Арденны
Шрифт:
Скорцени спустился к машине. Они приехали в клинику, когда операция уже подходила к концу. Невзирая на протесты медсестер, Отто поднялся к операционной, подошел к стеклянной перегородке, наблюдая за Маренн. Она, конечно, его не заметила. Тогда он спустился в вестибюль.
— Скажите, как там, — невысокая женщина в простом темном платье с кружевным воротником, волнуясь и стесняясь, подошла к нему, — я видела, вы поднимались, господин офицер?
— А что как? — Скорцени не сразу понял, о чем она спрашивает.
—
— Он вряд ли что-то понимает в этом, — вместо него ответил Науйокс. — А вы кто? Матушка солдата, которого оперирует фрау Ким? — догадался сразу. — Не волнуйтесь, — он ободряюще поддержал женщину под локоть. — Фрау Ким знает свое дело. И если она сказала, что все будет в порядке, значит, так и будет. Она ведь вам обещала?
— Да, — фрау Эберхарт кивнула.
— Значит, ждите и все, не волнуйтесь зря, — успокоил ее Науйокс. — Ты тоже отдохни, — он кивнул Отто на кресло. — Сядь, право, посиди. Дай человеку закончить дело. Успеет она узнать о великом решении Кальтенбруннера. Ты и так всех переполошил. Дежурному персоналу до сих пор нехорошо.
— Да, наверное, ты прав.
Бросив плащ на спинку кресла, Скорцени сел. Достал сигарету. Прикурил.
Сверху спустилась высокая медсестра, было видно, что она только что из операционной.
— Фрейлейн Герд, — фрау Эберхарт бросилась к ней. — Я знаю, вы ассистировали доктору. Как там? Как там Пауль?
— Все хорошо, любезная фрау Лотта, — Герд даже улыбнулась. — Уф, устала, — сняв шапочку, она встряхнула волосами. — Я как раз к вам. С сыном все благополучно, пока еще он находится под наркозом, но его уже отвезли в палату, и вы можете пройти к нему. Фрау Ким довольна. Все прошло хорошо. Идемте.
Она повернулась, чтобы подняться наверх, фрау Эберхарт поспешила за ней.
— Одну минуту, фрейлейн, — Скорцени остановил сестру. — А где фрау Сэтерлэнд? Она уже вышла из операционной?
— Да, у себя в кабинете.
Когда они вошли, Маренн сидела за рабочим столом и что-то писала. Рядом лежала белая шапочка, марлевая повязка с лица. Длинные каштановые волосы волной закрывали плечи. Она подняла голову, на лице явно читалась усталость.
— Что вы? — спросила недоуменно. — Случилось что-то срочное?
— По мне, так легко можно подождать до вечера, — ответил Алик, усаживаясь на диван рядом с дверью. — Куда спешить?
— Кальтенбруннер изменил приказ, — сообщил Скорцени, подходя к столу. — Ты включена в состав группы вместо Джилл. У тебя в распоряжении неделя. До второго декабря ты должна закончить все свои медицинские дела и договориться, кто тебя заменит. Мы вылетаем в Арденны второго декабря, и не днем позже.
— Я рада, что Джилл останется дома, — Маренн откинулась на спинку стула и едва заметно улыбнулась. — За себя
— Скажи спасибо бригадефюреру, — как бы невзначай заметил Науйокс. — Пришлось все-таки вмешаться Гиммлеру. Шелленберг убедил его.
— Я знаю.
— Айстофель, за мной, за мной!
Она бежала между заснеженных елей, распахнув плащ, серебристые комья падали ей на распущенные волосы. Она бросала палку Айстофелю, и тот несся черно-серой стрелой со щенячьим визгом, находил «добычу» и прыжками возвращался к хозяйке, радостно махая хвостом.
— Айстофель, отдай! Еще раз, еще!
— Раух, остановите их! — приказал Скорцени, обернувшись.
— Зачем? — адъютант пожал плечами. — Тебя волнует, что американцы увидят ее коленки?
— Меня волнует, что они вообще ее увидят, — отрезал он. — В форме и с нашивками оберштурмбаннфюрера СС. Не исключено, что у них есть снайперы. А вот то, что она по медицинской части, издалека они как раз могут не разглядеть.
— Что ж, это верно.
Раух направился к Маренн. Айстофель зарылся в сугроб, торчали только уши и хвост. Маренн наклонилась, чтобы потянуть его за ошейник. Волосы волной упали вперед.
— Фрау, я прошу прощения, — за спиной она услышала голос Фрица. — Господин оберштурмбаннфюрер просит подойти к нему.
— Да? Хорошо. Мы сейчас.
Маренн выпрямилась, повернулась, закинула голову, смеясь. Лицо ее раскраснелось, снежинки падали на темные волнистые локоны, длинные, чуть загнутые ресницы. Она тяжело дышала после игры с собакой, грудь под распахнутым плащом взволнованно приподнималась. Их скрывали две высокие ели с широкими, раскидистыми лапами. Раух молча смотрел ей в лицо, потом опустил взгляд. Она не пошевелилась, словно не заметила. Рядом Айстофель сделал прыжок, схватив в пасть еловую ветку. Снова посыпался снег. Он упал Маренн на щеку. Сдернув перчатку, Раух провел пальцами по ее щеке, прикоснулся к ее губам. Она не отстранилась. Сказала негромко, почти шепотом:
— Не надо.
— Конечно, — ответил он так же тихо, глядя ей в глаза. — Я всего лишь адъютант. Мне не положено чувствовать.
— Не потому. Если он поймет, тебя пошлют на Восточный фронт. А там убивают теперь чаще. Мне не хотелось бы этого.
— Он понимает. Мы говорили об этом.
— Он ждет, не будем задерживаться, — она сделала шаг в сторону.
Он удержал ее за руку и, наклонившись, поцеловал в губы. Она толкнула его в плечо, но так слабо, что он едва заметил это. Отстранилась не сразу, позволив себя обнять. Но потом решительно отступила назад. Глядя перед собой в снег, снова сказала: