Анубис
Шрифт:
Он выпустил запястье девушки и так сильно грохнулся оземь затылком и лопатками, что дух из него вышел вон. Лампа вырвалась из разжавшихся пальцев и, как в ускоренной киносъемке, проделала в воздухе двойное сальто, прежде чем упасть и разбиться. Могенс ожидал взрыва или столба пламени, но свет просто погас.
Тем не менее полной темноты не было. Совсем неподалеку впереди него замерцал бледно-зеленый свет.
В полупомутненном сознании он перекатился на бок, потом встал на колени и попытался проморгаться, чтобы очистить глаза от пыли. Пыль натирала глаза, как шкурка, и резкая боль выбила слезу. Словно находясь под слоем воды, он смутно различил шатающийся, как пьяный, тонкий луч света по ту сторону кучи, который то тыкался в нее, то шарил по потолку и — Боже милостивый! — он двигался по направлению к нему. Из всей какофонии гудящих, трескающихся, колющихся и грохочущих звуков пробился жалостный плач где-то поблизости, но Могенс не видел ничего, кроме хаотичного кружения, со всех сторон втягивающего в свой круговорот.
Глыба размером с охотничий домик оторвалась с потолка и с такой силой грохнулась оземь прямо возле него, что Могенса подбросило и отшвырнуло в сторону. Он обрушился на что-то мягкое, вскрикнувшее от боли, инстинктивно ухватился и вздернул вместе с собой упавшую девицу. Позади скользила по насыпи мисс Пройслер, неловко размахивая руками, но не останавливаясь на бегу. Вскочив, Могенс, не веря своим глазам, увидел спасительный выход всего в нескольких шагах.
Неведомо как, но ему удалось — это были всего лишь секунды, всего десять шагов! — продраться к выходу, таща за собой упирающуюся подопечную. В этом сплошном хаосе мысль не существовала, всю власть над его телом и движениями переняло подсознание, сработал инстинкт самосохранения. И именно он спас ему жизнь.
Позже Могенс не мог бы сказать, сколько он перенес ударов рушащихся камней, блоков, плит, каждый из которых при нормальных обстоятельствах прибил бы его до смерти. Волоча отбрыкивающуюся девицу, железной хваткой сжимая ее запястье, слыша позади истеричный голос мисс Пройслер, кричащей что-то, что он не мог разобрать, Могенс влетел в спасительный коридор, проковылял еще пару шагов, налетел на стену и беспомощно осел наземь.
Должно быть, на долю секунды он потерял сознание, потому что следующее, что он помнил, когда открыл глаза, полулежа, полуприжимаясь к стене затылком, — была мисс Пройслер, которая беспрестанно трясла его за плечи и выкрикивала одно и то же слово. «Профессор!», как осознал его затуманенный мозг.
— Все в порядке, — едва вразумительно пробормотал он.
Язык не хотел ворочаться, а весь рот забила каменная пыль. Худо-бедно ему удалось приподняться и прислониться к опоре лопатками. Мисс Пройслер, как не в себе, продолжала трясти его, регулярно прикладывая к стене головой.
— Профессор, как вы?! — голос мисс Пройслер дрожал от тревоги и возбуждения.
Могенс хотел ответить, но не получилось выдавить ни звука. Тогда он попытался откашляться, в результате чего чуть было не подавился. Его глотка словно облупилась внутри.
— С вами ничего не стряслось? — не унималась мисс Пройслер. Задыхаясь и кашляя, Могенс изобразил нечто вроде кивка, и мисс Пройслер странным образом довольствовалась этим. Еще раз пристально взглянув в его лицо, она повернулась к девушке, которая сидела у стены по другую сторону прохода все в той же позе, подтянув колени, скрючившись и прижимая к груди сверток. Постепенно шум в ушах улегся, и Могенс услышал то ли тихое стенание, то ли пение, которое она издавала, раскачиваясь туловищем в такт. Эта картина вызвала в нем такой прилив жалости, что он дольше не мог вынести этого и отвернулся.
