Анюта, улыбайся!
Шрифт:
– Кого? – удивился гор, отвлекшись от процесса разливания чая. Заваривал он его по всем правилам, даже обдал чайник сперва кипятком, слил воду и только потом засыпал заварку. Но скорость заваривании он все таки ускорил, прижав ладонь с проблеском огненной магии.
– Розничного распространителя. Тот, кто, закупая у вас чай в больших объемах, сперва даст распробовать его другим, а потом станет продавать, получая свой процент, ведь к цене по которой получит чай от вас, он прибавит свои премиальные. Немного, но так чтобы это было выгодно и ему.
– Вроде пока только частные лица покупают по чуть-чуть. – Задумался гор, выставив сахарницу на стол.
– Если понравиться, и я куплю, предложу подругам, и может мы станем вашими ритейлирами. Мне планируем открывать несколько кафе с выпечкой, а где сладкое, там и чай или кофе.
– Как интересно, ну давай буду тебя угощать. – поставив передо мной чашку, он предложил попробовать первой, поднеся его к лицу, принюхалась. Пахло апельсинами, и кажется грейпфрутом, может еще фейхоа. Пригубив, уловила легкую горчинку и сладость как бывает в свежих спелых цитрусах.
– Ну как? – Ему действительно было интересно мое мнение. Любопытство проявлялась в красивых глазах, приподнятых бровях.
– Вкусно. Мне нравиться. – Кивнула, отпивая еще один глоток ароматного и богатого на послевкусие чая.
– Вот и отлично! У нас этого чая мешки, просто девать некуда.
– Вот так сходила на лекцию, - усмехнулась я, - нашла истинного, и возможного поставщика высококлассного чая.
– Ну истинным я тебе уже не стану никогда, а чай всегда будем рады продать. У нас более 30 видов разнообразных сборов. От белого и зеленого, до настолько крепкого, что на свет ложку в стакане не увидишь.
– Это чудесно. Для каждого вида можно подыскать любителей. Вы ведь так встречаете только тех, кто недавно в мире? – А еще и сезонные продвижения, типа как в один год в каждом кафе был тыквенный латте. На мой взгляд гадость еще та, но пока его перепробовали все желающие, так и сезон кончился.
– Еще если к нам с проблемами приходят, за советам или небольшой помощью, но это редкость. Все отчего-то решили, что мы их осудим, раз удостоились такой роли как служба Хранителям этого мира.
– Просто вы для местных как непогрешимые идеалы, а такому о мирском стыдно рассказывать.
– Никакие мы ни идеалы. Я, например, сюда пришел после того как чуть не убил в драке двух своих родных братьев. Они выжили только благодаря талантам прибывшего на вызов целителя. И вот тогда я понял, что в другой раз могу не сдержаться и убить самых близких. Моя раса очень агрессивна в некотором цвете. Чем больше синего на иглах, тем меньше мы можем контролировать себя. Это не отклонение, скорее особенность данная нам свыше, но если раньше она была к месту, то в мирное время превратила нас в проклятых изгоев.
– Я раньше не встречала гора с таким оттенком, - призналась честно.
– Это потому, что еще в юности мы умираем в драке или бою. Нас всегда одолевают сильные, чаще негативные чувства, такие как ревность и гнев. Неважно по какому поводу, но одного слова хватает для начала боя. Противник не важен, хочется быть сильнейшим, доказать правоту, смыть обиду кровью. Это страшно на самом деле, очень опасно для окружающих.
- Ты по этой причине сказал, что не смог бы стать четвертым? – вспомнила его реплику, кинутую как-бы мельком.
– Да. Только единственным, но хранители отказали мне в этой милости, а значит я должен тебя освободить от себя.
– Это благородно. – Пальцы замерзли, и вцепились в пузатую кружку. Такая иллюзия комфорта, когда в сердце ледяная игла вонзается все глубже.
– Нет. Скорее эгоистично, ведь я убежал в веру, а не стал бороться с собственной натурой. – Он посмотрел чуть выше моей головы, словно опасаясь увидеть что-то на моем лице.
– Мой отец едва не убил мою мать, когда она решила собрать всех истинных. Он был первым мужем, а ей полагалось трое. Всего трое, но и их он не подпускал к ней, в доме были вечные склоки, ссоры, ее слезы. Он погиб в бою. Ушел сам на границу, понимая, что без него маме будет проще. Да больно, грустно, но это пройдет, и однажды она вспомнит его и улыбнется. Это как самоубийство, но на службе у блага мира. Его деньги перечислили ей, дали даже пару медалей, но она рыдала в его комнате годами.
– Тебе было тяжело без отца?
– Нет. Я его видел как противника, а в семье и правда мир настал после его ухода. До начала моих срывов.
– Как тебя зовут? – Решила задать вопрос, который крутился в моей голове с момента его отречения.
– Никогда не желай узнать имя истинного, если не хочешь начать привязку. Дай прозвище, но не по имени. – Жестко ответил служитель, наконец посмотрев на меня. Глаза в глаза, его сжатые губы, мое растерянное лицо. Да мы точно не смогли бы стать едиными. Я не приемлю быть на ступень ниже мужчины.
– Тогда я назову тебя Аконит. – Название всплыло само. Цвет его игл, глаза как сердцевина цветка и чувство опасности, что накрывает только когда он этого хочет. Все это складывало у меня ассоциацию с этим цветком. Да и попасть в его истинное имя не вышло бы точно.
– Что это значит? – С любопытством и искренним вопросом в глазах. Чистых и ясных, как у ребенка, жаль, что более в нем от него ничего не было. Даже Аид и Лог были куда менее опасны.
– Цветок синего цвета, смертельно ядовитый, но очень красивый. С одного древнего языка моего мира его название переводится как борец.
– Ядовитый? – усмехнулся он. Чуть сведенные вместе брови, и уже мурашки по позвоночнику пробежались табуном.
– Яд или лекарство все дело только в дозировке. Можно и чаем испортить печень, почки и пищевод, а ведь такой вкусный напиток, - отсалютовав ему кружкой, отпила остывшей жидкости.
– А ты замечательная. Красивая, умная, пробивная, раз дело свое уже имеешь. А как так вышло, что носишь вуаль вдовы? Сколько ты тут уже?
– Два года почти. Овдовела примерно тогда же. Если знал Старшего следователя воас Лога, - он кивнул, - Так вот он был моим старшим супругом целых 12 часов.