Аравия. Прошлое и настоящее

Сенченко Игорь

И приобрело такой размах и такие ярко выраженные формы, что голландцы, вынуждены были ретироваться. Однако изменить ситуацию к лучшему уже не представлялось возможным. Последствия предпринятого ими шага не замедлили сказаться и на их отношениях с коренным населением обоих побережий Персидского залива, и на политической ситуации в этом районе в целом. Испытывая на себе мощный военно-торговый прессинг со стороны Англии, противиться чему Голландия была уже не в силах, и, сталкиваясь с открытым бойкотом местных племен, она оставила остров Харк (1765 г.) и ушла из Персидского залива.

Много неприятностей доставил голландцам гроза местных корсаров Муханна (42). Знаменитый исследователь Аравии и путешественник Нибур отзывался об этом человеке, как о самом «кровожадном пирате» Персидского залива. Согласно одной из легенд, Муханна собственноручно, якобы, убил свою мать, публично осудившую его за творимые им злодеяния (43). Разбойничьи действия Муханны, дерзкие и жестокие, корежили судоходство и торговлю в Персидском заливе. Исторические документы свидетельствуют, что персы, чтобы «обуздать Муханну», были вынуждены даже задействовать для этого крупные военно-морские силы. В 1769 г. персы блокировали пиратский флот Муханны на рейде у острова Харк, где легендарный пират обосновался после ухода оттуда голландцев. Однако захватить самого Муханну не смогли; он умудрился выскользнуть из окружения и скрыться. Бежал сначала в Кувейт, а оттуда в Басру, где и был, в конце концов, схвачен и казнен по личному указанию турецкого наместника в Багдаде (44).

Размах действий пиратов под предводительством Муханны побудил английского консула в Басре внести на рассмотрение своего правительства предложение о предоставлении платных услуг по эскортированию торговых судов в Персидском заливе; причем кораблей любого из судовладельцев, невзирая на его национальную принадлежность. Для этого требовалось лишь сделать официальное обращение в одну из дипломатических миссий Великобритании в зоне Персидского залива и выплатить в казну Британской империи безвозвратный аванс в размере 100 рупий (стоимость услуги сроком на год). В Лондоне на данное предложение отреагировали прохладно. В ответе консулу говорилось, что в практическом плане реализовать такое предложение представляется едва ли возможным, так как для эскортирования судов на должном уровне необходимо будет держать в зоне Персидского залива неоправданно большой флот (45).

Как бы то ни было, но сама идея насчет эскортирования торговых судов не канула в Лету. Систему морских конвоев ввела для своих судов Ост-Индская компания. Корабли ее военно-морской эскадры непременно сопровождали все принадлежавшие компании торговые суда во время их нахождения у берегов Южной Аравии, в Ормузском проливе и в самом Персидском заливе.

Вопрос о пиратстве в Персидском заливе — не такой простой, как может показаться на первый взгляд. Английские историки-востоковеды, делают, как правило, акцент на «вынужденном», по их выражению, характере репрессивных действий британского флота в отношении «пиратских племен Океанской Аравии»; и прежде всего — племенных союзов бану кавасим и бану яс, проживавших на территориях, входящих сегодня в состав ОАЭ. Впоследствии все эти земли с подачи англичан стали называть «Пиратским берегом» (с 1820 г. — Договорным Оманом).

Отрицать факт наличия пиратства в Персидском заливе было бы, конечно, неверно. В этом районе пролегали древнейшие в мире судоходные артерии и водные торговые магистрали. Морской разбой существовал там с незапамятных времен. В ассирийских «глиняных книгах» содержатся сведения о военной экспедиции, снаряженной в 690 г. до н. э. специально для «усмирения хищных людей Горького моря». О коварных морских разбойниках у берегов Аравии упоминают также и адмирал Неарх, флотоводец Александра Македонского, и историк Плиний. Рассказывая о мерах по борьбе с ними, Плиний, в частности, говорит о командах «искусных лучников», которые набирали на торговые суда для защиты от нападений пиратов. Излюбленными местами налетов корсаров на торговые суда были, по его словам, Баб-эль-Мандебский и Ормузский проливы. Экспедиция к берегам Южной Аравии, предпринятая римским императором Траяном, была продиктована, в том числе, и целями пресечения там действий пиратов. Боролся с пиратами и персидский шах Шапур II (правил в 309 - 379 гг.). Чтобы раз и навсегда, по его выражению, отучить арабов от морских набегов на торговые суда и прибрежные города-порты персов, он с войском вторгся Эль-Хасу. Там базировался флот пиратов. Для пущего, как он говорил, устрашения Шапур устроил кровавую резню. Захваченных в Эль-Хасе мужчин, всех, без разбора, «сковывали», как отмечается в сказаниях арабов, «оковами Шапура» — веревкой, продетой сквозь отверстия в плечах пленных, проткнутые копьями персов. За такое бесчеловечное отношение к людям Шапур II получил у арабов прозвище «Кровавый» (46).

