Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре

Сенченко Игорь

В благодарность за помощь в возвращении трона шейх Фейсал назначил ’Абдаллу ибн Рашида «неограниченным правителем» провинции Джабаль Шаммар, с правом наследования власти его потомками и «чеканки собственной монеты». ’Абдалла ибн Рашид победно вернулся в Хаиль. Род ’Али, некогда изгнавший его из города, бежал в Касим. Акт отмщения в отношении этого рода ’Абдалла ибн Рашид поручил исполнить своему брату ’Убайду, отличавшемуся крайней жестокостью и вероломством (соплеменники прозвали его за это Волком). Разыскав семейство ’Али, укрывшееся в Касиме, тот истребил его полностью, «с корнем, — как говорят арабы, — и ветвями». Выжил только один мальчуган. Когда к власти в Джабаль Шаммаре (после смерти ’Абдаллы ибн Рашида) пришел его сын, Талал, то поселил

этого парнишку, единственного оставшегося в живых представителя семейно-родового клана ’Али, рядом с собой, в Хаиле, «одарив поместьями и богатствами».

’Абдалла ибн Рашид, снователь династии правителей Джабаль Шаммара, оставил после себя трех сыновей: Талала, Мут’аба и Мухаммада. Расчеты брата ’Абдаллы ибн Рашида, 50-летнего ’Убайда, на переход власти в Джабаль Шаммаре в его руки не оправдались. Притязания на трон человека, которого, по меткому выражению Дж. Пэлгрева, «ненавидели многие и боялись все», знатные семейнородовые кланы Хаиля не поддержали. Законным наследником короны ’Абдаллы ибн Рашида они признали шейха Талала. Надо сказать, что ’Абдалла ибн Рашид, наделенный мужеством, непреклонной решимостью и предчувствием опасности, что позволяло ему «избегать заговоры и покушения», передал Талалу лучшие свои качества.

Шейх Талал, сообщает Дж. Пелгрэв, владел искусством управления народом в совершенстве. Отзывчивый и внимательный в отношении нужд простых людей и строгий в ведении дел в своих землях, щедрый и верный данному им слову, храбрый и искусный в войнах, он представлял собой именно тот тип владыки, каким, в понимании арабов Аравии, и должен был быть истинный властелин. Поэтому неудивительно, что вскоре к нему захотели присоединиться все племена Джабаль Шаммара.

Помятуя наказ отца, он регулярно платил дань роду Аль Са’уд и непременно информировал эмира Фейсала обо всех своих отношениях с племенами Джабаль Шаммара. Так поступил и после обращения к нему некоторых уделов Неджда с просьбой о переходе под его опеку. Фейсал, пишет Дж. Пэлгрев, «почувствовав несвоевременность ссоры, проглотил пилюлю».

Шейх Талал, рассказывает Дж. Пэлгрев, предпринял более 40 военных экспедиций, в том числе против Таймы и Хайбара; и «его оружие всегда имело успех». «Отвращение к кровопролитию» и надругательствам над побежденными, городами и племенами, только укрепляло его репутацию правителя мудрого и справедливого; и авторитет шейха Талала в племенах Северной Аравии «ширился и рос».

Главной целью шейха Талала, свидетельствуют хронисты прошлого, было «обогатить свои земли и народ». И прежде всего путем получения соответсвующих выгод от свободной торговли, защитив коммерсантов и дороги в Джабаль Шаммаре от «опасностей и насилий», от каких бы то ни было притеснений, разбоев и грабежей. Усилия шейха увенчались успехом: Хаиль стали называть «оазисом безопасности торговли». Здесь начали селиться купцы из Басры и Йемена, открывать свои конторы торговцы из Мекки и Медины. Одним из них шейх Талал давал привелегии и льготы в торговле, с другими заключал выгодные «казенные контракты». Хаиль сделался центром коммерции и ремесел Верхней Аравии, как называли арабы земли Неджда.

Все это, конечно же, вызывало зависть и раздражение у Са’удитов. Масла в огонь подливали нескончаемые наветы-доносы шейха ’Убайда, проваххабитски настроенного дяди эмира Талала, доносившего в Эр-Рияд о «распущенности» Талала — об употреблении им табака и ношении шелковых одежд, запрещенных для истинных правоверных учением ваххабитов. Чтобы успокоить эмира Фейсала, главу рода Са’удитов, шейх Талал посылал ему богатые подарки, женился на одной из его дочерей, запретил продажу табака на рынках и в городских лавках.

