Апостолы Революции. Книга первая. Лицедеи
Шрифт:
– Имя?
– Элеонора. По всей вероятности, она была любовницей убитого тобой шпиона. Ее письмо к нему было среди его бумаг. Большего сказать не могу.
Посетитель молчал, уставившись невидящим взглядом на спинку кресла напротив.
– Понимаю, дело трудное, – продолжал Сен-Жюст. – В противном случае, я разыскал бы ее без твоей помощи.
Агент едва заметно усмехнулся: да это никак комплимент!
– Можно попробовать, – отозвался он, выдержав внушительную паузу. – У этого человека было не так много связей, чтобы не найти женщину, писавшую ему письма.
– Письмо, – поправил Сен-Жюст. – Нам известно лишь об одном письме.
– Не
Перечитав любовное послание, по меньшей мере, раза четыре, он вернул его Сен-Жюсту со словами:
– Я найду ее, гражданин.
Другого ответа Сен-Жюст и не ждал.
– Осталось договориться об оплате, – добавил агент.
– Две тысячи ливров, – ответил Сен-Жюст с быстротой, свидетельствовавшей о том, что он был готов и к этому вопросу, и к ответу на него.
Агент усмехнулся и медленно-медленно покачал головой.
– Три, – тут же сдался депутат с легкостью, говорившей о том, что и к торгу он был готов.
– Ты сказал, что задача трудна, – гость тихо вычеканивал слова. – Я же скажу, что она невыполнима. А дамочка тебе нужна, очень нужна, не так ли? Ведь она, рассудил ты, может знать много, достаточно много, чтобы представить доказательства нечистоплотности гражданина Барера.
– Сколько ты хочешь? – в голосе Сен-Жюста послышалось раздражение.
– Не желаешь расплатиться камешком из доставленных тебе вчера сокровищ? – широко улыбнулся гость самой невинной улыбкой, на какую только был способен.
– Надеюсь, ты шутишь, – холодно-спокойным тоном проговорил Сен-Жюст. Проговорил утвердительно, давая наглецу путь к отступлению.
Но тот либо не понял намека, либо не желал отступать.
– Ведь если вдуматься хорошенько, к чему тебе эта горсть камней? – спросил он все так же невинно. – В казну их не сдашь, иначе придется объяснять происхождение камешков весьма сомнительной репутации. Конечно, ты всегда можешь сохранить их у себя, но, как я понимаю, такую возможность ты не рассматриваешь, не желая мараться. Остается их выбросить. Ну, или раздать нищим. Правда, если память мне не изменяет, декретом Конвента было объявлено, что нищих во Французской республике больше нет. Мне, однако, это утверждение представляется весьма спорным… Но речь не о том, – поспешно поправился он, поймав на себе колючий взгляд члена революционного правительства. – Я лишь хочу сказать, что, расплатившись со мной камнем с дурной репутацией, ты сохранишь в казне десять тысяч ливров, которые тебе пришлось бы извлечь оттуда, когда некая Элеонора окажется под замком.
«Десять тысяч? – мысленно усмехнулся Сен-Жюст. – Разве я предлагал тебе десять тысяч?»
– Так как? – не получив ответа на свою тираду, спросил агент.
– Я не могу распоряжаться тем, что мне не принадлежит, – сухо сказал Сен-Жюст. – Я еще не решил, как поступить с драгоценностями.
– Советую тебе поторопиться, – посоветовал гость. – Узнай кто-нибудь из членов Комитетов об их существовании, последствия могут быть весьма неприятными.
– Как же они узнают о них, – ледяной взгляд так и впился в неосторожного советчика, – если об их существовании известно лишь тебе и мне? Случись это, мне не останется ничего другого, как усомниться в твоей лояльности.
Очевидная угроза, заключавшаяся в этих словах, похоже, не испугала агента.
– Пока я тебе нужен, – беззаботно проговорил он, – мне нечего опасаться. Когда же ты перестанешь нуждаться в моих услугах, избавиться от столь опасного свидетеля станет для тебя жизненной необходимостью, как бы верен я тебе ни был. Так что моя задача – оставаться нужным тебе как можно дольше, выполняя невыполнимые поручения. Тебе же стоит заботиться об обеспечении хорошей оплаты моих трудов, чтобы в один прекрасный момент я не переметнулся к тому, кто будет платить больше. Не переметнулся до того, как перестану быть тебе нужен.
Сен-Жюст повернулся в гостю спиной и подошел к окну, в котором поблескивало отражение красного тлеющего пятна камина. Прошло не менее минуты, прежде чем он проговорил, не отрывая взгляда от черной бездны за окном:
– Черт с тобой. Ты получишь тот камень, который выберешь сам, когда я получу эту женщину.
– В таком случае, гражданин, – бодро проговорил агент, поднимаясь и надевая шляпу, широкие поля которой скрыли проницательные голубые глаза, – ее полное имя и адрес будут известны тебе через два дня. Остальное, как я понимаю, твоя работа?
Сен-Жюст коротко кивнул.
1 вантоза II года республики (19 февраля 1794 г.)
Барер оказался прав: избрание Сен-Жюста председателем Конвента на вечернем заседании прошло гладко – ни одного голоса против. Заседание длилось не более двадцати минут, которых оказалось достаточно для выдвижения кандидатуры нового председателя, голосования, подсчета голосов и оглашения результатов, тем более предсказуемых, что речь шла об одном из Одиннадцати. Сен-Жюст не скрывал торжества: самый молодой депутат Национального конвента, которому не было еще и двадцати семи лет, на две недели стал первым гражданином Французской республики. Должность сугубо представительская, как член Комитета общественного спасения Сен-Жюст обладал куда большей властью, но для удовлетворения самолюбия вполне подходила: этот мальчишка, как его за глаза именовали коллеги-депутаты, стал первым среди них. «Мое председательство войдет в анналы революции», – пообещал себе Сен-Жюст.
Барер настиг его во дворе Карусель, при выходе из дворца Тюильри. Он энергично поздравил коллегу и не преминул напомнить о выгодах, которые Комитет рассчитывает извлечь из его высокой должности.
– Что с твоей речью против эберистов? – спросил Барер.
– Я работаю, – уклончиво ответил Сен-Жюст.
Но обмануть Барера было не просто. Он кинул на молодого человека насмешливый взгляд и понимающе кивнул:
– Непростая задача, Антуан, согласен. Но у нас мало времени. Если тебе нужна помощь, ты всегда можешь на меня…
– Справлюсь, – буркнул Сен-Жюст. – Не в первый раз. Я отправил на гильотину короля, отправлю и Эбера.
– Не сомневаюсь, – примирительно проговорил Барер. – Робеспьер, кстати, считает так же. Я был у него вчера.
– И?
– Он здоров. Не понимаю, что мешает ему посещать Конвент или, на худой конец, Комитет.
– Он ждет, – уверенно заявил Сен-Жюст, заявил так, словно знал наверняка.
– Чего?
– Пока мы сделаем всю грязную работу. А потом он появится на сцене, красиво довершит удар – и снова пожнет лавры спасителя народа. Его обычная тактика. С королем вышло именно так. Но на этот раз ему нас не провести. Мы должны заставить его явиться в Комитет и замарать руки вместе с нами, Бертран. А потом… Потом он нам уже будет не нужен до тех пор, пока… – он замолчал, решая, стоит ли продолжать. Но он сказал уже слишком много, чтобы останавливаться на полуслове, и продолжил: – … Пока не настанет черед дантонистов.