Анжелина и холостяки

О'Рейлли Брайан

Джерри ободряюще похлопал ее по плечу:

– Ступай. Я буду присматривать за тобой из окна.

Джонни и Бэзил выжидательно смотрели на нее. Анжелина раздраженно закатила глаза, сорвала фартук, сунула его Джерри:

– Ладно, хорошо! Я пошла. Мистер Купертино, не могли бы вы выключить огонь под кастрюлей с супом?

– Можете на меня положиться, – заверил Бэзил.

Он распахнул дверь, за которой все так же стоял Филипп, не сдвинувшийся ни на дюйм. Увидев Анжелину, он кивнул и помог ей спуститься с крыльца.

– Удачи, – прошептал вслед Бэзил.

Фил

вежливо открыл дверцу автомобиля, Анжелина скользнула на синее замшевое сиденье и оказалась лицом к лицу с Доном. На вид ему было ближе к восьмидесяти. Гладкие седые волосы идеально уложены, словно он только что вышел от парикмахера. Пальто из верблюжьей шерсти с белой гарденией в петлице. Глаза, заметила Анжелина, идеального оттенка безоблачного неба.

Он заговорил – доверительным и успокаивающим тоном:

– Здравствуй, Анжелина. Как поживаешь, дорогая?

– Здрасьте.

Она не могла так просто простить ему, что прервал обед.

– Меня зовут Эд Франджипани, и я рад наконец-то познакомиться с тобой.

– Очень приятно, мистер Франджипани. – Она пожала протянутую руку.

– Пожалуйста, Анжелина, зови меня, как все, Дон Эдди.

– Прошу прощения, мистер Франджипани, не хочу торопить вас, но у меня полон дом гостей, и я как раз готовилась подавать еду на стол…

– А, я слышал, что ты прекрасно готовишь.

– Слышали, вот как? – Она скрестила на груди руки.

– Да, я о многом слышу. Но независимо от этого я собирался зайти познакомиться с тобой.

Анжелине стало интересно:

– Познакомиться со мной, но почему?

– Из-за твоего мужа, Фрэнки.

– А откуда вы знаете моего мужа? – с подозрением спросила она, постаравшись скрыть напряжение. Но безуспешно.

Дон Эдди чуть подвинулся, чтобы оказаться точно напротив.

– Я был с ним немного знаком. И очень любил его. Он много работал, отличный товарищ. Я тут бываю частенько, знаешь? Беседую с людьми, после работы или в перерывах. Они мне рассказывают о жизни.

Приятное тепло в салоне, дурманящий аромат гардении, напевный голос Дона Эдди убаюкивали ее.

– Что рассказывают? – чуть слышно спросила Анжелина.

– Я хочу повторить историю о тебе, которую мне однажды рассказал Фрэнк.

– Обо мне?

Теперь эти голубые, как у Синатры, глаза были устремлены прямо ей в душу.

– Пару лет назад ты попала в небольшую автомобильную аварию, верно?

– Не совсем, – качнула головой Анжелина, – авария случилась с автобусом. Меня отвезли в больницу, но никакой травмы не обнаружили, просто небольшой шок. Никто вообще не пострадал. Но почему Фрэнк рассказывал об этом?

– Я люблю слушать всяческие житейские истории, – улыбнулся Дон Эдди. – Сам я никогда не был женат, детей у меня нет. Мы как-то разговорились с ребятами – о трудных днях, тяжелых моментах в жизни. «Вы помните самый страшный момент в своей жизни?» Один рассказал, другой. А Фрэнки, смотрю, сидит тихий такой. Ну, я потом отвел его в сторонку, он мне и рассказал эту историю. Как ему позвонили из больницы, а потом он искал тебя в приемном отделении

и увидел женщину, похожую на тебя. На ней было такое же пальто, вокруг нее суетились врачи, и она вся была в крови. И сначала он подумал, что это ты, что ты тяжело ранена. И вот эта мысль, что он может тебя потерять, и была самым страшным моментом в его жизни.

– Он никогда мне об этом не говорил, – прошептала Анжелина.

Дон помолчал.

– Дело в том, что он плакал, когда рассказывал мне эту историю. И когда я услышал о его кончине, почувствовал, что должен прийти и рассказать, что твой муж любил тебя настолько сильно, что не стеснялся плакать перед стариком, говоря о тебе.

На глаза Анжелины навернулись слезы, Дон Эдди взял ее за руку, протянул белоснежный носовой платок. И она всхлипывала у него на плече, уткнувшись прямо в дорогущее пальто.

Анжелина сумела взять себя в руки, напоследок еще разок шмыгнула носом и, с благодарностью глядя на Дона Эдди, предложила:

– Не хотите зайти на обед? Я много приготовила.

Дон Эдди хихикнул, и Анжелина поняла, что имел в виду Джерри, называя этого деда «особенным».

– Я рад, что ты пригласила меня. У нас с Филом был свой повар, неплохой, но в ближайшее время он не сможет нас обслуживать, хм, от трех до пяти лет. А я слышал, что ты прекрасно готовишь, вот мы и подумали предложить тебе попробовать. По рукам? Возьмешься?

Анжелина расхохоталась, и Дон Эдди постучал пальцем в стекло. Фил, терпеливо дожидавшийся снаружи, открыл дверцу и проводил Анжелину к входу в дом. Потом точно так же сопроводил Дона Эдди.

Новых гостей тут же усадили за стол, и Дону Эдди с Филом даже досталось немного закусок. Суп был подан огненно-горячим. Все принялись за еду, сначала осторожно, чтобы не обжечься, но вскоре тишину нарушало лишь позвякивание ложек о тарелки. Анжелина упивалась этим мигом – сосредоточенным молчанием гостей, наслаждающихся ее стряпней. Потом Джерри, который дипломатично усадил Дона Эдди рядом с собой, завел с ним разговор, как со старым приятелем, и все вновь оживились. Даже Джонни принимал участие в беседе. Только Фил не раскрыл рта вплоть до финального: «Большое спасибо, миссис Д’Анжело, и спокойной ночи». Но Анжелина готова была поклясться, что ему понравился обед. Решающую точку поставил пирог с грушей и черешней. Анжелина проводила каждого до дверей, и каждый благодарил ее. Джерри помог убрать со стола и ушел последним. Провожая его, Анжелина достала из кармана фартука стодолларовую банкноту:

– Погляди, что я нашла под тарелкой Дона Эдди.

Джерри присвистнул:

– Клево.

– Но я не могу это принять. Это слишком много. Нужно вернуть.

– Ни в коем случае! Анжелина, даже не думай. Пойми, он решил платить тебе именно так. Он не из тех, кому ты можешь выставить счет. И не переживай, он не станет вручать тебе каждый раз по сто долларов. Предоставь ему самому решать, сколько платить. Поверь, это будет правильно.

– Ты уверен?

– Абсолютно. И не вздумай возвращать ему эти деньги. Умоляю. Пообещай мне.