Апокалипсис вчера. Дневник кругосветного путешествия
Шрифт:
– Нет.
– Зря. У нее мясо белое, как у курицы. А дед этот, говорят, с волками живет. Они ему как собаки. Что ни скажет – слушаются. Попробуй уведи такого из тайги! Он со своими волками разговаривает, а они его понимают.
С первыми сумерками наш микроавтобус въехал в столицу республики Хакасия город Абакан. Здесь я собирался переночевать.
21 октября. Город Абакан (Хакасия)
Археологи обнаруживают следы древних культур по всей поверхности планеты. Везде, куда им не лень воткнуть лопату, из земли тут же лезут руины храмов, дворцов, могилы царей и крепостные укрепления. Цивилизация вовсе не начинается в Египте, Шумере, Китае или Мексике. Она вообще нигде не начинается. За каждой древней культурой встает еще более древняя. И никакого начала этой истории разглядеть историкам пока не удается.
Утром на абаканском автовокзале я на весь день нанял таксиста и поехал осматривать окрестности. День выдался холодный. Приличной шапки с собой у меня не было, и уши от холода немного ломило. Зато в машине было натоплено, тепло, уютно. Я курил и смотрел в окно. Центр Абакана состоял из блочных пятиэтажек, а окраины из деревянных избушек. С архитектурной точки зрения наиболее интересен был ансамбль местной тюрьмы. Несколько высоченных, крашенных в веселенькие цвета корпусов. Зэки торчали у окон и махали проезжающим машинам руками.
Водитель был русский. Руками он не держался за руль, а прямо на ходу щелкал кедровые орешки. Город Абакан кончился быстро. Дальше мужчина гнал прямо через степь. И в этой степи через каждые тридцать—пятьдесят метров торчали холмики старинных курганов. В основном совсем небольшие – метр-два в высоту. Но их здесь были тысячи. Может быть, даже десятки тысяч.
Триста лет назад первым из европейцев в эти края добрался датский медик Даниил Готлиб Мессершмидт. Он увидел всю эту красоту и, пораженный, писал, что, похоже, ему удалось открыть царское кладбище всей Центральной Азии. За следующие годы большинство курганов было срыто и распахано, а часть ушла под воду водохранилища. Но до сих пор здесь невозможно проехать и километра, чтобы не наткнуться на захоронение, каменную стелу, руины крепости или древнее святилище.
Осматривать каждую встречную достопримечательность я не собирался. На это ушли бы годы. Водителю я сказал, что хотел бы взглянуть лишь на царский курган Большой Салбык. Где именно он расположен, водитель не знал. Иногда он останавливался возле хакасских поселков, спрашивал у аборигенов дорогу. Те каждый раз показывали пальцами в разные стороны и клялись, что ехать нужно вон туда.
Водитель возвращался в машину, выкручивал руль и негромко ругался:
– Чертовы хакасы. С самого утра уже пьяные. Специально ведь врут. Не хотят, чтобы ты на их священные места смотрел.
Мы снова долго ехали через степь, а потом нам опять указывали в противоположную сторону, и водитель опять разворачивался и матюгался. Между хакасских изб бродили стаи огромных хищных собак с подрубленными хвостами. Водитель рассказывал, что есть поселки, куда русским вообще лучше не соваться. И машину отнимут, и самим наваляют. Но это не тут, а ближе к горам. Здесь-то хакасы мирные, только вечно пьяные. И сами они, и девки ихние…
– Ты вот знаешь, что у хакасок щель идет не вдоль, как у наших баб, а поперек? Точно тебе говорю! Мне один мужик говорил, у которого с хакаской было это самое. Щель, говорит, вот такенная, идет поперек, а когда хакаски ходят, она у них чавкает, как рот. Зря не веришь.
– Да я верю.
– Ты сам-то откуда? А к нам зачем? Только курганы осмотреть, и все? Специально за этим, что ли, приехал? Во ты даешь! Только посмотреть и домой? Вот это да! А еще где-нибудь был?
– Да. В Туве.
– Ух ты! За Саянами был?
– Был.
Водитель помрачнел.
– Знаешь, я тебе так скажу. Я вот сибиряк. Здесь, в Абакане, родился, здесь сорок четыре года и прожил. Но мне ни разу и в голову не приходило на ту сторону ездить, понимаешь? Потому что Тыва есть Тыва. Повезло тебе, парень.
– Почему?
– Ну, как объяснить? Ты ведь видел тувинцев, да? То-то и оно! У них там даже фамилии какие-то нечеловеческие: все на два «о» начинаются. Типа «Ооджан» или там «Оолун». Так что, считай, повезло тебе, парень, что ты с той стороны невредимым выбрался.
Потом мы наконец отыскали стоящий посреди степи царский курган Большой Салбык. Правда, осматривать там было особенно нечего. Когда-то он торчал над землей, будто небольшая гора. Но в 1950-х московские археологи срыли курган до основания. От самого огромного сооружения Северной Азии осталось лишь несколько каменных столбов, каждый весом в сорок тонн.
Я выбрался из машины. Столбы были огромные и многотонные. Они напоминали старые ногти. Кое-где на камнях сохранились древние рисунки и, может быть, даже письмена. Но разглядеть их сегодня уже невозможно: столбы покрыты надписями типа «Здесь были мы, семья Желудевых из Удмуртии, 1964 год».
Если смотреть отсюда, из сердца Азии, то привычные исторические схемы вовсе не кажутся такими уж стопроцентно верными. Я не имею в виду, что человеческое прошлое полно загадок. Это и так понятно. Также я не имею в виду, что уровень развития древних цивилизаций был куда выше, чем мы можем представить. Об этом пусть напишут оригиналы-уфологи. Я хочу сказать всего лишь, что нам, современным, от этих древних цивилизаций ничего не досталось. Высок был уровень их развития или не очень высок – сегодня это уже не важно. Потому что все они давно мертвы и забыты.
Человеческое прошлое – это вовсе не общая копилка, куда понемногу складывают свои достижения культуры с разных концов земли. Это вовсе не башня, где первые этажи построены древними, последние будут достроены людьми будущего, а мы пока находимся где-то в серединке. Вот древние покрыли землю курганами и каменными кольцами. И что это изменило? Прошлое – это просто очень-очень много людей, которые когда-то жили, но потом умерли. И нам от них ничего не досталось.
Самая громадная постройка человеческой древности – это вовсе не пирамида Хеопса или Колизей, а так называемый Большой Змеиный маунд в американском штате Иллинойс. На его строительство было затрачено почти триста лет непрерывного труда, а по объему эта рукотворная гора превосходит большинство египетских пирамид. Согласитесь, звучит неплохо, а? Вот только какое влияние оказал Змеиный маунд на историю? А никакого! Индейцы долго трудились, строили свой курган, отделывали его поверхность. А потом они умерли, и курган стал понемногу разрушаться. С годами разрушился довольно здорово. И что?
Принято считать, будто история – это летящая из прошлого в будущее стрела. Века проходят, стрела летит, с каждым веком человечество становится все умнее. Некоторые оригиналы вносят поправку: не стрела, а скорее уж спираль. То есть века, конечно, идут, да только движутся они по кругу и все повторяется. Но вот лично мне более правдоподобной кажется совсем иная картинка: история – это пунктир. Много-много начал и концов. Тысячи погибших культур, которые уже умерли, ушли в землю, забыты и не нашли никакого продолжения в будущем.