Все спорные вопросы и раздоры между племенами, торговцами и соплеменниками решал лично, «по совести и по уму». Был необыкновенно щедрым. О гостепреимстве шейха Талала говорили во всех племенах, «от Акабы до Адена». За обедом и ужином у него ежедневно бывало не менее 50–60 человек (32).

Шейх

Талал основательно укрепил заложенный его отцом фундамент власти рода Рашидитов, «навел спокойствие и безопасность» в землях Джабаль Шаммара, расширил их пределы. Еденственное, чего не переносил и не прощал шейх Талал, так это ложь. Каждый житель Джабаль Шаммара, отмечали в своих воспоминаниях путешественники, знал, что, солгавши Талалу, хотя бы раз, человек навсегда лишался надежды на его дальнейшую к нему благосклонность. О «подвигах щедрости и гостеприимства» шейха Талала, а именно так о его человеческих качествах отзывались арабы Аравии, слагались легенды.

Дальнейшая траектория судьбы рода Рашидитов читателю уже известна; о ней сказано в начале данного раздела книги.

ЧАСТЬ VII

ПОБЕРЕЖЬЕ ШЕЙХОВ

Траектория судьбы

«Жемчужный пояс Аравии».

Объединенные Арабские эмираты: мозаика времен.

«Жемчужный пояс Аравии». Справочно-информационные материалы, подготовленные Историческим департаментом внешнеполитического ведомства Англии для британской делегации на Парижской мирной конференции (январь 1919 — январь 1920), содержат в себе массу интересных сведений о жизни арабских шейхств Прибрежной Аравии начала XX столетия. С легкой руки русского консула в Багдаде А. Ф. Круглова они вошли в историю российско-аравийских отношений под названием «Жемчужного пояса Аравии» (1).

Кувейт, одно из богатейших и бурно развивающихся сегодня государств мира, представлен в этих материалах («Персидский залив», «Аравия») небольшим княжеством, с землями, протяженностью «лишь одного дня пути в любую из сторон от побережья». Жил Кувейт в основном за счет торговли, морской и сухопутной; был хорошо связан караванными путями с Центральной Аравией. Располагал глубоководным портом, «пригодным для стоянки большегрузных судов». Занимал важное место в системе морских и сухопутных коммуникаций Аравии прошлого, считался «торговыми воротами» Внутренней Аравии. Являлся одним из центров судостроения «Острова арабов» (2).

Объем торговли Кувейта в 1913 г. оценивался английским внешнеполитическим ведомством в 570 558 фунтов стерлингов, в том числе импорт (в основном из Индии) — в 370 817 фунтов стерлингов (3).

Численность населения всего Арабского побережья Персидского залива в 1913 г. не превышала 300 тыс. человек. В Кувейте насчитывалось 50 тыс. чел. (оседлое население составляло 37 тыс. чел., кочевое — 13 тыс. чел.). В Катаре — 25 тыс. жителей, а в шейхствах Договорного Омана — 80 тыс. чел. (в том числе 8 тыс. кочевников). Одна треть населения побережья приходилась на Бахрейн (100 тыс. чел.) (4). В центральных населенных пунктах, где находились главные рынки Арабского побережья зоны Персидского залива, проживало (тыс. чел.): Манама — 25; Эль-Кувейт — 35; Абу-Даби — 6; Дубай — 20; Шарджа —15; Маскат — 10; Сур — 12; Сухар (Сохар) — 7,5; Матра — 11 (5).

Самые многочисленные колонии торговцев-индусов были в Маскате и Матре, а коммуны купцов-персов — в Кувейте (1 тыс. чел.), Абу-Даби и Дубае (2,5 тыс. чел.), а также на Оманском побережье, во владениях султана Маската. В Абу-Даби жительствовала крупная и влиятельная среди местных торговцев община белуджей (1,4 тыс. чел.).

В справочно-информационном материале под названием «Аравия», подготовленном Историческим департаментом внешнеполитического ведомства Англии, отмечается, что в 1913 г. численность населения Хиджаза (северо-западная часть Аравии) и Йемена составляла по 1 млн. человек, а Асира (северо-восток Арабского побережья Красного моря) — 1,5 млн. чел. Население Адена не превышало 100 тыс. чел., Хадрамаута — 150 тыс. чел., Султаната Оман — 500 тыс. человек. Крупнейшим городом Аравии того времени названа в этом документе Мекка, с населением 70 тыс. чел., включая 12 тыс. индусов (6).