Аракчеев
Шрифт:
Алексей Андреевич, если представлялась возможность, наезжал к своей матери в Курганы или Бежецк. Елисавета Андреевна привыкла к его частым письмам, разного рода подаркам. В начале 1819 года он по какой-то причине не смог навестить мать, хотя обещал приехать 9 января, и даже письма не написал. Елисавета Андреевна была в крайнем беспокойстве. «Дражайшее и прелюбезнейшее мое сокровище и премного милой мой друг Алексей Андреевич, — обращалась она к сыну 20 февраля. — Поначалу сего наступившего Нового Года и по 16-е чи[сло] сей настающие четыре — десятницы во все время я неусыпно и денно и ношно была во ожидании к себе тебя, неоцененного друга моего. Напротив того, не токмо пожаловать ко мне так уже в 9-го чи[сла] Генваря; не могла удовольствие иметь в получении и премного приятнейших писем твоих; уведомь меня, мое сокровище, что с тобой сделалось. Что ты мени позабыл и за что на меня прогневался; не дай мне безвременно, отец мой, умереть, я и так уже за слабостию здоровья моего почти на краю гроба стою; так что с великим принуждением могу что приказать и написать к тебе; а сие письмо пишу
Весной 1820 года мать графа Аракчеева ездила помолиться в Ростов. Это была последняя поездка непоседливой Елисаветы Андреевны. Приехав в Курганы, она слегла, совсем ослабевшая от старости и болезней. И стала отчаянно звать к себе Алексея. «Я уже тебе, прелюбезному другу моему, — обращалась она к сыну в начале июля, — писала в двух письмах о вояже в Ростов и полагаю, что ты оныя уже получил, в которых неоднократно уведомляла тебя и о положении слабого моего здоровья и вместе с сим просила тебя, чтобы ты, мое сокровище, в проезд твой с Государем императором в Тверь, меня навестил и пожаловал бы ко мне хотя на один денек. Также и при сем прошу тебя, мой батюшко, навещением своим не оставить меня при слабом моем здоровье, ибо я крайне, мой друг, не могу: с принуждением могла приказать к тебе и отписать. Поверь Богу, что мало и с постели схожу, и то тогда, когда меня насильно поднимут, о чем я чрез мои письма просила, при свидании с тобой, пересказать тебе Михаила Михайловича [192] и Ивана Терентьевича Сназина и с надеждою осталась в нетерпеливом тебя ожидании». Это было последнее письмо Елисаветы Андреевны к своему любимому сыну.
192
M. M. Волынского.
Алексей Андреевич приехать не успел. Вскоре по получении этого письма ему передали записку от находившегося при больной П. К. Еремеева: «Батюшко, ваше сиятельство, Алексей Андреевич! К общему нашему прискорбию, должны известить вас: дражайшая наша родительница, Елизавета Андреевна, отъиде веку сего 17 числа, по утру в 11 часов».
Похоронили Елисавету Андреевну в селе Курганы на кладбище храма Пресвятой Богородицы рядом с могилой ее мужа. Храм этот был возведен в 1816 году «тщанием прихожанки, госпожи порутчицы Елизаветы Андреевны Аракчеевой». Алексей Андреевич бросил все свои дела и несколько дней находился в селе. В Российском государственном военно-историческом архиве в настоящее время хранятся документы, объединенные под заглавием, начертанным рукой графа Аракчеева: «Бумаги по кончине матушки Елисаветы Андреевны в селе Курганах. 26 июля 1820 года». В них — опись имущества, оставшегося от покойной. Так, на одном из листов написано: «1820-го года июля 23-го дня после кончины родительницы оказалось наличных денег…» и далее идет перечень: «ассигнаций — 12700, серебра и золота — 373 (после похорон и раздач). В ломбарде — 10000. У В. Ф. Ильина по завещательному письму — 10000». На другом запись: «Всего денег наличными осталось 30500, исключая серебро и золото. Воля покойной нашей родительницы, дабы сии деньги были разделены: Петру Андреевичу — 10500, Ванюшке [193] 10000 руб. и графу — 10000 руб.». На одном из последующих листов слова: «Управлять имением завещано в Курганах Наталье Даниловне Заостровской». Поручица Заостровская была дальней родственницей Аракчеевых. Елисавета Андреевна подарила ей двух крепостных женщин, а восемь человек дворовых, находившихся при ней последние годы, отпустила на волю.
