Ардагаст и его враги
Шрифт:
Рев стал диким, оглушительным. Из чащи прямо на легионеров неслось со скоростью камня из балисты медное чудовище, словно отлитое из пламени. Копья, стрелы, свинцовые шары из пращей полетели в него. Тщетно! Медный зверь ворвался в ряды солдат, топча их копытами, поднимая на рога, опаляя жаром пасти - вулкана и собственного тела.
Оставляя за собой обожженные и изувеченные тела, бык словно огненным плугом пропахал всю колонну. Но лишь те, кто обладал духовным зрением, видели, как вслед за страшной дичью неслись охотники в рогатых шлемах, и во главе их два всадника: седой старик с рунным мечом и суровый златобородый воин. Охотники рубили и кололи направо и налево, и легионеры падали, сраженные незримым оружием. А сверху в их рядах сеяли смерть
Но даже этого было недостаточно, чтобы обратить в бегство испытанный легион. Срывая голоса и отчаянно бранясь, центурионы, трибуны и сам легат пытались восстановить порядок, и это им почти удалось, когда чудовище уже вырвалось на лед Сватавы. И тут с юга донесся топот копыт и громовой крик: "Мара!" Тучей взметая снег, гремя доспехами, на Хищный легион мчался несокрушимый сарматский клин. Ветер яростно развевал два красных знамени с золотыми тамгами росов и языгов. Перед длинными копьями не могли устоять ни щиты, ни панцири. Насадив на копье одного, а то и двух легионеров, степняки отбрасывали его и рубились длинными мечами.
Тем временем с флангов на легион обрушились еще два конных клина. Из чащи вылетела дружина Сидона, из-за реки - Вангиона. В считанные минуты три клина разрубили колонну на четыре части. Битва превратилась в избиение окруженных. В плен не брали даже бросивших оружие.
– - Месть, свевы, месть! Всех римских варгов [52] в жертву Водану!
– кричал, рассекая мечом шлемы и черепа, конунг квадов.
– - Никого не щадить! Мы не охотники за рабами!
– вторил ему сарматский вождь с длинными пшеничными усами. В нем Рубрий узнал Хор-алдара, наводившего страх на римлян в Мезии [53] . Узнал он и златоволосого царя росов. Боги, в кого вырос безродный мальчишка, дравшийся на пантикапейском базаре за своего единственного коня!
52
Варг - преступник (букв. "волк") (герм.).
53
Мезия - нынешняя северная Болгария
Тем временем медная тварь, провалившаяся было под лед, сумела выбраться из закипевшей воды и снова устремилась на людей, топча и обжигая без разбора римлян и варваров. Ардагаст повернул коня навстречу ей, поднял руку с Колаксаевой Чашей. Золотой луч ударил прямо в огнедышащую пасть быка. Красное и золотое пламя ослепительно вспыхнули разом, рогатая голова треснула и оплавилась, и чудовище рухнуло в снег, обратившись в изуродованное медное чучело.
Двуручный меч смуглокожего великана-роса сбил с древка золоченого орла. Рубрий бился с мужеством обреченного, памятуя заветы стоиков: исполнять долг, не сожалея ни о каких дарах судьбы - славе, карьере, самой жизни. Наконец под ним убили коня, и шквал мечей и копий обрушился на легата. Сарматам, однако, не удалось сделать чашу из его черепа. Двое легионеров успели вытащить тело своего командира из гущи сражения и ускакать вместе с ним. Двадцать Первый Хищный легион перестал существовать.
Два легиона осаждали Город Вепря. Под прикрытием навесов-"черепах" римляне забросали в нескольких местах ров. Теперь, надежно защищенные теми же "черепахами", одни из них били тараном в ворота, другие прокапывались сквозь вал. Катапульты забрасывали город стрелами, балисты - камнями и горшками с угольями. Спасения от них не было даже в домах. Стрелы и уголья поджигали соломенные крыши, камни пробивали их насквозь. К валу подкатили осадную башню, и с нее в город полетели стрелы и свинцовые шары. На валявшихся повсюду трупах краснели замерзшей кровью издевательские надписи, отпечатанные тяжелыми шарами. Легионеры не щадили ни пола, ни возраста. С башни они ясно видели: и женщины, и дети, и старики если сами не сражаются, то подносят воинам стрелы, камни, бревна.
