Анубис
Шрифт:
— И ни разу никому не обмолвился? — голос Могенса дрожал. Он бы наорал на Грейвса, оставайся у него еще силы.
— Сказать? — переспросил Грейвс, разворачиваясь к нему всем корпусом, и странным образом задумчиво и участливо посмотрел на него. — Кому?
— Всем! Полиции! Военным! Ну… властям! Мне, наконец.
Грейвс жалостливо улыбнулся:
— И что бы я сказал? Что у меня есть подозрение, будто существа из другого мира бесчинствуют у нас на планете? Что я подозреваю, будто они воруют наших женщин, чтобы вынашивать им приплод? Что я предполагаю,
— Я! — голос Могенса предательски задрожал. Ему было трудно посмотреть Грейвсу в глаза и еще труднее ухватить хоть одну светлую мысль. — Я, — повторил он.
— Знаю. И ты бы, мой друг, был единственным. Потому что видел их. Но и тебе я не мог сказать.
— Почему? — сдавленным голосом прохрипел Могенс. В глазах у него зажгло, но он не стыдился этих слез.
— Ты еще не был к этому готов, — печально сказал Грейвс. — Открыть тебе, что случилось с Дженис? — он покачал головой. — Тебя бы это убило, Могенс. Я не мог сказать.
Могенс не стал возражать, да и хотел бы — не смог. Голос окончательно отказал ему. Слезы жгли глаза и беспрепятственно текли по щекам. В груди бушевал ураган чувств. Но среди них не было и следа ненависти или гнева, направленных на Грейвса. Грейвс был кругом прав. Если бы он узнал, это знание разбило бы ему сердце и помутило рассудок. Возможно, единственное, что все эти годы давало мужество жить дальше, это надежда, что Дженис еще жива и они могут когда-нибудь свидеться. Но теперь знание того, что это за жизнь и какая участь была уготована ей, оказалось в тысячу раз хуже вести о ее смерти.
Проглотив ком в горле, он повернул голову к девушке и пристально посмотрел на нее. Та ответила ему взглядом, в котором затеплилось своего рода осторожное любопытство, хотя пугающая пустота глаз еще не вполне растворилась. Могенс ничего не знал о ней, ни имени, ни родины, и уж конечно ничего о том, как она попала в лапы упырей. Лишь одно он мог сказать с неколебимой уверенностью, заглянув ей в глаза: если и было в ней что-то человеческое, то теперь ее этого лишили. То, что творили упыри со своими бессловесными жертвами, выходило за рамки физического насилия, как бы ужасно само по себе оно ни было: они насиловали их души. Это несчастное изуродованное существо состояло теперь лишь из страха и боли, и Могенс почувствовал, что ничто и никогда не вернет ей человечность.
— Так вот они, ваши боги со звезд, доктор Грейвс, — горько сказала мисс Пройслер. — Существа, к которым устремлены все ваши помысли и чаяния. Те, которых вы искали всю вашу жизнь, я права? И что? Оно того стоило?
Грейвс ответил не сразу. Он стоял к Могенсу в профиль, и в его чертах хищной птицы отразилась вся безмолвная внутренняя борьба.
— Возможно, я заблуждался, — тихо и печально вымолвил он наконец. — Возможно, они не боги.
— Откуда вдруг такой неожиданный поворот в воззрениях? — не удержалась от шпильки мисс Пройслер.
— У меня вообще не было «воззрения» на их счет, мисс Пройслер, — серьезно
— Да? Любопытство и ничего больше?
Грейвс оставил этот вопрос без внимания и повернулся к Могенсу.
— Поговорим обо всем этом позже. Кроме этой бедной девушки там были еще выжившие?
— Нет, — с замедленной реакцией ответил Могенс. Ему было трудно сосредоточиться даже на таком простом вопросе. Мысли все еще перехлестывали друг друга, и его не покидало ощущение, будто земля уходит из-под ног.
— Землетрясение, — предположил Грейвс.
— Там, внизу, все обрушилось, — вместо Могенса продолжила разговор мисс Пройслер. — Но это совсем не значит, что никого не осталось. Когда я была здесь прошлой ночью…
— Вполне возможно, — перебил ее Грейвс. — Я даже уверен, что есть и другие. Но боюсь, в настоящий момент мы ничем не можем им помочь. У нас осталось мало времени, чтобы самим унести ноги. — Он вытащил часы и откинул крышку. — Точнее сказать, полчаса.
— Я с места не сдвинусь, пока хоть одна женщина остается во власти этих бестий, — решительно заявила мисс Пройслер.
— Значит, вы умрете, — бесстрастно констатировал Грейвс. — И не спасете никого. Даже эту девушку.
Мисс Пройслер приготовилась вспылить, но Грейвс покачал головой и продолжил на повышенных тонах, но все еще мягким голосом:
— Будьте благоразумны, мисс Пройслер. Никому не будет пользы, если мы здесь погибнем, а именно это и случится, когда упыри проснутся.
— Но… не можем ведь мы просто бросить их в беде! — мисс Пройслер выглядела все еще боевито, но в ее голосе появились нотки неуверенности.
— Мы можем вернуться. — Он показал рукой на девушку. — Она и ее ребенок будут доказательством, и нам поверят. Мы сможем вернуться и положить конец этому кошмару. Но лишь в том случае, если выживем в последние полчаса.
Мисс Пройслер помедлила несколько секунд. Было видно, что она усердно обдумывает сказанное. Могенс почувствовал, как она ведет неравный бой сама с собой. Ни за что на свете она не предала бы и одного-единственного человека — с другой стороны, в словах Грейвса содержалась железная логика, которой нечего противопоставить. Она беспомощно обратила взор к девушке, словно ждала от нее решения, которое не в силах принять сама. Но в конце концов согласно кивнула:
— Хорошо. Но не думайте, что сможете просто отвертеться, доктор Грейвс. Дайте мне честное слово, что вы действительно намерены вернуться и истребить эти исчадия ада!
— Даю вам слово.
Могенс имел свое мнение на счет «честного слова» Грейвса, но, по крайней мере, в эту минуту он давал его искренне. Ради всего святого, что произошло с Грейвсом в той пирамиде?
— Тогда идемте, — подвела черту мисс Пройслер.