Apocalypse Return, или О пробуждении национального самосознания
Шрифт:
Из-за поворота, визжа, стремглав выбежали несколько хромых и, теряя костыли, юркнули в переулок. Следом вылетел большой черный кэб, над которым развевался "Юнион Джек". Кэбмен в длинном макинтоше нахлестывал лошадь, а двое седоков, высунувшись по сторонам экипажа, бойко палили назад из автоматов. Вплотную за кэбом неслась стайка велосипедистов - тоже в длинных черных макинтошах и малюсеньких шляпах-котелках. На багажнике каждого велосипеда озорно трепыхался маленький британский флажок. За ними, отстав на полквартала, громыхала бронзовыми колесами по брусчатке
– с.162, табл. XVII)] на шее - пытался и править лошадьми, и стрелять вслед террористам, но получалось у него плохо.
"Уйдут!
– подумал Шон безнадежно.
– Опять уйдут! Они всегда уходят... Всегда?.. А вот поглядим!" - и он бросился из-за дерева наперерез велосипедистам. Крайний террорист вильнул в сторону, едва не увернулся от О'Райли, но переднее колесо заскользило по чугунной крышке канализационного люка, и он, задребезжав велосипедом, покатился по мостовой. Шон прыгнул на него, не давая подняться. Сзади накатывался гулкий топот коней, лязг бронзовых колес.
– Держи его, сынок! Я иду!
– заорал сержант.
Террорист, силясь вывернуться, ерзал под Шоном, обратив к нему размалеванное сине-бело-красным лицо - только побелевшие глаза и оскаленные зубы выделялись на фоне "Юнион Джека". Сержант, бренча наручниками, хватал англичанина за руку.
– А-а, суки ирландские!
– выдохнул тот и потянулся свободной рукой ко рту.
– Ты что?..
– начал сержант, но террорист уже рванул зубами чеку "лимонки".
– Что, взяли?
– злорадно спросил он, разжимая ладонь...
11
...В третий год правления рекса Аталариха V, в
шестой год царствования базилея Фемистокла Папасатыроса и
пятый год властвования эмира Даулэт-Челубейбека толпы
кабардино-болгар, подстрекаемые беглым вождем северных
варваров, переправились через Боспор Киммерийский и
атаковали форпосты Пантикапея. Пантикапейский топарх
Архимед Папанойозос, муж некогда доблестный, но теперь, в
виду старости, предпочитающий покой и тишину трудностям
военного житья, покинул полис, возложив заботы по обороне
на своего племянника Архелая, юношу, подававшего большие
надежды, но весьма горячего нравом. Сам же топарх отъехал
в столицу Нового Феодоро - Мангуп, где собрались главы
Киммерийской Конфедерации с целью подготовиться к
отражению диких кочевников...
Видукинд
[Видукинд Мезогот (106 - ок.160 гг.) - киммерийский
хронист готского происхождения. Родился в Чуфут-Кале в
106 г., окончил Херсонесскую Академию, медресе Абд-Муслима
в Бахчисарае и Высшую Схолу Нео-Феодоро в Мангупе. Со
146 г.
– официальный хронист Киммерийской Конфедерации. В
своей хронике "Деяния киммерийцев" пытался угодить
правителям всех трех государств-членов Конфедерации, в
результате чего вызвал недовольство всех троих. Был
подвергнут остракизму во всех полисах Киммерийской Греции,
объявлен вне закона на Всеобщем тинге Нового Феодоро и
заочно посажен на кол в Бахчисарае. Бежал в Кабардинскую
Булгарию, где не позднее 160 г. был случайно убит в пьяной
драке между нукерами болгарского хана и скандинавскими
купцами.]
Хан Аспарух Димитров взъехал на курган, окинул взором холмистое предгорье и привычно перекрестился на видневшуюся вдалеке мечеть. Снизу по склону шибко подскакал на запыленной лошади раис Батбай Вазов и, торопливо перекрестившись на ту же мечеть, пал с коня на четвереньки:
– О, великий эльтебер! Они подходят.
Вдали над разбитым шоссе Ростов-Армавир клубилось облако пыли, поднятое повозками хохлов.
– В набег или на ярмарку?
– вслух подумал хан...
...Сизый кизячный дым медленно поднимался к потолку, свиваясь кольцами, вытягиваясь прядями, тихо выскальзывал в отверстие в крыше юрты. Хан Аспарух Димитров деловито наполнил четыре круглые костяные чаши бреди из пузатой бутылки.
– Ну, будем здоровы!
– сказал он, поднимая свою чашу.
– Будэмо, будэмо!
– откликнулся гетман Богдан-Титомир Подхмельницкий.
– Бисмилла рахмана рахим...
– пробормотал сеид-мулла Кубрат Стойчков и важно перекрестил напиток.
Гетман взял по чаше в каждую руку и лихо выплеснул "Слънчев бряг" в обе глотки.
– А-а-ах!
– довольно крякнул Богдан.
– Кхе-кхе, ну и пакость!
– закашлялся Титомир.
– И как вы это пьете?..
– Так что за дело у почтенного гетмана к бедному эльтеберу Кабардинской Булгарии?
– пропустив мимо ушей риторический вопрос, спросил Аспарух.
– Дело у нас такое...
– начал Титомир.
– Погано дiло, эльтебер. Вбили нас...
– сходу выложил Богдан, перебивая брата.
Сеид-мулла Стойчков выпростал из-под чалмы ухо, придвинулся поближе и приготовился слушать, тихо пощелкивая гагатовыми четками. Язычки пламени, пробегавшие по кизячным лепешкам, отражались в массивном наперсном кресте и внимательных черных глазах сеид-муллы...
– ...Тiльки побачь, Кiммерiйска Конхведерацiя з пiвдня, москали з пiвнiчьчя - що тут зробишь?..
– Богдан печально сморкнулся в шелковый шлык папахи.
– Вот мы к тебе и подались. Выручай! А то наши хохлы совсем раскисли. Все шаровары слезами промочили...