Аполлон на миллион
Шрифт:
Я изобразила радость.
— О! Поздравляю! Когда свадьба?
— Одновременно с… — завел «папенька», но невеста живо его остановила.
— Мы еще с Дашенькой побеседуем на эту тему. А где Феликс?
— На семинаре, — ответила я, — вернется поздно.
— Анфиса, где Дашин чай? — возмутилась Зоя Игнатьевна.
— Спешу, ваше высочество, — донеслось из кухни, — тащу, как положено, подаю красиво.
Я обернулась и увидела Фису, вплывающую в дверь. В руках она держала круглый поднос, на нем высился фарфоровый чайник, а также стояли чашка и нечто, прикрытое белой льняной салфеткой.
— Зачем взяла парадную посуду? — вырвалось у меня. — Нет нужды сегодня вытаскивать сервиз на двадцать четыре персоны, им пользуются, только когда приходит большое количество гостей.
— Хозяйка велела брать хорошие тарелки, а не затрапез обдерганный, — выдала Анфиса.
К моим щекам прилила кровь. Я понимаю, что бесполезно воспитывать тех, с кем живешь под одной крышей, человека не переделаешь, а ты испортишь кучу нервов. Но это уж слишком, надо тактично дать понять бабке Феликса, что она находится в Ложкине на правах гостьи. Но не делать же старухе замечание в присутствии Игоря, Лори, «папеньки» и Анфисы?
— Хорошо обученная горничная подает чай молча, — процедила Зоя Игнатьевна. — Вы плохо изучили данную вам литературу. Книга написана простым доступным языком, я удивлена, что вы не разобрались в тексте.
— Все заучила, — принялась оправдываться Фиса. — Но Даша спросила — я ответила.
Зоя Игнатьевна закатила глаза.
— Щаз, щаз! — засуетилась домработница. — Заново войду.
Фиса попятилась в кухню, затем вырулила в столовую, двинулась ко мне и замерла на полпути, воскликнув:
— Ой, крендель!
— С корицей? Обожаю их! — обрадовался Гарик. — Мамуля, ты велела испечь завитушки?
— Нет, дорогой, но, если хочешь, их сейчас испекут, — нежно прокурлыкала старуха.
— Крендель… — забормотала Анфиса, — крендель… нога вперед…
Домработница взяла поднос в одну руку, второй приподняла юбку, вывернула правую ступну, левую отставила в сторону и начала приседать, бубня себе под нос.
— Делаем медленно, подбородок вверх, спина прямая, улыбаться нельзя, лицо серьезное… ниже… еще ниже…
— Дорогая, у тебя получился образцовый книксен, — поспешила я похвалить Анфису, — остановись.
— Не-а, — возразила она, — колено должно коснуться пола. Сейчас, осталось чуть-чуть… Вы нетерпеливая, мешаете правильной подаче вечернего успокаивающего напитка.
Из коридора донеслось сопение, в столовую вбежали мопсихи, которые до этого гуляли по саду. Увидев хозяйку, Роза и Киса со всех лап кинулись ко мне. Я нагнулась, погладила собак и услышала громкое цоканье когтей по паркету и радостный лай. В столовую вихрем ворвалась Мафи. У нее крепко сбитое, напоминающее бочонок тело, стройные лапы, длинный нос и улыбка от одного лопушистого уха до другого. Псина всегда пребывает в прекрасном настроении, энергии у нее на троих скакунов, и нюх ей достался не от папы мопса, а от матери — охотничьей собаки породы бигль. В отличие от Розы с Кисой Мафуся мигом учуяла, что у Анфисы на подносе нечто вкусное, и стала прыгать, пытаясь раздобыть лакомство. Пагль всегда действует по принципу: сначала съем, а уж потом разберусь, что проглотила.
— Фу! — заорал Гарик. — Сидеть!
Ага, с таким же успехом можно попросить пагля спеть партию Ивана Сусанина из бессмертной оперы Михаила Глинки «Жизнь за царя».
