Апофис 2068
Шрифт:
Я резко выдернула шнур моноблока из лабораторного источника питания. Проекция свернулась, мелкие лопасти охлаждающего вентилятора замерли. С тяжелой головой я вернулась к шкафу и спрятала ноутбук в тряпье его бывшего хозяина.
Непонятная тревога скреблась за ребрами, и я ощущала, как легкая испарина увлажняет лоб, а внутри черепа сверлила, отдаваясь почти реальной болью, фраза дяди Мити: «Оцифровали нас…»
Остаток дня я посвятила разбору деталей списанных роботов. Слоняясь между стеллажей с медицинским оборудованием, я незаметно оказалась рядом со старой
«Куда она ведет и почему до сих пор не оснащена цифровым считывающим устройством? – думала я, вглядываясь в полустертые цифры на кнопках электромеханического замка. – Ее код невозможно узнать, даже взломав общую систему защиты здания».
Свет ламп под потолком моргал. Странный сквозняк покачивал тонкие паутины на железных балках. На перепонки давила тяжесть неясного гула. Подземелье – пространство без времени: пробыв здесь час, кажется, что вечность пролетела. И что точнее может передать гнетущее ощущение в вечном царстве тьмы – безвременье. Здесь часы превращаются в цифры, не подкрепленные ни утренним рассветом, ни закатом солнца.
И пока в моем огромном пузыре под толщей земли лампы растягивали вечный день, там, на поверхности земли, сумрак спускался на бетонные крыши высоток мегаполиса, отпуская в вечность прошлый день.
Я коснулась рукой полустертых кнопок. Внезапно за дверью раздался стук. Почти не дыша, прильнула щекой к шершавому железу – прислушалась. И в этот миг дверь ухнула от сильного удара, металл заскрежетал и в нос ударил запах пыли.
Едва не свалившись на бетонный пол, я застыла в растерянности. Но вскоре оторопь прошла и я рванула в конец ангара, к рядам старых медкаров. Открыв капот первой попавшейся машины, стараясь унять дрожь в руках, открутила с креплений тепловизор. Прицепила его к переносному аккумулятору – включила.
Минуя ряды стеллажей и обесточенных роботов, робко и тихо ступая, я подкралась к двери, направила прибор, посмотрела на дисплей – пустой экран…
Синий холодный цвет датчика убеждал меня, что за дверью нет ничего, что может излучать тепло. Сбитая с толку, я опустила инфракрасный визор. Может, звук исходил совсем не оттуда? Может, это какие-то полуразрушенные конструкции пришли в движение от сквозняка? Хотя откуда взяться потоку воздуха под землей? А может, я головой сильно стукнулась, вот и мерещится всякое.
На запястье замигал имплант, гулкие шаги раздались в коридоре – это Марк. Я уже научилась узнавать его по шагам. Стянув свитер, отключила прибор и закинула вещи за стеллажи с медицинским оборудованием.
– Чем занималась? – послышался хриплый голос.
– Выполняла наряд.
– Я сверился с табелем, ты последнюю запись внесла полчаса назад, – он сдвинул широкие светлые брови, и глаза его превратились в гранит. – Что ты делала полчаса?
Интуиция мне подсказывала, что лучше ничего не рассказывать о грохоте за дверью, а просто притвориться, что я лентяй. И уж, конечно, бесполезно Марку врать о плохом самочувствии, сваливая все на сотрясение мозга.
– Молчишь… – хриплый голос дрогнул, он кашлянул в кулак. – Ну тогда… Сейчас так же молча идешь и отмываешь душевые с раздевалкой.
Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Лицо его не было злым, хоть и расчерчивалось острыми сухими линиями сжатого рта, острого носа, квадратных, словно железных скул. Он просто разглядывал меня: скользил по волосам, плечам и шее. Его большая рука дотронулась до моих волос, собранных в хвост. Он пропустил наэлектризованные от свитера пряди сквозь пальцы. Приподнял бровь, словно о чем-то догадался, но промолчал.
– Выполнять, – с раздражением добавил он. – Быстро! Приеду с вызова – проверю!
Я рванула к двери, сдерживая слезы то ли от обиды, то ли от боли, что растеклась по моему телу синяками после встречи с собаками. Но, так или иначе, быстрый бег по коридорам меня успокаивал, давал выход эмоциям, но что это были за эмоции? Желание освободиться от надзора этого человека? Или желание быть понятой и услышанной им? В какой момент мне стало важно, что он думает обо мне и какой видит?
Душевые были почти пустыми, скоро у всех отбой, кроме волонтеров ночных смен. Я выгребла дезсредства из шкафа, устроившись на хромированной лавочке.
Из душевой доносились голоса. Говорили двое – мужчина и женщина, они о чем-то спорили. Голоса то затихали, то взрывались. Вчитываясь в инструкции, я слышала только обрывки фраз. Но чем дольше слушала их перепалку, тем невероятней казалось то, о чем они говорили.
– Я волнуюсь за тебя! Эти новые вакцины от вируса, которые сейчас пришли из штаба, показали на первом этапе клинических исследований много побочных эффектов, – девушка плакала.
– Глупости, что с ними не так?
– Да, может, все с ними не так! – вскрикнула она. – На любое исследование нужно время, в штабе торопятся, сокращают сроки!
– Ну и что мне делать, если завтра утром меня вызовут на прививку? Убежать от них? В вакцинах уже давно не используется живой вирус, ты сама мне объясняла, помню. Не будет у меня никаких побочных эффектов. Я молод и здоров! Ну и как я могу отказаться? Мы все здесь обязаны вакцинироваться. Мы на передовой борьбы. Я не могу понять, что тебя так пугает?
– Меня пугает то, что даже я – лаборант клинических исследований – не знаю ее состав. Что они туда в этот раз напихали? Миша, а если что-то с тобой произойдет, я же умру сразу… Я люблю тебя!
– Лиза, ты – счастье мое. И я люблю тебя! Ты думаешь, я за тебя не переживаю каждый раз, когда ты в свой желтый бокс уходишь?
Я в смятении встала с лавочки и заглянула в душевую, прячась за бактерицидной установкой. И не поверила глазам. В теплой взвеси брызг и льющихся с потолка струй стояли, обнявшись, Лиза и Миша.
Влюбленные осыпали друг друга поцелуями. Тихие признания слетали с их губ, но шелестящие струи воды, стекая по их обнаженным телам, скрадывали все слова.
Представшая передо мной картина была настолько эфемерна, неожиданна и волнительна, что отозвалась в теле теплой волной возбуждения – вопреки разуму и воле, вопреки всем запретам и нормам морали.