Аракчеев
Шрифт:
Беспрестанно более или менее нарядная и щеголеватая публика сходила с причаливших яликов.
В одном из таких яликов прибыл на остров и Федор Николаевич Хомутов с дочерью.
Они тихо стали прогуливаться по берегу, вдыхая с наслаждением ароматный воздух, разглядывая нарядную толпу гуляющих и прислушиваясь к нежащим слух, несшимся с реки звукам музыки.
Старик Хомутов с радостью замечал, что прогулка развлекает Талечку, она оживленно беседовала с отцом, расспрашивала о встречающихся незнакомых ей лицах, раскланивавшихся с Федором Николаевичем, на лице ее появилось
Вдруг на острове произошло необычайное движение. Пестрая толпа бросилась по направлению к карусели, около которого была уже масса любопытных.
Из уст в уста таинственно передавалось имя Аракчеева.
— Граф Аракчеев накрыл офицеров, — говорили в толпе.
Федор Николаевич и Талечка, как раз были в это время около этого павильона и, укрываясь от хлынувшего на них народа, должны были войти в открытые настежь двери Ritter Spiel'я.
Там действительно были, кроме пробравшихся ранее любопытных, граф Алексей Андреевич Аракчеев и Петр Андреевич Клейнмихель.
Перед всесильным графом стояли на вытяжку четыре молоденьких, видимо, недавно выпущенных гвардейских офицера. По их бледным, растерянным лицам видно было, что они перепугались не на шутку.
— Хорошо, очень хорошо! — гнусил более обыкновенного, видимо, раздраженный граф, — молодцы гвардейцы, достойно ведут себя, поддерживают честь мундира, на деревянных лошадках с пьяных глаз катаются. Завтра же доложу государю. Порадую его их воинскими подвигами.
Оказалось, что четверо гвардейских офицеров, приехав на Крестовский остров и не желая заходить ни в трактир, ни сесть за один из столиков на площадке перед трактиром, забрались в пустой карусель и приказали подать туда шипучки. За одной бутылкой последовала другая, затем третья и четвертая. Юношеские головы закружились и один из офицеров предложил заняться рыцарской игрой. Предложение было принято и офицеры засели на коней, приказав наглухо запереть павильон и пустить в ход барабан. Невинная забава могла бы кончиться благополучно, если бы на грех в это самое время на Крестовский остров не переправился с Зиновьевской дачи в парадном ялботе граф Аракчеев вместе с Клейнмихелем.
Проходя мимо карусели и услыхав в нем шум и голоса, он полюбопытствовал взглянуть на упражняющихся в рыцарскую игру и прямо пошел к двери.
Перепуганный насмерть сторож из отставных солдат преградил ему путь.
— Занято, ваше сиятельство, господами офицерами, — бухнул он.
— Офицерами! — повторил граф. — Отворяй, посмотрю я, что это за воины и хорошо ли они на деревянных конях выглядывают.
Сторож не осмелился ослушаться приказания графа. Двери павильона открылись, и на их пороге появился Аракчеев и Клейнмихель.
Ход барабана был остановлен спустившимся вниз сторожем.
Не успели несчастные офицеры соскочить с коней, как граф грозно крикнул:
— Ни с места! Пустить ход!
Пол снова завертелся.
— Быстрей, быстрей, — командовал Алексей Андреевич.
Началась бешеная скачка четырех гвардейцев на деревянных лошадях.
Насладившись этой картиной, граф приказал остановить ход и, как мы видели, начал распекать молодых людей.
— Извольте отдать ваши шпаги… Клейнмихель… возьми… На гауптвахту… до решения государя…
Еле живые от страха ожидающей их участи офицеры повиновались.
Граф Алексей Андреевич повернулся к выходу и встретился лицом к лицу со стоявшим в дверях карусели под руку с дочерью Федором Николаевичем Хомутовым.
Добродушный и честный старик был возмущен строгостью графа и решил выступить защитником молодых людей, тем более, что Талечка жалобно прошептала ему на ухо: «Бедные!»
Алексей Андреевич сталкивался с генералом еще во время его службы и очень был памятлив на лица — он узнал его.
— А, ваше превосходительство, вы здесь тоже, чай, любовались подвигами представителей царевой гвардии! Это не то, что мы, армейцы… ничего не стоющие… это настоящие воины, защитники отечества.
Граф не любил гвардейцев, шаркунов, как он называл их, и с наслаждением каждый раз, при малейшем поводе, изливал на них свою желчь.
— Вы, вероятно, пошутили, ваше сиятельство, ведь они же совсем мальчики и совершили только детскую шалость, за что же подводить их под гнев государя. Простите их, ваше сиятельство! — прерывающимся от волнения голосом заговорил Хомутов.
Граф бросил было на него грозный взгляд своих тусклых глаз, но этот взгляд встретился с глядевшими на него с мольбой глазами Талечки.
— Дочь? — вопросительно прогнусил он, кланяясь Наталье Федоровне.
— Так точно, ваше сиятельство, дочь Наталья.
— Благодарите, господа, — обернулся граф к все еще стоявшим на вытяжку безоружным офицерам, — этого армейского генерала-ветерана, ради него я прощаю вас. Клейнмихель, возврати шпаги.
Лица юношей просияли, и они, сделав фрунт перед Аракчеевым и Хомутовым, быстро выскользнули из павильона.
Алексей Андреевич снова обратился к Федору Николаевичу, глядя, впрочем, на его дочь.
— Замуж пора выдавать, вывозить надо, женихов к себе приглашать.
— Молода еще, ваше сиятельство.
— Какой молода, в самой поре. Говорю, женихов приглашать надо, ваше превосходительство, и меня зовите, я тоже жених.
— Сочту за честь, ваше сиятельство.
— Вы на Васильевском?
— Точно так.
— Буду!
Они расстались.
По возвращении с прогулки Федор Николаевич передал своей жене о встрече и разговоре с графом Аракчеевым.
— Вот бы на самом деле жених Талечке, не чета Зарудину… — заговорила она.
— Полно пустяки болтать, — остановил ее муж, — его сиятельство, конечно, только пошутил.
XXVIII
СЛАБОСТЬ СИЛЬНОГО
Но «его сиятельство» далеко не шутил.
Хорошенькое, блистающее невинностью личико, стройная, прекрасно сложенная фигура Натальи Федоровны не могла не произвести сильного впечатления на сорокалетнего сластолюбца. Среди женщин его общества он встретил впервые такой нежный, но роскошный цветок, остальные петербургские барышни того времени были какими-то тепличными растениями, казалось, преждевременно увядающими.