Аравия. Прошлое и настоящее
Шрифт:
В мае 1853 г. появился на свет еще один документ — Договор о вечном мире. В соответствии с этим договором Англия признавалась арабами единственным арбитром при решении уже любого рода противоречий и разногласий, возникавших во взаимоотношениях племен Договорного Омана, более того, — их защитником и консультантом-наставником в сношениях с внешним миром (98).
Подписание Англией в 1892 г. на двусторонней основе с шейхствами Договорного Омана новых, так называемых исключительных, соглашений предоставило ей «право вето» и в том, что касалось заключения этими шейхствами различного рода договоров, включая концессионные, со всеми без исключения странами и народами мира (99). Со своей стороны, Англия брала на себя обязательства, — иными словами, не интересуясь мнением арабов, сама себя наделяла ими, — защищать договорные с ней шейхства от любой внешней угрозы, а также представлять их политические и торговые интересы в сношениях с третьими странами (100).
С помощью военной силы и навязанных арабам договоров Англия полностью изолировала шейхства Эш-Шамал (Договорного Омана) от внешнего мира, поставила под свой плотный контроль их морскую торговлю и судоходство (101).
В отношении договоров и соглашений, инициированных Англией и заключенных ею с арабами Аравии, имеется две точки зрения: английская и арабская, притом диаметрально противоположные. Если английские исследователи находят в этих документах достаточное количество позитивных, на их взгляд, моментов, то арабские — в основном отрицательные. Наиболее ярко такая полярность мнений отражается в статьях Д. Робертса и X. аль-Бахарны (статьи помещены в коллективном исследовании «Арабский залив и Запад») (102).
Первый из авторов — в прошлом политический агент Великобритании в Договорном Омане, а потом и ее посол в ОАЭ. Признавая факт использования Англией всего этого договорно-правового массива в целях легализации английского присутствия на юго-восточном побережье Аравийского полуострова, то есть на территории современных ОАЭ,
Д. Робертс вместе с тем говорит и об их «защитной», по его выражению, функции в отношении арабов (103). Суть его точки зрения состоит в том, что претворение в жизнь в зоне Персидского залива идеи “Pax Britanica” содействовало, дескать, и обеспечению безопасности данного района, и государственному становлению арабов — созданию в шейхствах должной административно-хозяйственной и судебно-правовой системы (104).
Второй автор — бывший министр юстиции Бахрейна. Он считает, что цель Англии при подписании с арабами инициированных ею договоров состояла лишь в том, чтобы под благовидным предлогом борьбы с пиратством подавить антианглийское выступление арабских племен и установить в этом районе, в том числе и на ее судоходных артериях, свою абсолютную власть (105). Договор от 1820 г., говорит аль-Бахарна, венчал собой начальную фазу процесса становления гегемонии Британской империи в зоне Персидского залива, когда Англия, силой присвоив себе полномочия «морского жандарма», установила свое господство на море. Последующие же договоры, навязанные арабам Англией в 1835-1853 гг. и в 1892 г., были заключительной фазой этого процесса, знаменовавшего собой установление в данном районе мира безраздельного и повсеместного контроля Британской империи, на море и на суше (106).
Думается, что арабская точка зрения, нашедшая концентрированное выражение в исследовании Хусейна аль-Бахарны, ближе к истине. Как справедливо отмечают некоторые историки, окружив арабов плотным частоколом договоров и соглашений, Англия, по сути, изолировала шейхства юго-восточной Аравии от внешнего мира (107). Представлять и защищать их интересы в сношениях с другими странами стала Великобритания.
Самим себя наделенным «правом» выступать от имени «договорных шейхств» в межгосударственных отношениях англичане впервые официально воспользовались в 1903 г. (108). Поводом для этого послужил инцидент с рыболовецким судном из княжества Дубай. Спасаясь от надвигавшегося шторма, его капитан принял решение укрыться в одном из персидских портов, где оно и было задержано местными таможенниками. Освобождение судна и экипажа последовало только после жесткого официального заявления на этот счет, сделанного персам английскими колониальными властями в Индии. Появился, таким образом, прецедент.
Он-то и лег в основу долголетней впоследствии практики представления Англией интересов шейхств Договорного Омана в их сношениях и с Персией, и с внешним миром в целом.