193
Иван Васильевич Аракчеев(род. в 1787 г. — умер до мая 1833 г.) — племянник Елисаветы Андреевны, правнук брата прадеда Алексея Андреевича Аракчеева — Ивана Самуиловича.
Посещая после смерти матери храм Пресвятой Богородицы, Алексей Андреевич обратил внимание на две иконы — Покрова Пресвятой Богородицы и Божией Матери Всех Скорбящих Радости. Впоследствии он прислал из Петербурга для этих икон серебряные ризы с надписями. Одна из них, предназначавшаяся для иконы Покрова Пресвятой Богородицы, гласила: «Тверской губернии Бежецкого уезда села Курган древний образ Покрова Богородицы украшен ризою весом в 8 фун. 40 зол. В Санктпетербурге иждивением графа Аракчеева в поминовение родителей его, погребенных в сем храме Божием. Родитель Андрей Аракчеев скончался 1796 г. Июля 29. Родительница Елизавета Аракчеева скончалась 1820 г. Июля 17 дня». Надпись для другой иконы была следующей: «Тверской губернии Бежецкого уезда села Курган древний образ Божия Матери всех скорбящих Радости украшен серебренною ризою весом 9 фун. 22 зол. В Санкт-Петербурге в 1820 году иждивением графа Алексея Аракчеева в поминовение родителей его Андрея и Елизаветы». Граф передал в храм также бронзовую вызолоченную пластинку, которая была прикреплена на киот иконы Божией Матери Всех Скорбящих Радости. На ней была вычеканена следующая надпись: «Покой Господи в царствии Твоем рабов Божиих: Андрея, Елизавету, Андрея, Ирину, Андрея, Надежду, Никиту, Евдокию, Константина убиенного, Параскеву, Андрея воина, девицу Марию, младенцев Анну, Надежду, Евдокию». Алексей Андреевич вспомнил своих родичей: деда Андрея и бабушку Ирину (по
От семьи Андрея и Елисаветы Аракчеевых, в которой родилось одиннадцать детей, остались только двое — Алексей и Петр. И оба без детей…
О том, что Михаил Шумский — не его сын, Алексей Андреевич узнал в конце 1819-го — начале 1820 года. Об этом можно судить по некоторым письмам. Так, в письме от 20 июля 1819 года Настасья Минкина писала графу: «Желаю, чтоб наш сын общийбыл примером благодарности…» Но в письме Аракчееву от 11 августа 1820 года она уже не называла Мишу таковым, но писала: «Вы любите моегоМишу: неужели я могу все это забыть» (курсив мой. — В. Т.). К 1824 году Аракчеев уже определенно знал, что Михаил Шумский не приходится ему сыном. В письме М. А. Персидской от 7 апреля указанного года он писал: «Напрасно вы, Милостивая государыня, думаете обо мне, что я будто одобряю худые поступки, а особливо у молодых людей, — увещевал граф Марию Александровну и далее признавался: — Я сам имею воспитанника вместо сынаи люблю его не менее сына, но всегда строго взыскиваю с него и не балую его, ибо меня мой родитель часто ссекал, а потому я и без воспитания модного вышел в люди, а вы ныне не успеете сыновей одеть в мундир, да уже с ними обращаетесь как с друзьями; жалкое дело, а последствие оному вы имеете на опыте» (курсив мой. — В. Т.).