Надо сказать, что отношение Шапура II к арабам Аравии было, действительно, крайне враждебным. И причиной тому— убийство ими его предшественника, шахиншаха Урмозди Нарси. Смерть эта, им неотомщенная, лежала, по словам самого Шапура II, «тяжелым камнем на его душе». Мысль о мести арабам не давала покоя. Жажда отмщения и подтолкнула его к военному походу в Аравию. Были спроектированы и построены быстроходные военные корабли. Задача их состояла в том, чтобы напрочь лишить арабов возможности уйти от погони на море и укрыться в хорошо известных им прибрежных лагунах. Армада, собранная Шапуром, в составе 30 транспортных судов (для переброски морского десанта) и 3 быстроходных кораблей нового типа, хорошо оснащенных в военном отношении, выдвинулась, как говорится в хрониках тех лет, в направлении «Берега арабов», чтобы «усмирить арабские племена». И «ступил Шапур на землю арабов», сообщают историографы прошлого, и «раздавил их».

В одном из сожженных приморских городов, в разрушенном до основания доме, воины Шапура обнаружили старика. Им оказался, как выяснилось позже, шейх местного племени по прозвищу «Корень жизни». Легенды гласят, что будто бы он и предрек Шапуру «неизбежность отмщения» за все содеянные им злодеяния в отношении мирных жителей. Настанет день, сказал он, когда персы, «побежденные собственной слабостью и беспечностью», будут «опрокинуты арабами и обращены ими в бегство». Предсказание это, как свидетельствует история, оказалось пророческим.

Следует отметить, что разбойничали в Персидском заливе не только местные пираты. Процветавшие там богатые города-порты и регулярно посещавшие их торговые морские караваны манили в район Персидского залива флибустьеров и из других частей света. Арабский географ и путешественник X века Ибн Хаукаль (арабы часто называют его любознательным торговцем из Мосула) упоминает в своей «Книге путей и стран» о пиратской флотилии, пожаловавшей в IX веке к берегам Южной Аравии из Индии, о ее грабительских набегах на порты в Омане и в землях Эш-Шамал. Прославился дерзкими разбойничьими действиями в Персидском заливе и знаменитый в «восточных морях» английский пират Гиллиам, известный также как Джеймс Келли (пойман и казнен в Лондоне, в 1700 г.) (47). Яркие заметки о пиратах Прибрежной Аравии содержатся и воспоминаниях бывавшего в этих краях Марко Поло. Каждое лето, сообщает он, более ста пиратских парусников арабов выходят на свой опасный промысел в море. Метод их прост: окружив цепью своих парусников приглянувшееся им судно, они берут его на абордаж и грабят; после чего разрешают судну следовать дальше (48).

Из рассказов Марко Поло и других путешественников следует, что пираты-арабы, грабившие торговые шхуны, насилия над экипажами и пассажирами не чинили, захваченные ими суда, как правило, не присваивали и не сжигали. Такие случаи начинают отмечаться только с появлением в Персидском заливе англичан. И это неслучайно. На действия Великобритании, нацеленные на то, чтобы силой прибрать к рукам богатые города-рынки Прибрежной Аравии и подчинить своему влиянию судоходство в Персидском заливе, арабы «Океанской Аравии», потомственные мореходы и торговцы, вынуждены были отвечать силой, и вести себя в отношении англичан столь же решительно и жестко. Другого пути, чтобы сохранить свои позиции в торговле и отстоять свои жизненно важные интересы на морских торговых магистралях, у них не было. Архивные документы, собранные и опубликованные правителем Шарджи (один из эмиратов современных ОАЭ), крупным исследователем истории Южной Аравии, свидетельствуют, что с появлением в Персидском заливе Англии морские набеги племен кавасим на иностранные суда в Персидском заливе и в прилегающих к нему водах начинают приобретать ярко выраженную антианглийскую направленность. И цель этих набегов в отличие от, конечно же, имевших место, наряду с ними, рейдов пиратов состояла в том, чтобы защитить свои экономические интересы, более того, отстоять независимость и свободу.

Вооруженное сопротивление арабов силовому вмешательству Англии в торговые дела края воспринимали в Лондоне болезненно. Таким выступлениям англичане незамедлительно приклеивали ярлыки разбойных акций. И под предлогом искоренения пиратства и обеспечения безопасности морского судоходства предпринимали в отношении арабов Южной Аравии карательные экспедиции (1800-1803, 1805-1806, 1808-1809, 1819-1820 гг.), как правило, крупномасштабные и крайне жесткие. Один из участников кампании 1808-1809 г., Дж. Букингем, высказывался в том плане, что «утихомирить арабов племен кавасим.» можно, дескать, только путем их «полного истребления». Таким образом, осуществляя репрессивные меры, другими словами масштабные акты насилия, в отношении коренного населения Южной Аравии, англичане действовали осознанно. Арабы, в свою очередь, противились английской политике силы, как могли, в том числе и вооруженным путем (49). С учетом всего сказанного выше известное утверждение вицекороля Индии лорда Джорджа Натаниэла Керзона (1859-1925 гг.) о том, что английское имя в водах Персидского залива было, дескать, ничем иным, как «синонимом порядка и свободы», едва ли можно считать корректным (50).