Анализ договорно-правового массива колониальной деятельности Англии в шейхствах Договорного Омана дает основания говорить о том, что с помощью договоров и соглашений, заключенных Англией с шейхствами Договорного Омана, Британская империя свела на нет суверенные права последних. Арабы Юго-Восточной Аравии были лишены права самостоятельно устанавливать и поддерживать дипломатические отношения с иностранными державами, заключать с ними любого рода соглашения и договоры, предоставлять им концессии, самостоятельно распоряжаться собственными природными ресурсами. Англия силой закрепила за собой, другими словами, узурпировала права по защите шейхств Договорного Омана от внешней угрозы. Сама себя наделила функциями по отстаиванию их торгово-экономических и политических интересов в сношениях с другими странами и народами мира, по обеспечению их правовой защиты в межгосударственных спорах и разногласиях (109).
В специальном соглашении, заключенном с Англией в 1922 г., «договорные шейхства» обязались не разрешать эксплуатацию нефтяных ресурсов на своих территориях никому, кроме лиц, уполномоченных на то британским правительством. Аналогичные соглашения Англия подписала также Бахрейном (14 мая 1914 г.), Катаром (3 ноября 1916 г.) и Маскатом (10 января 1923 г.).
Что касается упоминавшейся выше идеи “Pax Britanica” для зоны Персидского залива, то впервые она была высказана лордом Керзоном, 19 ноября 1898 г., в послании, адресованном английским колониальным властям в Индии (110). Не будет преувеличением сказать, писал он, что мирную жизнь и благосостояние сотен тысяч людей в Персидском заливе обеспечивает британский протекторат; и будь он «демонтирован», на море или на суше, это определенно обернулось бы для региона хаосом (111). По лорду Керзону получается, что колониальная политика Великобритании в зоне Персидского залива была ничем иным, как благородным бременем Британской империи по отношению к коренным народам этого района мира.
В начале XX столетия цели и задачи политики Британской империи в зоне Персидского залива стали формулировать в Лондоне уже не столько под углом зрения защиты и отстаивания там торгово-экономических интересов Англии, сколько сквозь призму нацеленности на установление в этом районе своей абсолютной монополии на власть, никем и никак неоспоримой. Такой подход нашел свое концентрированное выражение в знаменитой речи лорда Кранборна, заместителя госминистра по иностранным делам Великобритании, в палате лордов в 1902 г. Мы не можем, подчеркивал он, отказываться от наших прав на доминирующее там влияние; «превосходство» Англии в Заливе — это уже «факт реальной действительности».
Идеи лорда Керзона, главного апологета английского экспансионизма в зоне Персидского залива, и его сторонника в этом вопросе лорда Кранборна нашли впоследствии свое отражение в «декларации Лансдоуна» (известном выступлении лорда Лансдоуна в 1903 г. в английском парламенте). Решительно отстаивая монопольные права Британской империи на зону Персидского залива, он высказывался в том плане, что всякая попытка какой бы то ни было другой державы, кроме Англии, укрепиться в Персидском заливе должна оцениваться английским правительством не иначе, как casus belli, то есть как повод для объявления войны. Обустройство в Персидском заливе, какой бы то ни было иностранной державой морской базы или укрепленного пункта, подчеркивал он, мы будем рассматривать как серьезную угрозу британским интересам, и, разумеется, станем противиться этому всеми имеющимися у нас средствами (112).
Важную для Англии роль в колонизации Британской империей племен Арабского побережья Персидского залива вообще и земель Эш-Шамал в частности сыграли Дж. Мальколм и Д. Сетон. Первый, став губернатором Бомбея, крепко, по выражению российских дипломатов, держал руку на пульсе британской политики в зоне Персидского залива. Рекомендовал английским колониальным властям в Индии действовать в отношении народов этого района целеустремленно и решительно, без оглядки на интересы, имевшиеся там у других крупных держав мира. Соображения и рекомендации аналогичного характера поступали и от английского резидента в Маскате капитана Д.Сетона. Лейтмотив его донесений — обеспокоенность ростом «свободолюбивых настроений» среди арабов Аравии, чреватых, как он подчеркивал, крайне негативными последствиями для интересов Британской империи в Персидском заливе, и требующих, поэтому, незамедлительных контрдействий. Лучшим средством для «устранения» такого рода настроений Д. Сетон считал незамедлительное проведение карательных акций в отношении племен Договорного Омана, «генератора» таких настроений (113),