Мафи присела, оттолкнулась задними лапами, как на пружинах взвилась вверх, и в эту секунду в столовую медленно и печально прошествовала Афина, на спине которой восседала парочка закадычных друзей: кот Фолодя и ворон Гектор. Умная птица и хитрый представитель семейства кошачьих давно сообразили: дом и сад велики, все лапы истопчешь и крылья устанут, пока из чулана или беседки до кухни доберешься, намного удобнее использовать в качестве трамвая безотказную Афину. Ворон (не путайте с вороной!) умеет разговаривать, а еще он мастер копировать чужие голоса. Например, Гектор, прикидываясь мной, зовет Афину, наивная собака думает, что ее зову я, и спешит к хозяйке. Птица садится псине на голову и приказывает идти, куда ему надо, а по дороге на «трамвай» вспрыгивает кот.
— Эй, ты куда? — крикнула Зоя Игнатьевна. — Блин! Дура! Дура! Блин!
Я вздрогнула. Но тут же поняла: это Гектор прикинулся ректором института проблем человеческого воспитания.
Высказавшись, ворон клюнул Афину в темечко. Псина шарахнулась в сторону и столкнулась с прыгающей вверх Мафи.
— Идиотка! — опять заорала птица голосом Зои Игнатьевны. — Казнить!
Мафуся упала на пол, толкнула Анфису, та пошатнулась, поднос выпал из рук горничной и полетел прямо на меня. Фиса с воплем рухнула на пол, а у меня в руках непонятным образом очутился фарфоровый чайник. Серебряный поднос шлепнулся на паркет и задребезжал, салфетка слетела, обнажилась металлическая ладья с кусочками кекса. Мафи взвизгнула и ринулась к лакомству, Роза с Кисой переглянулись и прогалопировали к месту крушения домработницы. Афина, у которой туго и с обонянием, и с соображением, замерла. Фолодя стек с ее спины и, демонстрируя полнейшую невозмутимость и презрение к окружающим, продефилировал к дивану. Наш Фолодя живет по принципу: люби меня, накорми меня, отстань от меня.
— Бедняжка ушиблась! — запричитала Лори, кидаясь к прислуге.
Я тоже поспешила к поверженной Фисе.
— Дура! Блин! — в том же духе и тем же голосом проорал Гектор. — Упала! Лежит! Казнить!
Потом ворон тюкнул Афину между ушей клювом и продолжил:
— Жрать иди! Вкусное!
Личный пони Гектора опешил, попытался понять, чего от него хочет водитель, и наконец сообразил: ба, на полу кекс, и от него уже мало что осталось. Громко залаяв, Афина ломанулась в стаю мопсов и пагля, но по дороге столкнулась с Глорией. Та вскрикнула и упала на руины кекса.
Роза, Киса и Мафи стали лапами откатывать мою будущую свекровь в сторону, пытаясь добраться до лакомства.
— Дуры! — заявил Гектор. — Все! Покоя нет!
Я подняла Фису, затем помогла встать на ноги Лори.
— Сейчас подмету пол, — простонала домработница.
— Не стоит беспокоиться, — сказала я, — Мафи последние крошки долизывает. Иди, умойся и больше не делай крендель, он слишком опасен, еще ногу сломаешь.
— Опять не смогла поступить как хорошая мадщен, — захныкала Анфиса, — стараюсь изо всех сил и ни фига не получается.
— Ты прекрасная домработница, — незаслуженно похвалила я Фису, — лучшей мне не надо.
— Зоя Игнатьевна так не считает, — заплакала Анфиса, — она меня только что сто раз дурой назвала и казнить хотела.
— Дура! — опять подал голос Гектор, сидевший на буфете.
Зоя Игнатьевна взяла чашку.
— Я не употребляю подобных слов.
— Это Гектор, — засмеялась Лори, — он так научился прикидываться мамой, что озноб пробирает.
— Сама коза! — на сей раз тоном Игоря произнес ворон.