Антони Иден
Шрифт:
Военные миссии Англии и Франции прибыли в Москву с нарочитой задержкой. Английский историк Дэвид Дилкс сообщает, что перед отъездом из Лондона английской военной миссии "было сказано - продвигаться как можно более медленно". Миссии прибыли без полномочий что-либо решать и подписывать (у английских военных вообще не оказалось никаких полномочий). У них было лишь два четких указания: по возможности тянуть переговоры и постараться в ходе переговоров получить исчерпывающие данные о состоянии советских вооруженных сил. Германский посол в Лондоне телеграфировал 1 августа своему МИД: "Военный, военно-воздушный и военно-морской атташе единодушно отмечают поразительный скепсис английских военных в отношении предстоящих переговоров с представителями
Полпред СССР во Франции 3 августа докладывал НКИД на основании бесед с ответственными деятелями в Париже, что французская миссия "выезжает в Москву без разработанного плана. Это тревожит и подрывает доверие к солидности переговоров... Причины всего этого кроются в том, что здесь и в Лондоне далеко еще не оставлены надежды договориться с Берлином и что на соглашение с СССР смотрят не как на средство "сломать Германию", а как на средство добиться лишь лучших позиций при будущих переговорах с Германией".
Вскоре полпред сообщил, что глава французской миссии генерал Думенк не слишком доволен характером напутствия, которое ему перед отъездом дали на Кэ д'Орсэ: "Никакой ясности и определенности"; "отделывались общими и шаблонными фразами и замечаниями"; "создается впечатление, что руководство военными переговорами, как и политическими, будет в руках англичан". Действительно, так оно и случилось.
Переговоры военных миссий начались со взаимной информации о состоянии вооруженных сил трех держав и их стратегических планах в части, касающейся Европы. Советская делегация развернула полную и впечатляющую картину состояния Красной Армии и ее возможного вклада в борьбу против агрессии в Европе. Как доносил Думенк в Париж 17 августа, "заявления советской делегации носили точный характер и содержали многочисленные цифровые данные... Одним словом, мы констатируем ярко выраженное намерение (Советского Союза.
– В. Т.) не оставаться в стороне, а, как раз наоборот, действовать серьезно". Французский генерал был прав. СССР намеревался действовать серьезно в союзе с Англией и Францией по предотвращению войны в Европе.
В ходе переговоров имелось в виду, что Советский Союз будет обязан оказать своими вооруженными силами помощь Англии, Франции и их союзникам - Польше и Румынии в случае нападения Германии на эти страны. Но, как известно, у СССР не было общей границы с Германией, и Красная Армия могла действовать лишь через территории Польши и Румынии. Это - самоочевидное положение, и, не учитывая его, нельзя было вести никаких переговоров о взаимной помощи трех держав. Без согласия Польши на пропуск Красной Армии через ее территорию и военные, и политические соглашения о совместных действиях против агрессора повисли бы в воздухе. В равной степени как мог Советский Союз помочь Румынии в случае германского нападения на нее, если Красная Армия не имела возможности использовать румынскую территорию для того, чтобы ввести свои части в соприкосновение с противником?
На вопрос главы советской военной делегации К. Е. Ворошилова, есть ли у Англии и Франции соответствующая договоренность с Польшей и Румынией, английская и французская делегации ответили отрицательно. Тогда советская сторона предложила, чтобы такое согласие было получено правительствами Англии и Франции, если они хотят заключить с СССР военное соглашение.
Запись переговоров от 21 августа следующим образом передает заявление К. Е. Ворошилова: "Советская военная миссия не представляет себе, как могли правительства и генеральные штабы Англии и Франции, посылая в СССР свои миссии для переговоров о заключении военной конвенции, не дать точных и положительных указаний по такому элементарному вопросу, как пропуск и действия советских вооруженных сил против войск агрессора на территории Польши и Румынии, с которыми Англия и Франция имеют соответствующие политические и военные отношения. Если, однако, этот аксиоматический вопрос французы и англичане превращают в большую проблему, требующую длительного изучения, то это значит, что есть все основания сомневаться в их стремлении к действительному и серьезному военному сотрудничеству с СССР".
Это была совершенно закономерная и единственно возможная постановка вопроса. Между прочим, так ее рассматривали и дипломатические представители Англии м Франции в Москве. Английский посол Сиде телеграфировал Галифаксу: "Русские подняли теперь основной вопрос, от решения которого зависит успех или неудача поенных переговоров". Поскольку англичане взяли на себя обязательства в отношении Польши и Румынии, подчеркивал он, советская делегация "имеет основания возложить на Великобританию и Францию обязанность обратиться к этим странам". Французский посол Пайяр также отмечал: "То, что предлагает русское правительство для осуществления обязательств политического до- гонора, по мнению генерала Думенка, соответствует интересам нашей безопасности и безопасности самой Польши". Едва ли, писал Пайяр, можно что-либо противопоставить советской позиции, которая "подводит нас к самой сущности вопроса".
Однако правительства западных держав, и прежде всего английское, не приняли необходимых мер, чтобы разумно решить вопросы, вставшие в ходе военных переговоров. Да в Лондоне и не хотели их решать, поскольку не желали, чтобы московские переговоры дали положительные результаты. Когда глава английской военной миссии адмирал Драке сообщил своему правительству вопрос советской делегации, Галифакс на заседании кабинета министров заявил, что "не считает правильным посылать какой-либо ответ на эти вопросы".
Так правительства Англии и Франции сорвали переговоры 1939 года с СССР о создании союза против дальнейшей агрессии в Европе. Советскому правительству было ясно, что лондонские и парижские политики сделали это с единственной целью - чтобы продолжить мюнхенскую политику соглашения с фашизмом и подтолкнуть Германию к нападению на СССР.
В этих условиях Советское правительство, не желая играть на руку провокаторам войны и стремясь оградить интересы своих народов, пошло на единственно возможный в сложившейся тогда обстановке шаг и подписало с Германией пакт о ненападении. Тем самым военное нападение фашизма на Советский Союз было задержано почти на два года, которые партия и правительство использовали для энергичной подготовки страны, народа и их вооруженных сил к надвигающейся войне.
Внешняя политика империалистических стран и ее фальсификация самым непосредственным образом связаны между собой. Последняя имеет два этапа: первый этап - это фальсификация самой политики в то время, когда она проводится в жизнь, и второй этап - это фальсификация истории данной политики, осуществлявшаяся впоследствии на протяжении более или менее длительного периода времени. Причем настойчивость усилий фальсификаторов зависит от большей или меньшей значительности в истории народов и стран, в международных отношениях тех или иных внешнеполитических акций соответствующих правительств.
Правящие круги Англии и Франции представляли народам в заведомо искаженном свете свои действия в период мюнхенского сговора, в последовавшие за Мюнхеном месяцы и, наконец, в месяцы, предшествовавшие возникновению второй мировой войны. Всеми имевшимися в их распоряжении пропагандистскими и политическими средствами мюнхенцы осуществляли грандиозный по размаху и цинизму обман английского и французского народов и мирового общественного мнения относительно своей политики. Хотя "эластичность" совести буржуазных политиков хорошо известна, было бы, однако, неверно полагать, что эта злонамеренная ложь объяснялась личной бесчестностью и недобросовестностью тех или иных политических деятелей, скажем, Чемберлена или Галифакса.