Анюта, улыбайся!
Шрифт:
– Но вы ведь пока не обзавелись вторым. – Свела к ее примеру. Ведь у этой семьи и правда не было совместных детей.
– Сет пока не хочет. Ему нравиться с Алексисом проводить время. Он пьет отвары и его устраивает, что я не разрываюсь как Лисса и Селия.
– Леди, вас ожидают, - окликнул вернувшийся парень. Мы его не заметили, так как он ушел в одну сторону, а вернулся с другой. – Пройдемте, в малый сад, а Вы сможете подождать вашу подругу здесь, - склонился он перед Рокси.
– О, нет, спасибо, меня ждет муж, а за леди зайдет возем Яттон. – Встав, она изящно разгладила платье, и поклонившись пошла к выходу.
– Хорошо. Когда даны господин появиться, я предложу пройти в малую залу для ожидания, но, если не захочет, останется тут.
Мы расстались, и я пошла следом за молодым служителем, хотя, судя по одеждам это был только послушник. Явно слабенький маг, раз никаких отличительных черт, присущих другим расам, у него я не заметила. Служение хранителям было дело добровольным, почетным и престижным, только решались уйти от мирского далеко не из высоких побуждений. Некоторые сослуживцы Аида сделали такой выбор после все видимой ими крови, жестокости. Кто-то из них не смог простить себе гибель товарищей, или гражданских, но такое решение в жизни принималось единожды.
Мы шли по коридору, потом через парк, дальше по следующему коридору, пока не вышли на поляну, на которой стояло несколько десяткой круглых куполов, напоминающих наши планетарии, но меньше в размере. Можно было принять их за теплицы, столь оригинальной формы, но прозрачные стены не скрывали стоящих там столика и стульев. Некоторые сейчас были заняты. Как парочками, так и группами, но в каждой из них был как минимум один служитель.
– Вас ожидают, – проговорил, юноша, открыв для меня дверь очередного строения, пропуская с поклоном.
Входя я не заметила маленького порожка и зацепившись носком туфли, едва не упала. Чьи-то крепкие руки успели подхватить меня за локоть не прикрытый одежной, и в это миг я увидела воспоминание из с прошлого.
Глава 23
– Я не хочууууу, - завывала я маленькая, вцепившись в ногу отца, сминая его отглаженные до стрелок брюки. Точнее это они раньше были такими, а теперь я поливала их слезами, вытирала сопли и мяла.
– Анна, нельзя так себя вести! – грозно сказала молоденькая девчонка, только-только вышедшая на работу, окончив училище. Все бы ничего и воспитательный момент ей был засчитан, но в этот момент она таращила свои глаза на моего папу, постоянно облизывая ярко накрашенные губы.
– Елизавета Рустамовна, шли бы вы в группу, а уж я сам разберусь как можно моей дочери себя вести, - устало сказал папочка, когда моя истерика только усилилась.
– Но я же должна…
– В группу, и дверь за собой закрыть! – рыкнул мужчина, и хмурым взглядом проводил ее дефиле на шпильках в 15 сантиметров. – И не надоедает же ей мужика искать, - пробурчал родитель, присаживаясь радом со мной. – Малышка, мама вышла на работу, ты же любишь кушать конфетки?
– Да. – Кивнула, вцепившись в его свитер. Это был мой второй день в младшей группе детского сада.
– Вот, а папа у тебя не такой умелый, и его заработанных денюжек на них не хватает. Вот мама и решила спасти твой животик, и пошла работать за конфетки.
– Пап, а если мой животик разлюбит конфетки, мама снова будет сидя сдоба быть. – Спросила я, коверкая слова до неузнаваемости.
– Правильно говорить будет сидеть дома. И нет, мама уже пообещала дяде Жоре, что поможет ему. Как же мама нарушит свое слово?
– Слово держать нужно! – гордо повторила я заученную фразу, момент смазался, когда я вытерла нос о тыльную сторону руки.
– Вот именно! Всегда-всегда. – Вытащив платочек, папочка убрал слезки с лица, заставил высморкаться, и почистил мою руку. – А теперь мне пора идти, малышка. А ты не плачь, договорились?
– Угу, - прогундосила я, совсем не весело.
– Даешь слово?
– Куда же денусь от габальное потепления. – Папа рассмеялся, ведь эту фразу так часто повторял дядя Жора, он вообще во всех свои бедах винил глобальное потепление.
Вернувшись в реальность посмотрела на стоящего рядом мужчины в одеждах служителя. В балахоне до самых пят, насыщенного синего цвета так шедшего к его голубым глазам и оттеняющим колючки на голове с таким же сильным синим отливом, как и ряса. Красивый, высокий, представитель расы горов, все еще держал меня за руку. Прямой нос, пухлые губы, высокие скулы, жесткий подбородок с ямочкой. Просто идеал внешности, но служитель церкви.
– Добрый день истинная моя, - проговорил он хрипловатым голосом. – Никогда не думал, что судьба сведет меня с тобой столь странным образом. В прочем ничего изменить я уже не могу. Как тебя зовут?
– Анна. – Заторможено ответила, все еще прибывая в шоке. Это как? Мой следующий муж священник? А как же отказ от мирского? Или ему можно детей делать? Что-то я запуталась еще и ответы никак не находились в памяти Яттона и Лога.
– Я отрекаюсь от тебя, Анна. – Глубоко вздохнул он, и постарался улыбнуться искренне, - Ответного отказа можно не давать, это будет мой тебе подарок на обряд, который я сам и проведу для тебя.
– А разве вы бы смогли стать моим четвертым мужем? – Решилась спросить у первоисточника, раз уж теперь я точно не его.
– Ого! Нет, с таким количеством я бы тебя делить точно не стал, - пройдем к столику, сядем, чаю выпьем. Ты какой предпочитаешь? Есть освежающий мятный, согревающий с пряностями и просто вкусный цитрусовый. Кстати последний мне больше всего нравиться.
Он подвел меня к столику помог сесть, и придвинул стул. Устроившись напротив, выразительно поднял бровь все еще ожидая ответа, указывая рукой на столик, как наши сервировочные, заполненный баночками, чашками, чайниками, салфетками и разным необходимыми мелочами.
– Да мне как-то без разницы, - смутилась своего неадекватного поведения, и отвела глаза. – На ваш выбор.
– Значит цитрусовый, если останется время, перепробуешь все остальные. Мы сами собираем композиции для нашего использования и на продажу, но увы, популярностью они не пользуются. Даже те кто тут бывает часто, не интересуются чаями, а ведь от некоторых сборов прочищается разум.
– Не пробовали разрекламировать или найти ритейлера? – Усмехнулась я. Услышав в его голосе грусть.