Антония Де Вельвиче. Читающая
Шрифт:
— Олаф, на будущее, храни аккумуляторы в закрытых ящиках с песком или опилками, так они не треснут, даже если уронить. И вызови на завтра мастера, пусть починят ворота. А машину, если она на ходу, лучше отогнать в город на ремонт.
— Понял, — кивнул мужчина, делая пометки в блокноте.
Антония обожгла взглядом мальчишку.
— Йорка, ты должен был понимать последствия своих действий. Никогда не трогай то, с чем не умеешь обращаться. Стоимость ремонта частично вычту из твоей оплаты, и никаких премий ближайшие три месяца. Стоимость конфет и красок тоже пойдет в оплату ремонта. Все понял? Надеюсь, ты осознал свою ошибку и больше так поступать не будешь.
— Да, миледи, — понуро опустив голову, согласился мальчишка.
— Свободен.
Когда за Йоркой закрылась дверь малой гостиной, Олаф хмыкнул.
— Вы неподражаемы, леди. Я думал, станете его ругать и отчитывать.
— А поздно ругать, Олаф. И я ему не мать, и он в достаточной мере перепугался. Раз его так тянет к автомобилям, пусть завтра по мере сил помогает с уборкой и ремонтом в гараже. Как соберешься отгонять машину на починку, возьми его с собой, пусть посмотрит, как это происходит, сколько будет стоить и что именно из-за него сломалось. А потом, если будет хорошо себя вести и стараться, научи менять аккумуляторы и парковать автомобиль. Все равно рано или поздно он опять полезет за руль, так хоть будет знать, что дергать и нажимать не стоит.
Олаф удивился. Он, наоборот, планировал пацаненка и близко к машине больше не подпускать, но раз хозяйка пожелала, то ей, наверное, виднее.
Утром, помня о предстоящей нагрузке, Антония снова зашла в кондитерскую, удивившись живой лошади у входа. Это еще чей живой транспорт припаркован? А что до лавки, все равно неизвестно, удастся ли нормально пообедать, так хоть печенье и пирожки будут про запас. Интересно, а Шаттон уже успел составить сводный перечень пропавших у жертв предметов?
Антония так была поглощена своими мыслями, что не замечала ничего вокруг. На границе сознания билась какая-то тревожная мысль, но девушка ее отогнала, занятая размышлениями о мотивах Чучела.
Перед Антонией в очереди стоял раздражающий своей неторопливостью и основательностью мужчина. Вероятно, почувствовав недовольный взгляд на своей спине, он обернулся, и Антония уставилась в глаза столичного хама. То есть, инспектора и ревизора.
— Опять вы, — хмыкнул мужчина. — Опаздываете?
— И вам доброго утра, инспектор, — мило улыбнулась девушка и похлопала ресницами. В столице этот номер с подобными хлыщами проходил.
— Через полчаса буду ждать полный отчет о проделанной за вчера работе и новую информацию по Чучелу, — холодно бросил напоследок мужчина и вышел, небрежно придерживая пакет. За дверью послышалось ржание. Вот ведь, сойти за дурочку не вышло, раскусил. Кто он вообще такой?
Расплатившись за свои покупки, Антония вернулась в машину. Лошади перед магазинчиком уже не было. Неужели хлыщ на коне разъезжает? Вполне в его стиле.
День прошел удручающе муторно и нервно. Инспектор требовал отчета по серийному убийце и придирался по мелочам, следователи сбились с ног, а ведь были еще и текущие дела. Антония злилась еще из-за того, что совершенно не чувствовала инспектора, и потому ощущала себя почти слепой. Ну вот откуда этот тип взялся по их души? А ведь впереди еще целая неделя.
Дома сил ни на что уже не было. Ждала своей очереди корреспонденция, настаивали на визитах именитые горожане, традиции и долг перед фамилией требовали создавать себе правильную репутацию, появляться в театре, ресторанах и ходить по гостям. Но Антония махнула на общественное мнение рукой и стойко игнорировала все эти неписаные постулаты. И пусть мать ругается, а жены братьев косо смотрят, не им же с ней жить, верно? Один только отец не давил, но все равно был вынужден мягко напоминать, что хоть иногда, хоть изредка стоит показываться в свете.
В субботу утром перед воротами усадьбы раздались гудки арендованного кэба. Олаф внимательно выслушал посетителя, вздохнул и впустил гостя. Шаттон, чувствуя себя неловко, прошел следом за управляющим в дом. Он ожидал увидеть розовые кусты, фонтаны и статуи, кружевные тюли и обилие цветов в вазах, но обстановка его удивила. Полное отсутствие истинно женских побрякушек и мелочей совершенно выбивалось из образа одинокой леди.
— Антония уже встала? Нам с ней на выезд, распределение дежурств вчера в последний момент пришлось менять из-за замечаний этого… гхм. Инспектора.
— Наслышан, — кивнул дворецкий. — Я разбужу хозяйку. Желаете что-нибудь? Чай, кофе, завтрак?
— Да я бы от всего этого не отказался, но боюсь, времени у нас нет.
— Не переживайте. Раньше, чем через полчаса миледи не соберется, так что располагайтесь.
Оставив гостя в гостиной, Олаф дал распоряжения приходящей служанке и отправился наверх, выполнять сложную миссию по пробудке хозяйки.
Минут через пять после ухода дворецкого до Шаттона долетели звуки борьбы. Визг, что-то упало, мужской голос ругался, а женский, в котором следователь опознал Антонию, отвечал на ругательства и звал на помощь. Профессиональные навыки заставили Шаттона мигом оказаться на втором этаже перед незапертой дверью.
В комнате шла борьба за одеяло. Антония в миленькой пижамке в цветочек старательно тянула его на себя и кричала что-то про испорченную подушку. Рядом лежал пустой кувшин; по подушке, как и по форме дворецкого, расползалось мокрое пятно.
Олаф очень убедительно настаивал, что пора вставать, что внизу леди уже ожидают, но Антония, тряхнув короткими мокрыми волосами, сумела вырвать край одеяла у "изверга" и закуталась с головой, требуя, чтобы ее оставили в покое. Тогда мужчина вздохнул, ловко перехватил кокон из одеяла и брыкающейся девушки, быстро прошел в дверь возле кровати.
Послышался звук льющейся воды, снова визг, грохот и дворецкий вылетел из ванной, навалился на дверь, в которую с той стороны ударилось что-то тяжелое. Во всех действиях мужчины чувствовался навык, будто не в первый раз ему приходится засовывать хозяйку под ледяной — судя по ругательствам из-за двери — душ.
Олаф, наконец, заметил присутствие Шаттона. Кивнул ему, прислушался к звукам за дверью, поправил растрепавшуюся прическу, одернул мокрый насквозь костюм и вышел в коридор к гостю. Шаттон давно отметил татуировку клятвенника на запястье дворецкого, только это и остановило его от немедленного вмешательства, ну а потом пришло понимание ситуации.