идеей господства в Европе. Прошло менее пяти лет, и жизнь показала всю правильность этой оценки.
В Москве прекрасно понимали, что английские политики стремятся подтолкнуть Германию к нападению на Советский Союз. Поэтому Идена предупредили, что, делая ставку на это, можно сильно обжечь руки. "Сейчас, - заявили ему, - было бы еще преждевременно сказать, в какую именно сторону Германия в первую очередь направит свой удар. В частности, вполне допустимо и даже более вероятно, что первый удар будет направлен и не против СССР... Вообще Гитлер, выдвигая в настоящее время на первый план восточную экспансию, хочет поймать на удочку западные государства и добиться от них санкции его вооружений. Когда эти вооружения достигнут желательного для Гитлера уровня, пушки могут начать стрелять совсем в другом направлении". История показала, насколько точным был и этот прогноз.
Иден не был оставлен в неведении относительно того, как в СССР понимают английскую политику "умиротворения". С одной стороны, Германия с ее явно агрессивными намерениями. С другой стороны, есть ряд государств, которые пытаются остановить Германию. Англия, не желая поддержать эти попытки, оказывает тем самым поддержку Германии.
В беседах с советскими руководителями Иден держался очень осторожно. Когда ему предстояло встретиться со Сталиным один на один, он был озабочен тем, чтобы иметь своего свидетеля при этом разговоре. И вот почему: "Я знал, что ряд моих коллег в Англии были против этого визита и, следовательно, против меня. Па этом основании я хотел, чтобы Чилстон был авторитетным свидетелем и слышал все, что я скажу".
Во время беседы И. В. Сталин спросил Идена, считает ли он нынешнее положение в Европе более тревожным, чем в 1913 году. Иден ответил: "Я скорее употребил бы слово "беспокойным", чем "тревожным". Существование Лиги Наций, членами которой являются все европейские страны, за исключением Германии, представляет собой преимущество, которое отсутствовало накануне первой мировой войны". На это Сталин заметил: "Я согласен относительно ценности Лиги, но я думаю, что международное положение тем не менее значительно хуже. В 1913 году был только один потенциальный агрессор. Сегодня их два: Германия и Япония". Позднее Иден резюмировал: "Будущие события вскоре должны были подтвердить эти слова".
В заключение визита было согласовано совместное коммюнике. У английских дипломатов есть правило всегда, где это возможно, представлять свой документ и добиваться принятия его за основу для последующего обсуждения. Это, как считают, имеет известные преимущества. Так было и на этот раз. Иден привез с собой проект коммюнике. Советская сторона предложила свои поправки, и обсуждение затянулось. Оно продолжалось даже в антрактах в Большом театре, где в день отъезда Иден смотрел балет "Три толстяка", и практически до самого отхода специального поезда, увозившего из Москвы английского представителя. Затянувшееся обсуждение текста коммюнике было вполне естественным. Подобные документы всегда являются результатом компромисса, и стороны должны определить для себя его пределы.
Историки и публицисты констатировали содержательность итогового коммюнике, что выгодно отличало его от большинства аналогичных документов. В коммюнике отмечалось, что в настоящее время нет противоречий между интересами Англии и Советского Союза по каким-либо крупным проблемам международной политики и это создает прочную основу для развития полезного сотрудничества между ними в борьбе за сохранение мира. Обе стороны обещали руководствоваться в своих взаимных отношениях духом сотрудничества, в частности в общих усилиях двух стран по созданию организации для поддержания коллективной безопасности и мира.