Апокалипсис в мировой истории. Календарь майя и судьба России

Шумейко Игорь Николаевич

Тот самый коэффициент: 4,6

Некоторые правила арифметики и попытки их объезда в СССР 1960–1980 годов

От булгаковского «Торгсина» я могу протянуть вполне реальную цепочку фактов, рисующих политику СССР с очень своеобразной точки. Сначала были «боны», потом «чеки бесполосые», «чеки с полосой»… Идея была такая: наши, покупая шмотки и т. д. за границей, во-первых, оставляют там сумму магазинной наценки (10, 20, а то и 70 %), во-вторых, сгорбленные и потные с этими чемоданами-баулами на границах и таможнях рисуют политически неприглядную картину. А если все этозакупит оптом, у производителей, наш «Внешпосылторг», привезет сюда, то граждане могут поменяв валюту (самостоятельно хождение

которой на территории СССР по-прежнему каралось расстрельной статьей) на чеки ВИТ, спокойно купить этов спецмагазинах «Березка». Плюс — иностранные гости, также поменяв валюту, смогут обслуживаться, отовариваться здесь на привычном для себя уровне.

Но оказалось, что… не все то, что НЕ рубль уже и «валюта» (в понимании булгаковского швейцара). Люди приезжали с очень разными, разноцветными бумажками. И собирая все в общую кучу, «Внешпосылторг» вскоре убедился, что достойного товара на все чеки никак не купить. Тогда и было принято решение, сообразное с четырьмя правилами арифметики. Разделить. Если ты сдал доллар, фунт, франк (в общем СКВ, свободно конвертируемую валюту) — получаешь чек ВПТ без диагональной полосы и идешь к одному прилавку. Если сдал монгольский тугрик, йеменский риалили северокорейский вон— получаешь чек с полосой и идешь… к другому прилавку, наполнение которого быстро приближалось к общесоветскому магазинно-рублевому.

И тут последовал очень характерный демарш представителей братских соцстран и братских партий. Сначала на секретаря ЦК Бориса Пономарева, курировавшего их дела, а затем и на Генерального, поступил протест: «Как же так, мы, представители именно ваших братскихнародов и партий, дискриминируемся в магазинах «Березка», в сравнении с капиталистическими представителями?» И «полосность» чеков ВПТ опять отменили. Опираясь на совсем уже иезуитскую промежуточную единицу перерасчета: «инвалютный рубль», попытались на переходе к нему, «инвалютному рублю», ввести повышенные коэффициенты для СКВ. В 1980-е годы он равнялся — 4,6 и некоторые западные ехидные корреспонденты спрашивали: а не является ли этот перерасчетный коэффициент СКВ к инвалютному рублю — математическим отражением истинногокурса рубля (равнявшемуся тогда на последней странице газеты «Известия», по прежнему — гордым 62 копейкам за доллар США).

«Нет! — должны были отвечать мы на это. — Официальный курс рубля к доллару США верно отражает соотношение покупательных способностей наших валют. А этот повышенный коэффициент 4,6 введен для… стимулирования, поощрения сдачи свободно конвертируемой валюты советскими и иностранными гражданами».

Посвящение графикам роста

По господствовавшей тогда космогонии, мир разделился так, что все наши друзья оказались в странах Варшавского блока, социалистического лагеря.

Но что нас делало друзьями? Оба вышеприведенных определения, если вдуматься — не сущностны, они говорили не о том: кто? что? какой? — а скорее о том — где? (в блоке, в лагере). И единственным сущностным определением стало: страны народной демократии.

Поистине замечательный, совершенно недооцененный пример глобальной тавтологии. Ведь если доперевести этона русский язык, получится: страны народного народоправия. А если, наоборот, на греческо-международный, то: страны демо-демократии. Или с применением строгих математических терминов: страны демократии в квадрате. (Кстати, некие же проявления квадратности, прямоугольности, прямолинейности — постоянно присутствовали, проступали в идеологии, газетных статьях, фразах из фильмов, парадных колоннах, в дизайне мебели, домостроении.)