Обнаружив, что Михаил не его сын, Алексей Андреевич действительно не переменил к нему своего отношения и продолжал любить его как настоящего сына. По окончании обучения у Н. И. Греча Михаил был направлен графом в Пажеский корпус. Дав ему приличное по тем временам образование, Аракчеев открыл ему путь для успешной карьеры. В марте 1821 года камер-паж Его Императорского Величества Михаил Шумский был произведен в прапорщики и зачислен для прохождения военной службы в конную артиллерию. В августе 1823 года получил чин подпоручика.
Аракчеев всячески старался продвинуть своего «воспитанника» по служебной лестнице. В марте 1824 года он решился представить его государю. «Донесение сие отправляю к Вам, батюшка, с воспитанником моим, гвардии конной артиллерии подпоручиком Шумским, — сообщал граф императору Александру в письме от 13 марта. — Он везде при объявлении указа лично находился. Я приготовляю его, если угодно будет Богу, себе вместо сына и надеюсь, что он будет верный слуга Государю, а потому и желательно мне при жизни своей видеть его при подобных серьезных занятиях, дабы он мог заслужить внимание своего Государя». Александр на просьбу Аракчеева не замедлил откликнуться. 6 апреля он определил Шумского к себе флигель-адъютантом. Алексей Андреевич был вне себя от радости. «Батюшка, Ваше Величество! — писал он Александру на следующий день. — Сейчас получил я известие об оказанной мне милости назначением моего Шумского флигель-адъютантом. Первое мое дело было идти в церковь и пасть на колени в храме Божием за Государя моего, коему посвятил всю мою жизнь и телом и душой…»
Михаил рос добрым человеком и был не без дарований. Но надежд, которые возлагал на него приемный его отец, оправдать ему было не суждено. Человеком он оказался совершенно безвольным и, предавшись однажды пьянству, уже не мог удержаться от этого порока. Впрочем, он и не хотел отказываться от него. По некоторым свидетельствам, проистекающим, возможно, из его собственных слов, Шумский запил потому, что открыл для себя горькую правду о том, что ни граф Аракчеев, ни Настасья Федоровна не являются настоящими его родителями.
Как бы то ни было, в 1824 году его много раз видели пьяным на службе. Аракчеев знал о пристрастии своего «воспитанника» к водке и как мог старался отвратить его от пьянства, но оказался бессилен. Однажды Шумский, будучи уже флигель-адъютантом, не постеснялся предстать в пьяном виде перед самим государем. Александр не мог держать при себе офицера с таким пороком. 12 июня Михаил Шумский был назначен состоять для особых поручений при главном начальнике Отдельного корпуса военных поселений генерале от артиллерии графе Аракчееве. Удаляя Шумского от своей особы, император, дабы утешить графа, произвел его «воспитанника» в чин поручика. «Батюшка, Ваше Величество! — писал в ответ на это Аракчеев. — Вчера возвратился ко мне генерал-майор Клейнмихель и объявил мне о милостивом Вашего Величества меня награждением производством Шумского. Я спешу, батюшка, принесть Вам мою верноподданную благодарность…»
С тех пор Алексей Андреевич старался держать Михаила при себе, дабы не натворил где чего. В то время он надеялся, что все само собой образуется и его приемный сын, которого принял он всей душой, исправится…
За полтора года до смерти Елисаветы Андреевны умер друг-земляк графа Аракчеева — Михаил Васильевич Храповицкий. Он был похоронен на кладбище села Троица. Могила его сохранилась до настоящих дней у храма Иоанна Богослова, возведенного на месте прежней деревянной церкви в 1840 году. На плите и сейчас еще можно разобрать надпись: «Здесь погребено тело в Бозе почившаго надворного советника Михаила Васильевича Храповицкого, родившагося в 1758 году сентября 17 числа, преселению благотворной души к вечному правосудию последовал в 1819 году февраля 20 дня на 67 году от рождения к душевному прискорбию 869 душ его подданных крестьян и дворовых людей, которых наградил полною свободою. Благодеяния сего великаго мужа да не изгладятся из душ в бесконечные веки».