"Аратта". Компиляция. Книги 1-7
Шрифт:
– То-то же. О, слышишь, как громко про Айну запели? А ну-ка давай подхватим!
И оба певца принялись прыгать, размахивать руками и орать вместе с прочими:
– Убей арьяльца! Убей! Убей!
Глава 16. Воля богов
– Я желаю поклониться вашему богу, Ячуру, – объявил Учай. – И ничего более! Чего вы так на меня уставились?
Жрецы Болотного Брата лишь глядели на него, не зная, что и сказать. Учай явился как снег на голову. И не то чтобы с войском, но вооруженные парни из его свиты и их лошади, не спрашивая дозволения,
– Разве вы почитаете Братьев? – промолвил наконец старший жрец. – Какая духовная нужда привела к нам князя изорян?
– Я почитаю могучего и страшного Ячура, владыку Изнанки, – веско сказал Учай. – Мне вскоре предстоит великий бой… и важное жертвоприношение. Я хочу положить мой меч к ногам Ячура и просить его о благословении. Хочу, чтобы незримая рука бога коснулась моего оружия и освятила его. Разве это запрещено?
– Добро, – отозвался жрец, все еще глядя на Учая с подозрением, но не находя никаких убедительных отговорок. – Войди в храм, владыка изорян, освяти свой меч… А твои воины пока пусть…
– Эй, Тармо! – не дослушав, принялся распоряжаться Учай. – Размести всех так, чтобы снаружи было не видно. Поставь дозоры на въезде, у дороги. Пока я буду в храме – никого не впускать и не выпускать. Вечка, где кузнец?
– Здесь, – подскочил младший побратим. – Развязать его?
– Даже не думай. И рот ему заткни, а то еще проклянет, чего доброго… Погоди немного. Мне пока нужен только меч… Но будьте готовы. И вот еще что, – Учай вновь повернулся к Тармо, – как только появится одна женщина – ее впустите без проволочек. Ловчий венец подсказывает, что мы опередили ее не больше чем на полдня…
– Женщина? – ошеломленно повторил жрец, не успевая следить мыслью за незваным гостем. – Какая женщина?
Но Учай уже направлялся к дверям земного дома Ячура. Жрецы толпой поспешили за ним, в изумлении оглядываясь по сторонам.
– Не дело ты затеял, правитель изорян! – строго произнес верховный жрец. – Зачем раздаешь тут приказы, как у себя дома? Кто-то мог бы подумать, что ты вздумал захватить храм…
– А хоть бы и хотел, – осклабился Учай, – так что?
Тут уж онемели все жрецы. Неслыханное дело! Да еще в такое неудачное время – на подворье никого из дривских вождей, способных попытаться остановить изорянского князя. Все уехали в Мравец, где разразилась внезапная смута…
– И не боишься гнева богов?
– Нет, конечно! Я же сам бог!
Верховный жрец прикусил язык и больше вопросов не задавал. Учай и несколько ближних воинов из его свиты прошли под сумрачные своды. Вскоре повелитель ингри уже вглядывался в раскосые очи Ячура – воина со змеиной головой, что смотрел на него с высоты алтаря. Пламя в двух высоких масляных святильниках плясало по обе стороны Ячура, делая его взгляд пугающе живым. Однако Учай только улыбался. Он чувствовал, что пришел куда надо.
Стражи Учая стояли за его спиной, отсекая от повелителя толпившихся позади жрецов и заодно приглядывая за ними.
На самом деле со времени праздника нового солнца у повелителя ингри заметно поубавилось преданных воинов. После свадьбы с богиней Учай как будто забыл о своем драгоценном войске, которое с такими усилиями старался собрать, выучить и удержать до весны. Видя
А еще все шире расползался слух, что у повелителя не ладится с его богиней-покровительницей. Многие заметили, что после свадьбы Учай совсем перестал поминать вслух свою возлюбленную. И ее темный лик он на груди больше не носил. Шептались, что священный брак не состоялся; что Учай не совладал с богиней; и даже что он теперь и вовсе не мужчина… Откуда пошел этот слух, никто не знал, но повторяли его охотно – хоть и шепотом, с оглядкой. Да и чародей Зарни, что прежде во всем поддерживал Учая, наверняка сбежал от него не просто так…
Однако Учая по-прежнему боялись – и даже сильнее, чем прежде. В последнее время он словно с цепи сорвался, перешел некую грань. Те, кто его хорошо знал, теперь ждали от него чего угодно…
– Гляди, жрец! – Учай вытащил из ножен блеснувший в свете пламени меч. – Уклад для него сварен на костях Великого Зверя. Ты ведь слыхал о Звере из Бездны, на которого прошлой осенью в наших краях охотился арьяльский царевич?
– Гм, да. Кто ж о нем не слышал!
– Я приказал сжечь его чучело, а золу всыпать в расплавленный металл. Теперь этот меч – мои зубы и клыки! Но это еще не все. Мне нужно благословение покровителя всех исподних тварей – вашего болотного Ячура!
Учай шагнул вперед, взял меч двумя руками и поднял его, протягивая змееголовому воину.
– Взгляни на меня, дривский бог! Вот я стою пред тобой – кровь от крови твоих созданий! Великий Зверь убил моего земного отца и тем самым занял его место! Помоги мне отомстить за самого грозного из твоих сыновей, чья плоть заключена в этом клинке! Помоги мне уничтожить Ширама – нашего исконнейшего врага!
Резной раскрашенный Ячур лишь бесстрастно глядел на него с высоты.
– Я пришел не с пустыми руками! – Голос Учая эхом отозвался в темноте храма. – Приведите сюда кузнеца!
Из-за дверей послышались звуки борьбы. Несколько парней ингри втащили в храм связанного, сопротивляющегося Тхери с заткнутым ртом.
– Недавно я присутствовал при дивном обряде, – повернулся Учай к оторопевшим жрецам Ячура. – Мне было явлено саконское огненное колдовство!
Вождь ингри взмахнул мечом над светильником, рассекая пламя.
– Я наблюдал, как этот кузнец оживлял железо с помощью собственной крови…
Тхери замычал и принялся вырываться еще отчаяннее. Учай снова погрузил меч в пламя, подержал там, а затем повернулся к сакону:
– Ты сам назвал себя братом огня! Огонь – в твоих жилах! Во имя твое, Ячур, мой божественный собрат, да напьется меч огненной крови!
С этими словами Учай вонзил меч в грудь кузнеца. Страшный крик хлестнул по ушам и сразу же оборвался. Раздалось шипение, запахло горелой кровью. Учай глядел в угасающие глаза сакона, не спеша выдергивать меч. Ему казалось, с каждым толчком сердца клинок высасывает из кузнеца жизнь. Лишь раз он ощущал нечто подобное – когда зарезал наместника Мравца у погребального костра павших арьев. Учай чувствовал себя всесильным, беспредельным, выше леса, быстрее и смертоноснее пламени… Верно, даже ночь любви с богиней не принесла бы ему такого же наслаждения.