Антропоцентристская семантика: образ homo sapiens по данным русского языка
Шрифт:
Мысли В. фон Гумбольдта о миросозидательной способности языка, его роли в мировосприятии говорящего на нем народа были поддержаны и развиты в зарубежной и отечественной лингвистике. Так, А. А. Потебня разделял мнение В. фон Гумбольдта о том, что язык не есть средство выражения уже готовой мысли, а способ ее созидания, он не отражение сложившегося миросозерцания, а слагающая его деятельность. При этом последователи В. фон Гумбольдта подчеркивали национальное своеобразие миросозидательной способности языка: по утверждению Л. Вайсгербера, в языке конкретного сообщества живет и воздействует духовное содержание, сокровище знаний, которое по праву называют картиной мира конкретного языка.
Хотя В. фон Гумбольдт не употреблял термин языковая
Идея существования ЯКМ была оригинально осмыслена в рамках этнолингвистики Э. Сепиром и Б. Уорфом. По их мнению, границы языка и мышления в строгом смысле не совпадают. Конкретный язык не просто является средством выражения различных идей, а сам формирует эти идеи. Иными словами, содержание познания не является общим для всех людей, а зависит от конкретного языка; конкретный язык обусловливает способ мышления говорящего на нем народа и способ познания мира: «Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они самоочевидны, напротив, мир предстает пред нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит, в основном – языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе, в основном потому, что мы участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение имеет силу для определенного языкового коллектива и закреплено в системе моделей нашего языка» [Уорф, 1960: 174].
В основе гипотезы Сепира-Уорфа лежит убеждение, что люди видят мир по-разному – сквозь призму своего родного языка; каждый язык отражает действительность присущим только ему способом, и, следовательно, языки различаются своими ЯКМ. Данная гипотеза разрабатывалась и дополнялась в дальнейшем в трудах зарубежных ученых Л. Вайсгербера, Д. Олфорда, Дж. Кэррола, Д. Хаймса и др.
Хотя язык, согласно этой концепции, не отождествляется с мировоззрением, ему отводится роль силы, способной его формировать, а это значит, что ЯКМ предстает как некая матрица для «отливки» стереотипов мышления.
Таким образом, развитие идеи В. фон Гумбольдта о языковой активности привело ученых к признанию существования ЯКМ как самостоятельного феномена. При этом основные расхождения во взглядах на ЯКМ касаются степени воздействия языка на человеческую деятельность, что породило различные концепции «лингвистического детерминизма» и «лингвистической относительности».
Не подвергая сомнению идею о существовании ЯКМ, представители современной отечественной лингвоантропологии в большинстве своем критически подходят к идеям В. фон Гумбольдта и Сепира-Уорфа (Б. А. Серебренников, Г. В. Колшанский, Р. М. Фрумкина и мн. др.).
Так, кардинально пересмотрено положение В. фон Гумбольдта о миросозидательной функции языка и обоснована его нетождественность интеллектуальной деятельности: язык не творит мир, а лишь отражает его посредством интеллектуальной деятельности; иными словами, мышление выступает посредником между миром и языком.
Язык, как справедливо замечает Г. В. Колшанский, не познает объективный мир и не создает свой мир, а является лишь средством выражения мыслительного содержания, складывающегося в результате отражательной деятельности сознания; язык ни на одном этапе своего развития не выступает в качестве самостоятельной креативной силы и не создает своей собственной картины мира,
Язык, столь «внимательный» к окружающему миру, зачастую остается «безразличным» к изменениям в миропонимании, мировоззрении людей. М. П. Одинцова отмечает, что ЯКМ и мировоззрение – это две разные, хотя и взаимодействующие, сущности: одна языковая, семантическая, другая – философско-гносеологическая, воплощаемая посредством языка, но тем не менее языку не принадлежащая. ЯКМ, будучи не чем иным, как внутренней естественносемиотической формой экспликации знания и шире – всей информации, сообщаемой в речи, не мешает отвлечь от нее (формы) внеречевое предметное содержание и выразить его иначе: средствами того же или другого языка или средствами какой-либо невербальной языковой системы (музыки, живописи, балета, кино). ЯКМ приспособлена к субъективно-личностному статусу сознания человека, она «откликается» на различные человеческие интенции, мотивы, состояния, но при этом не навязывает человеку (субъекту речи/мысли) тот или иной языковой способ интерпретации (концептуализации) действительности как единственно возможный.
Б. А. Серебренников, резко критикуя концепцию Сепира-Уорфа, подчеркивает, что любой язык есть результат отражения человеком окружающего мира, а не самодовлеющая сила, творящая мир; язык приспособлен в значительной степени к особенностям физиологической организации человека, но эти особенности возникли в результате длительного приспособления живого организма к окружающему миру; неодинаковое членение внеязыкового континуума возникает в период первичной номинации и объясняется неодинаковостью ассоциаций и различиями языкового материала, сохранившегося от прежних эпох. Язык выступает как способ закрепления отражательной деятельности мышления – деятельности, которая в свою очередь неразрывно связана с практической деятельностью человека, с его опытом.
Хотя отечественная лингвоантропология рассматривает ЯКМ и концептуальную картину мира как два самостоятельных феномена, границы между ними признаются достаточно зыбкими. Г. В. Колшанский вообще ставит под сомнение саму возможность их установления в силу неправомерности разделения единого, идеального содержания языковых единиц на языковую и концептуальную картины мира.
Концептуальная картина мира – это все имеющиеся у человека знания и представления о действительности как результат его психологической активности. Хранителем этих знаний и представлений является язык: в его единицах в виде гносеологических образов закрепляются элементы действительности. В то же время язык есть средство получения нового знания о мире: в единицах языка и их свойствах материализуется структура и динамика мысли. Иными словами, языковые единицы, как отмечает А. Е. Кибрик, приспособлены как для номинации элементов действительности (и, далее, хранения знаний), так и для обеспечения потребностей мыслительного процесса.
Поскольку в языке отражены результаты практического, художественного, технического, научного познания мира человеком, т. е. результаты концептуализации мира в сознании человека, ЯКМ теснейшим образом связана с концептуальной. Без этой связи язык не мог бы выполнять роль средства общения. Тем не менее ЯКМ, как и любая другая картина мира (в том числе и научная), имеет собственное концептуальное содержание, поскольку в языке формируется своя понятийная (концептуальная) система, зависящая, как справедливо утверждают представители когнитивной лингвистики, от физического и культурного опыта и непосредственно связанная с ним. В то же время, в отличие от концептуальной (и в частности научной) картины мира, которая постоянно меняется, «перерисовывается», поскольку познание мира человеком не свободно от ошибок и заблуждений, в концептуальной «копилке» ЯКМ эти ошибки и заблуждения могут храниться долгое время и вовсе не исправляться, несмотря на все концептуальные изменения и научно обоснованные, проверенные практикой положения, имеющие место в ту или иную историческую эпоху.