Но все достижения римского и эллинского ума разбивались о ярость и упорство варваров. Подобный зверовидному демону в своем шлеме, увенчанном фигурой вепря, с кабаньей шкурой на плечах, метался по валу герцог Эберих. За ним следовала дюжина неистовых берсерков в медвежьих шкурах. Не страшась ни ран, ни смерти, прыгали они с вала, опрокидывали штурмовые лестницы, убивали легионеров и молниеносно взбирались обратно. Таран не мог пробить ворот, заваленных изнутри. Кирки ломались о мерзлый грунт, каменные плиты и бревна. Дубовые колоды и камни крушили "черепах" со всем, что в них было. Когда же легионеры по перекидному мостику из башни устремились на вал, герцог с берсерками не только изрубили их, но и ворвались следом в башню, опрокинули и подожгли ее.
Император наблюдал за штурмом с невысокого холма. Изнеженному Нерону было скучно и холодно, хотелось в теплый шатер с жаровней. Но две души "господина и бога" давно научились идти по жизни вместе. Сейчас все решал опытный воин Домициан. Он терпеливо выстаивал на холодном ветру, кутаясь в подбитый роскошным лисьим мехом плащ: пусть солдаты видят стойкость своего повелителя. К счастью, он не варварский конунг и не должен еще и лезть под мечи и стрелы впереди всех. Тревожили донесения разведки: куда-то подевались оба свевских царька с конными дружинами, вся орда языгов, шайка сарматов-росов. Передрались или разбрелись после гибели Ардагаста? Тогда их должен был добить Хищный легион, а от него до сих пор никаких вестей.
Приказать бы Валенту глянуть в магическое зеркало, но великий маг занят: весь день в поте лица отгоняет воинов-призраков. Нерон достаточно долго сам был неприкаянным духом и теперь ясно видел, кто разит незримо его солдат. Только бы сами они не догадывались, что на них налетает не просто ветер со снегом, и не из леса доносится шум невидимой охоты. Так нет, кое-кто уже кричит, что увидел Арминия. Ничего! Главное - покончить с этим "городом свиней", усмирить всю эту кучку северных царьков, а тогда, наконец, - на Восток! Только там он найдет достойные себя подвиги, превзойдет Александра, Помпея и Цезаря, только там станет поистине Господином и Богом...
До самого вечера город так и не был взят. С заходом солнца усталые и продрогшие солдаты вернулись в лагерь. Верхом блаженства было для них оказаться за надежным частоколом и рвом, в палатке у котелка с горячей похлебкой. Знавшие Германию ветераны, однако, предупреждали: тут-то и начнется самое страшное. Стемнело, и метель забушевала над лагерем с удвоенной силой. Тучи, гонимые ветром, мчались то открывая, то помрачая луну. И в ее неровном, бледном свете носились вокруг ограды призрачные всадники в рогатых шлемах, дикие амазонки на крылатых скакунах, черные псы с горящими глазами и огнедышащими пастями. Грозные крики, ржание, вой неслись из тьмы.
Ходуном ходили стенки палаток. Замертво падали часовые. "Арминий! Маробод! Ариовист!" - в ужасе шептали легионеры, узнавая среди призраков тех, кого до сих пор знали по бюстам и фрескам в храмах. Казалось, лагерь провалился в Аид, и темный мир смерти окружил его со всех сторон. Внезапно из тьмы выскочили, дико ревя, два десятка воинов в медвежьих шкурах. В считанные мгновения они завладели северными воротами и распахнули их створки.
Валент ухмыльнулся, глядя, как бьются о созданную им незримую преграду призрачные всадники, тщетно пытаясь ворваться в лагерь. А целая центурия, ругаясь на чем свет стоит, уже бежала к воротам, чтобы изрубить дерзких варваров, отвлекающих сынов Ромула от горячей каши. И тут сквозь вой метели властно донеслись совсем другие звуки: топот копыт, грохот бубнов и грозный, беспощадный крик "Мара!" Поднимая на копья легионеров, в лагерь хлынула лавина закованных в железо всадников. Красные стяги с тамгами трепетали на холодном ветру.