Эта квадратичность, возможно давала еще и надежду взмыть параболой на графиках роста благосостояния, миллионов тонн, киловатт, надоев, — соревнуясь с демократией простой, первой степени. Как квадратичная парабола, взмывая, обгоняет осторожную пологую

линию, и где-то там, совсем внизу уже едва видна ось времени с зарубками пятилеток и съездов. Подобные образы вполне могли мелькать в наш Золотой век, начало 1960-х годов… Но потом, соответствуя законом какой-то тайной внутренней жизни, ихлиния снова вышла вперед, а нас притянула к себе ось времени, зарубки на которой стали не так различимы, приобрели свойство затягиваться. Похоже, та смола затягивала и друзей-союзников, и все мы, демократы в квадрате, зависли в зоне, длиною в брежневско-хонеккеровский поцелуй, и сегодня, перебирая артефакты, всматриваемся в приметы-предметы квадратной эпохи сквозь стекло янтарного сна…

Поверьте, здесь дело не в чьем-то, тем более авторском, ехидстве, а в тех грустных обстоятельствах, что изложены в главе «Гонка потребления». И будь я на том, руководящем месте — ведь абсолютно все то же самое и сделал бы! Ну, разве что, возможно, перед этим спросил бы пришедших ко мне жаловаться «товарищей из соцлагеря»… ну просто из любопытства услышать их ответ: «А если вы, товарищи, аргументируете свой протест — именно братскойсвязью с советским народом, то отчего ж вы ориентируетесь не на советский магазин с братским ассортиментом и покупателем, в Бирюлево, а то и вовсе в Рязани, а именно — на долларовый прилавок «Березки», с британским/американским клиентом?..»

Но даже и, спросив это — все равно сделал бы все, что и было сделано. Сейчас только и понимаешь, как узок был горизонт возможностей СССР в эпоху «холодной войны».

Москва. Олимпиада. Чеки ВПТ

Компьютеров для ведения «в режиме реального времени» файлов лицевых счетов клиентов и проведения банковских операций с ними тогда в СССР не было и не могло быть в принципе (отдельная электронная и кибернетическая тема). В обычных, «рублевых» районных сберкассах это велось на картонно-чернильных «носителях». А «валютная Сберкасса» («Внешпосылторг») — одна на всю страну (централизация, контроль). И место ее расположения тоже объяснимо: Кутузовский проспект, вокруг проживает изрядная доля обладателей тех самых «чеков Внешпосылторга». Плюс приближалась Московская Олимпиада и «генеральная уборка» столицы перед оной. Так же предугадывалось и существенное увеличение числа валютных клиентов к 1980 году. Для решения проблемы очереди на Кутузовском и было проведено специальное постановление Правительства и выделена… валюта для закупки западной техники. О роли в те времена СКВ (свободно конвертируемой валюты), я кратко упомянул во внешторговском вступлении.

Где закупать? То была эпоха до «Майкрософта», тогда в мире ЭВМ царила операционная система ДОС. Мировые лидеры, фактически монополисты — американские IBM («Интернэшнл Бизнес Машин») и «Моторола» (процессоры). Причем для «Внешпосылторга» задача стояла: покупка и быстрая установка под ключ ЭВМ и всего программного обеспечения, чтобы завтра наша, советская операционистка могла сесть за клавиатуру и начать «рассасывать очередь», обслуживать валютных клиентов.

Так где покупать ЭВМ и программистов? Как говориться, «страну угадайте с одного раза»… Еще совсем недавно «Страна тысячи озер» к кибернетике, компьютеризации была — ни сном, ни духом, (а фирма Nokia производила туалетную бумагу), но… стали же они главным поставщиком в СССР апельсинового сока и джема!

И как финские политики стремились иметь «своего русского» (kotiryss"a), точнотак и наши обзаводились «своими капиталистами». Финны, выслушав историю с нашими очередями за «чеками Внешпосылторга», сообразили просто мгновенно, взяв правдами-неправдами у американцев начинку (обойдя эмбарго), у шведов — «периферию». Оставалось найти программистов под наше техзадание. И оказалось, что наиболее похожи по характеру операций… — шведские Гострудсбер-кассы (это буквальный перевод, представьте себе: есть такие в Швеции! Были, во всяком случае). Так и составилась финско-шведская фирма, получившая потом немало заказов в СССР.