Правда, то, что он увидел в той стороне, его не утешило.
Могенс почти порадовался, что события последних секунд выпали из его памяти. Коридор тоже не избежал последствий подземных толчков. Беспорядочная сеть трещин и разломов избороздила свод, а дальше к входу в залу стены заметно накренились. Самой залы, некогда лежащей за проходом, больше не существовало. Изукрашенная дверь превратилась в кучу мусора, щебня, обломков. У Могенса мурашки побежали по спине, когда он понял, что они были на волосок от смерти. И опасности все еще подстерегали их.
Он откашлялся еще раз, осторожно и осмотрительно, и сказал хриплым голосом:
— Надо идти дальше. Не знаю, переживет ли этот коридор следующий толчок.
— А что делать с ней? — беспомощно спросила мисс Пройслер. — Она не оставит ребенка.
— Так пусть тогда тащит это с собой, — с досадой сказал Могенс. — Потом подумаем, что с этим делать.
Сейчас было важно только одно: как можно быстрее убраться из предательской западни.
Кряхтя и постанывая, он оторвался от стены, поднялся на ноги и с закрытыми глазами прислушался к себе. Никогда еще ему не было так плохо, даже после когтей упыря. Но сил должно еще хватить, чтобы дотащиться до…
— Идемте!
Не дожидаясь реакции мисс Пройслер и не обращая внимания на девицу, он повернулся и потащился короткими волочащимися шагами по проходу. Только у развилки он остановился и поглядел назад. Обе женщины шли за ним, хотя слишком медленно. Расстояние между ними было слишком большим, чтобы они смогли быстро нагнать его. Могенс и думать себе запретил, как скоро может повториться землетрясение и насколько сильным окажется толчок.
Он заспешил дальше. Рок настиг, когда он почти что добрался до лестницы, и этот удар был мощнее всех предыдущих. Весь коридор содрогнулся и зазмеился, как гигантская каменная гадюка, заползшая в лабиринт, а из его чрева донесся глухой то ли взрыв, то ли грохот подземных громов. У Могенса уже не было сил, чтобы пугаться. Он просто ждал, пока земля, наконец, не сбросит его, как вздыбившийся конь своего седока, и жестом показал приближающейся мисс Пройслер, чтобы они не останавливались и продолжали путь.
Она остановилась.
— Но там могут быть еще… — в колебаниях начала она.
— Знаю, — отрезал Могенс чуть ли не бессильным и потому убедительным тоном. — Но назад пути нет. Радуйтесь, если мы сможем спасти хотя бы ее.
Мисс Пройслер окинула девушку и ее жуткую ношу печальным взглядом и в конце концов согласно кивнула. Молча она взяла подопечную за руку и собралась пройти вместе с ней мимо Могенса, но девица выпрямилась, как оглобля, уперлась и вытаращилась на Могенса полными ужаса глазами. Да, похоже, он потерял в ее глазах последние капли доверия, когда пытался отнять у нее это… Не говоря ни слова, он устало повернулся и первым потащился вверх по лестнице.
Нет, это не было игрой воображения. Лестница стала длиннее, и Могенсу стоило значительно больших усилий подниматься по ней, еще труднее, чем он опасался из-за своего ослабленного состояния. Потребовалось время, чтобы он понял причину этого феномена: в результате продолжительных толчков вся подземная часть лабиринта осела на несколько метров, и было делом случая, что весь шахтный слой вообще не обрушился, а растянулся, как резиновая труба. Правда, с катастрофическими последствиями: многие ступени проломились, а то и вовсе разъехались, так что Могенс не отваживался давить на них всем своим весом. Путь наверх оказался настоящей мукой, отнимающей последние силы. Он был почти удивлен, когда наконец осилил последнюю ступень перед выходом.