Апокалипсис 1920
Шрифт:
Мы простояли так несколько минут. Когда же он меня отпустил, мы лишь кивнули друг другу и двинули в разные стороны: Зефир в сторону подальше от берега, а я же напротив. Набережная пустовала, как и портовый комплекс. Все попрятались по домам и казармам. Кто-то ночевал на кораблях Антанты, пришвартованных к пирсу. Но и те бы не заметили моего приближения к причалам. Никто бы не заметил и того, что я отвязываю лодку от сваи и беру курс на вёслах в сторону Белого моря.
В Альчеру, мир за гранью реального, можно было бы попасть и проще. Достаточно было бы всего лишь умереть. Тогда сознание отделиться от бренного тела и отправиться туда, куда отправляются
Даже умирая сотни и тысячи раз до этого, я всё ещё не могу привыкнуть к этой вспышке страха, возникающей при мысли о смерти. И к ощущениям, сопровождающим угасающее сознание, тоже не привыкнешь. Их надо перетерпеть, пережевать и выплюнуть. Как делали шаманы во все времена, "умирая" и "перерождаясь". Как я всегда делал. Но не в этот раз.
В этот раз я просто плыл на север, туда, где таился ШОВ. Трещина в нашей реальности, с которой Ванджина начали своё великое творение. Через него можно было безболезненно перемахнуть через границу смерти, чтобы там умереть ещё раз. На этот раз безвозвратно. Уйти в реальную неизвестность, куда более глубокую, чем может предложить и наш, иллюзорный мир, и даже сама Альчера.
Отсюда, благо, до него добираться гораздо быстрее, чем от моей родной Австралии. Шаманы издревле направлялись именно в Белое море, где и лежал ШОВ, ведущий в земли создателей всего – Ванджина. Мне же оставалось только, согласуясь с течением, выплыть из дельты реки и...
Я откупорил фляжку с соком заккума. Его отвратный запах, напоминающий о гниющих финиках и жжёном масле, ударил мне в ноздри. Я выдохнул и залпом осушил бутылку. Горький, практически ядовитый, вкус, напоминал крепкие настойки на полыни, которые самого стойкого зверя могли отправить в нокаут. Удивительно, как он всё ещё не выжег мне все вкусовые рецепторы. Но, я всё же старался, чтобы как можно меньше жидкости попадало мне на язык, сразу проглатывая большие объёмы обжигающего зелья.
Просто, потому что моей целью было не наслаждение вкусом, от которого дохнут мухи. Мне нужно было успокоиться, притупить чувства и опустошить разум. В гораздо большей степени, нежели та порция, что притупила чувства Зефира, касательно моего несколько несвоевременного ухода. Надеюсь, он будет не сильно скорбеть, когда действие напитка пройдёт. Всё же мы через многое прошли и мне потребовался целый месяц, чтобы наконец-то решиться.
Подумать только, месяц назад мне сказали... Сказали, что дело нашей жизни. Более того, дело, призванное вести всю цивилизацию не то, что завершается... Оно всё это время не имело смысла. Семьдесят тысяч лет отлаженного механизма тайного управления жизнью целой планетой бессмысленны! А значит и вся моя деятельность...
Нет, я согласен с Ванджина в том, что наше Общество мешало людям проявлять свободу выбора в глобальном масштабе. Мы игрались не только с жизнями конкретных людей, но и судьбами народов, решая свои мелочные споры. И это неправильно, но это давало нам ощущение... цели? Можно сказать и так.
Я не видел особого резона в существовании простых людей. Наверное, они сами его не особо видят. Но его почему-то видят иномерные Ваджина. И ради него забирают наш смысл, их верных слуг. Это похоже на страшное предательство, впрочем, я не обижен и не разочарован. Мне думалось, что однажды так и будет. И вот, это "однажды" наступило. И с этим ничего не поделаешь. Можно подчиниться этакой судьбе, а можно и уйти. Я выбрал второе. И мне жаль, что мои ближайшие товарищи из Внутреннего круга, не разделят моего стремления. Что ж, это единственное, из-за чего мне действительно сейчас грустно.
Особенно из-за Зефира. Он мог бы последовать за мной. Но именно он сейчас, в этой эре, главный. А значит, что на нём лежит куда большая ответственность, чем на мне. Ещё недавно он испытывал удачу, развлекаясь на Великой войне и вкушая прелести очередной интересной эпохи: шпионил, подстрекал арабов к бунту, стрелял по царственным особам, воровал документы и занимался прочими любимыми вещами, вживаясь в шкуры абсолютно разных зверей. А теперь вот, вольготная жизнь закончилась и пора принимать серьёзные решения. Что же, это его ноша.
А моя, вот такая: лечь на дно лодки и ждать, куда меня принесёт течение сквозь ночной туман. Я даже немного задремал под плеск волн. И потому не понял, сколько времени прошло, когда лодка внезапно наткнулась на песок, с характерным звуком вылетев на твёрдую поверхность. От такой неожиданности, дрёма спала, а я вскочил на ноги, едва не потеряв равновесие.
Вскоре я понял, что лодка прибилась к какому-то небольшому островку, покрытому травой и камнями. При чём камни явственно собирались в странные спиральные узоры, раскиданные тут и там по небольшой площади островка. Они сразу мне напомнили о святых местах, которые я помогал сооружать в древние времена. Святых местах, где раньше чтились проклятые и их силы. Я ухмыльнулся, вспомнив, как фанатично мы разрушали любые остатки того времени и сколь старательно придумывали эту историю, про Иштвана Великого.
Как хороши мы были на выдумку мистификаций! Вспомнить только все эти религии, угнетающие проклятых и заставляющие их скрываться. Что на деле очень способствовало самоконспирации Общества и контролю за особо ретивыми и сильными экземплярами проклятий. Славные идеи нам тогда приходили!
В мыслях об этом, я не сразу обратил внимание на единственное строение на острове: покосившееся двухэтажное здание из давно почерневших досок, смотрело на меня множеством чёрных зевов окон без ставень и рам. Оно было столь тёмным, что я его поначалу и не приметил, в кромешной тьме. Однако, меня почему-то потянуло подойти к нему и заглянуть за едва держащуюся на петлях дверь.
Она легко открылась от одного моего толчка, открывая несколько сюрреалистическую картину внутри. Посреди тёмного, ветхого помещения, лишённого всякой мебели, сидел странный зверь, в окружении множества свечей. Он был одет явно не по эпохе. Я никогда не видел таких необычных доспехов, похожих скорее не на сталь, а на очень и очень гладкий камень. Да и сам их владелец относился к ящерам, которых редко ныне увидишь среди моря пушистых. Он напоминал мне варана и по его грузному, чешуйчатому лицу сложно было понять, какую эмоцию оно сейчас вырожало.
Впрочем, меня устраивало, что он при виде меня не схватился за своё странное оружие, напоминающее какой-то неправильный арбалет:
– Не считаешь, что тебе в последнее время часто везёт, Австер? – спросил меня ящер.
– Мне стоит спрашивать откуда ты знаешь моё старое имя?
– Вопросом на вопрос не отвечают в приличном обществе.
– Не знаю. Я никогда в таком не состоял. – я бесцеремонно сел напротив него.
– Что ж, тогда давай действовать более примитивно. Я просто за тобой наблюдал. Вообще не только за тобой, но и за всеми вами. В этом странном, иллюзорном мире-ловушке, вы были наиболее близки к моей цели. К Ванджинам.