Анж Питу (др. перевод)
Шрифт:
– О господи, чем же? – спросил заинтригованный король.
– Сегодня утром, вернее, ночью мы, словно две сумасбродки, удалили прислугу и заперлись у нее в спальне, которая помещается в самом конце здания, где живут пажи, а те, кстати, переехали вчера вечером в Рамбуйе. Мы хотели иметь уверенность, что нам никто не помешает осуществить задуманное.
– Боже, вы меня пугаете. И что же затеяли эти две Юдифи [167] ?
– Юдифь, во всяком случае, наделала шуму меньше, чем мы, – ответила королева. – А так –
167
Согласно библейской легенде, вдова богатого иудея Юдифь, когда ее родной город осадил ассирийский военачальник Олоферн, пленила его своей красотой, напоила за ужином и после того, как он уснул, отрубила ему голову.
– Вот уж Юдифь так Юдифь! – со смехом воскликнул король.
– О, у Юдифи не было тяжелого пистолета, который я взяла у вас в оружейной и велела Веберу зарядить.
– Пистолета?
– Ну да. Видели бы вы, как ночью, отчаянно труся, вздрагивая от малейшего шума и скрываясь от любопытных взоров, мы крались по пустынному коридору, словно мыши-лакомки. Кампан затворила три двери и последнюю еще завесила периной; мы надели кольчугу на стоявший у стены манекен, на котором обычно висят мои платья, и я недрогнувшей – клянусь вам! – рукою ударила кинжалом по кольчуге. Лезвие спружинило, кинжал вылетел у меня из руки и, к нашему великому испугу, воткнулся в паркет.
– Вот дьявол! – не удержался король.
– Погодите, еще не все.
– И никакой дыры? – полюбопытствовал Людовик.
– Да погодите же вы! Кампан подняла кинжал и говорит: «Вы недостаточно сильны, государыня, да и рука у вас, должно быть, дрогнула. Дайте-ка я, у меня силы побольше, вот увидите». И вот она берет кинжал и наносит манекену такой удар, что мой бедный немецкий клинок сломался. Взгляните, государь, вот два куска; из остатков я закажу вам небольшой нож.
– Но это невероятно! – воскликнул король. – И кольчуга осталась цела?
– На одном из звеньев царапина, да три на другом, вот и все.
– Я хотел бы взглянуть.
– Сейчас увидите.
И королева с большой поспешностью принялась раздевать короля, чтобы поскорее продемонстрировать ему результаты ее подвигов.
– Вот тут как будто немного повреждено, как мне кажется, – сказал король, указывая на небольшую вмятину примерно с дюйм в поперечнике.
– Это от пистолетной пули, ваше величество.
– Как! Вы еще стреляли из пистолета?
– Я могу показать вам сплющенную пулю, еще черную. Ну, теперь вы верите, что вашей жизни не угрожает опасность?
– Вы – мой ангел-хранитель, – ответил король и принялся расстегивать кольчугу, чтобы получше рассмотреть следы от кинжала и пули.
– Сами посудите, мой милый король, – продолжала Мария Антуанетта, – как мне было страшно, когда пришлось выстрелить в кольчугу. И дело даже не в ужасном грохоте, которого я так боялась. Когда я целилась в кольчугу, призванную вас защитить, мне казалось, что я стреляю в
– Дражайшая супруга, – сняв кольчугу, проговорил король, – как я вам признателен!
И он положил кольчугу на стол.
– Что вы такое делаете? – удивилась королева.
С этими словами она взяла доспех и протянула его королю. Но тот с улыбкой, полной изящества и благородства, ответил:
– Нет, благодарю вас.
– Вы отказываетесь? – вскричала королева.
– Да, отказываюсь.
– Подумайте хорошенько, ваше величество.
– Государь! – взмолилась г-жа Кампан.
– Это же ваше спасение, ваша жизнь!
– Возможно, – согласился король.
– Вы отказываетесь от помощи, ниспосланной вам самим господом.
– Будет! Довольно! – воскликнул король.
– О, неужто вы все-таки отказываетесь?
– Отказываюсь.
– Но они же вас убьют!
– Дорогая моя, когда в восемнадцатом веке дворяне идут в сражение, они одеты в суконный кафтан, камзол и сорочку – это их защита от пуль. Когда они идут защищать свою честь на дуэли, на них надета лишь сорочка – так они защищаются от шпаги. Я, первый дворянин королевства, поступлю точно так же, как мои друзья. Более того: там, где у них сукно, я один имею право носить шелк. Благодарю вас, моя дорогая супруга, благодарю, моя добрая королева, благодарю.
– Ах, – в отчаянии и восторге вскричала королева, – ну почему армия сейчас его не слышит?
Что же до короля, он спокойно оделся, даже, казалось, не сознавая всего героизма своего поступка.
– Неужели монархия погибла, – прошептала королева, – когда в подобный момент монарх выказывает такую гордость?
VI. Отъезд
Выйдя от королевы, Людовик XVI тут же очутился в окружении офицеров и прочих лиц, назначенных им сопровождать его в Париж. Это были господа де Бово, де Вильруа, де Нель и д’Эстен.
Смешавшись с толпою, Жильбер ждал, когда Людовик XVI его заметит, но тот бросил на него лишь беглый взгляд.
Было заметно, что все вокруг пребывают в сомнении и не верят в незыблемость принятого решения.
– После завтрака выезжаем, господа, – сообщил король.
Потом, заметив Жильбера, сказал:
– А, вы здесь, доктор, очень хорошо. Как вам известно, я беру вас с собой.
– К вашим услугам, государь.
Король прошел к себе в кабинет и работал там в течение двух часов.
Затем вместе с семейством прослушал мессу и около девяти сел за стол.
Завтрак прошел согласно заведенной церемонии, и только королева, бывшая у мессы с припухшими и покрасневшими глазами, ничего не ела и лишь присутствовала, чтобы подольше побыть вместе с королем.
Мария Антуанетта привела с собою обоих детей, и те, смущенные материнскими советами, переводили беспокойный взгляд с отца на толпу офицеров и гвардейцев.
Время от времени дети по приказу матери утирали слезы, набегавшие им на глаза, и это зрелище вызывало у одних жалость, у других – гнев, но огорчало всех присутствующих.