Аракчеев
Шрифт:
Цель ее была достигнута — граф Аракчеев пойман и, видимо, не догадался о ее прошлом.
Долго не спала она в эту ночь, лежа с открытыми глазами и обдумывая, удается ли ей и ее Сержу вторая главная часть их гнусного плана.
Не спал и граф Алексей Андреевич, он мысленно взвешивал достоинства своей новой фаворитки с достоинствами Настасьи Минкиной.
Одна графиня Наталья Федоровна, измученная треволнениями дня, спала сном людей со спокойной совестью.
XX
РОКОВАЯ ВЕСТЬ
19
— А его сиятельство у гостьи нашей почитай до самой зари просидели! — не удержалась, чтобы не сообщить с особенной таинственностью графине, ее горничная.
Та вспыхнула, но тотчас же смерила ее строгим взглядом и почти надменно сказала:
— Разве я тебя просила докладывать мне, когда и где бывает граф? Пошла вон!
Горничная сконфуженно удалилась.
К обеду набралось уже множество гостей. Наталья Федоровна вышла, с холодною любезностью поздоровалась с мужем, Бахметьевой и гостями и заняла место хозяйки за столом после обычных представлений некоторых еще незнакомых ей лиц.
День прошел в праздничной сутолоке, после обеда стали съезжаться остальные приглашенные, и графиня имела возможность держаться в стороне от подруги, которую окружала толпа кавалеров.
На другой день за обедней, отслуженной с необыкновенным благолепием, с участием новгородского и даже петербургского духовенства, совершилось торжественное освящение вновь выстроенного храма, после чего всем присутствующим был предложен роскошный завтрак, а крестьянам на дворе барского дома устроена обильная трапеза с пивом и медом.
Природа как бы гармонировала с торжеством: стоял теплый, яркий, солнечный осенний день.
После завтрака графине подали письмо от матери, присланное с нарочным. Она побледнела, как бы предчувствуя его содержание, ее уже два дня беспокоило отсутствие в Грузине родителей, тоже, конечно, приглашенных на торжество и обещавших приехать даже с Лидочкой, о чем отдельным письмом просила графиня.
Предчувствие молодой женщины оправдалось. Мать писала, что Федор Николаевич, накануне уже совсем собравшийся в Грузино, вдруг почувствовал себя худо и слег, к вечеру слабость увеличилась, а потому она и просила дочь немедленно приехать, если она хочет застать отца в живых. „Он очень плох, и доктора не ручаются за исход болезни. Приезжай немедленно“, — оканчивала письмо Дарья Алексеевна».
Наталья Федоровна молча подала мужу полученное письмо.
Тот прочел и поморщился.
— Вели запрягать и поезжай, я приеду на днях, на завтра у меня назначен осмотр Грузина; матушка как женщина, вероятно, преувеличивает… Гости тебя извинят…
Он передал сидевшим с ним причину, заставлявшую его жену ехать немедленно в Петербург.
Они рассыпались
Весть об отъезде графини по случаю болезни ее отца быстро разнеслась между присутствующими.
Граф, между тем, подошел к группе, где сидела Екатерина Петровна и что-то тихо сказал ей.
Бахметьева встала и подошла к Наталье Федоровне.
— Ты в Петербург?
— Да, хочешь ехать со мной?
— Нет, меня граф просил остаться, помочь ему занять гостей…
— Вот как! — почти с оттенком презрения кивнула ей графиня. — Прощай!
Она прошла в свои комнаты.
«Она догадалась… — мелькнуло в голове Бахметьевой. — Пусть!..»
Наталья Федоровна отчасти была даже рада, что подруга ее осталась. Перспектива поездки с нею вдвоем далеко ей не улыбалась.
Скоро стук колес и звон колокольчиков возвестил об отъезде графини.
Наталья Федоровна вихрем, «по-аракчеевски», прискакавшая в Петербург, застала отца уже без памяти, он не узнавал окружающих, не узнал и дочери.
Два дня и две бессонные ночи провела она у постели умирающего.
Наконец, на третий день утром больной пришел в сознание, слабым, полупотухшим взором обвел комнату и находившихся в ней жену, дочь и Лидочку, движением руки подозвал их к себе и поочередно положил свою исхудалую руку на головы близких ему людей.
Последние беззвучно и горько плакали.
Больной с немою укоризною посмотрел на них, возвел глаза к небу, как бы давая тем знать, где искать им утешение в их утрате, или же давая понять, куда лежит его путь, затем набожно сложил руки крестообразно на груди, вытянулся и закрыл глаза.
Среди подавляющей, ничем не нарушаемой тишины комнаты послышался тяжелый, продолжительный вздох.
Этот вздох был последний — Федора Николаевича не стало.
Дарья Алексеевна и Наталья Федоровна с раздирающими душу рыданиями упали на труп дорогого им человека. Испуганная Лидочка с криком, обливаясь слезами, бросилась вон из комнаты.
Когда первое впечатление невозвратимой утраты и тяжелого горя прошло, обе женщины занялись печальной обрядовой стороной обрушившегося на них несчастья.
В Грузино был послан нарочный с извещением о кончине Федора Николаевича Хомутова.
Граф Алексей Андреевич прибыл на другой день к утренней панихиде, сочувственно отнесся к горю, постигшему его тещу и жену, и даже милостиво разрешил последней остаться при матери до похорон, после которых — объявил ей граф — ей не надо возвращаться в Грузино, так как все ее вещи и ее прислуга уже находятся в их петербургском доме.
Наталье Федоровне все это было безразлично. Потрясенная до глубины души смертью отца, для нее почти неожиданной, хотя за несколько дней доктора очень прозрачно намекнули на бессилие науки и близость роковой развязки, она не обратила внимание на такое поспешное удаление ее горничной из Грузина, что, впрочем, объяснилось и тем, что до 1 октября — срок, назначенный самим графом для переезда в город, — было недалеко.