Арденны
Шрифт:
— Кстати, отец у нее тоже есть, — Скорцени оторвался от партийной газеты, — вроде как. Так что поосторожнее.
— А еще жених и заботливый бригадефюрер в начальниках, — Алик закивал. — Девочка обеспечена, я не сомневаюсь. Как хорошо, что ничего этого не было у Ирмы, когда мы с ней познакомились. А то бы меня к ней и на пушечный выстрел не подпустили. Какой-то грязный докер из порта.
— Так что, Джилл? — Маренн внимательно посмотрела на дочь.
Сама она подумала, что, не дай бог, Кальтенбруннеру пришла в голову еще
— Мама, — Джилл подняла голову. — Я даже не знаю, как тебе сказать. Я всю ночь думала.
— Фелькерзам на дежурстве, вот она и думает, — хохотнул Алик. — А то бы думать было некогда. Ночью.
Джилл посмотрела на него обиженно. Но ничего не сказала.
— Ты помнишь мою подругу, ее зовут Ингрид, мы вместе заканчивали школу?
У Маренн отлегло от сердца. Дело касалось не Кальтенбруннера и даже не того, на что намекал Алик.
— Да, да, — Маренн кивнула. — Конечно. Очень приятная девочка. Отец у нее, по-моему, скрипач в филармоническом оркестре. Верно?
— Да.
— И что Ингрид? Ты с ней видишься?
— Она сейчас сама много занимается музыкой, играет на рояле. И будет концертировать. Кстати, у нее скоро первый концерт в Потсдаме. Она нас приглашала.
— Это замечательно, — теперь Маренн совершенно спокойно могла налить кофе себе. — Не знаю, смогу ли я, но ты сходи обязательно. И обязательно поздравь ее. Я попрошу бригадефюрера тебя отпустить. А что тебя смущает? — она намазала конфитюр на тост и положила его дочери на тарелку.
— Ты представляешь, мама, — Джилл придвинулась ближе и понизила голос. — Мы вчера встречались с ней в кафе. Ну, мы часто встречаемся. Это на углу Беркаер-штрассе. Мы пьем кофе днем, когда у меня перерыв. Ну я, конечно, прихожу в форме, не буду же переодеваться, чтобы попить кофе. Ингрид знает, что я служу в Управлении, но я сразу ее предупредила, что всякие разговоры о службе мне запрещены. Она это понимает, да ее и не интересует вся эта политическая ерунда, как она выражается.
— Мы, оказывается, ерундой занимаемся, — снова подал голос Алик, — с точки зрения молодых и хорошеньких женщин. Как обидно!
— Конечно, ерундой, по сравнению с фасоном ее платья, — ответила Маренн. — Так что случилось?
— Как ты, Джилл, все долго, — заметил Алик. — А ты и бригадефюреру так докладываешь. Всю предысторию, что было, чуть ли не от Нибелунгов. Это только у Вальтера хватает терпения слушать. Работала бы у Мюллера, он научил бы живо, что надо докладывать и как. Ты бы плакала в уголке, но делала.
— Так, не прерывайте, — Маренн строго взглянула на Науйокса. — При чем здесь Мюллер? Там вообще совсем другая работа. И другие люди там работают поэтому.
— Мама, вчера Ингрид мне сказала, — Джилл наконец-то отломила
— Ну, и пока не поимели всех наших женщин, — помог ей Науйокс, — а заодно, кстати, и мужчин. Гомосексуалистов у них хватает. В НКВД. От самого верха и до низа. Я встречался кое с кем там, когда они желали с нами дружить и решили произвести обмен информацией. Очень скользкая публика, нечистая на руку и на все другие места тела. Я сам не барон, из простых парней, в порту много чего видел, но от их развлечений меня тошнило. Вопиющая пошлость и разврат.
— Ну вот, ты знаешь, мама, Ингрид примерно так и сказала, как Алик, — в голосе Джилл послышался испуг. — И говорит, мол, ты работаешь там, где все эти элитные, устрой мне это. Мама, говорит, согласна, отец, правда, пока не знает. И что мне делать? — Джилл пожала плечами. — Я не хочу сводничать.
— А кстати, девочка правильно мыслит, — продолжил Науйокс, наливая себе вторую чашку кофе. — Ты бы сама подумала об этом. Тебе даже искать никого элитного не нужно, у тебя и так есть жених. А то, как начнут тут палить, вдруг одна останешься? Что скажете, папа? — он бросил ироничный взгляд на Скорцени.
Тот покачал головой, но промолчал.
— Алик, не надо, я прошу, — Маренн прервала его. — Не надо нагнетать. Джилл не останется одна, ни при каких обстоятельствах. И даже не нужно забивать этим голову. Что же касается Ингрид, — она повернулась к дочери. — Раз она так хочет, это ее дело. Поговори с Ральфом, у него много друзей в дивизии, конечно, найдутся и холостые, кто и не прочь познакомиться с девушкой.
— А она как из себя, ничего так? — не унимался Науйокс. — А то эти музыкантши, они вечно кривые, косые. Природа, она ведь скупая, дает что-нибудь одно. Талант так талант, внешность так внешность.
— Нет, она не кривая и не косая, — Джилл снова обиделась. — Мама ее видела.
— Обыкновенная девушка, вполне симпатичная, — поддержала ее Маренн.
— Но вот ты говоришь: спроси у Ральфа, — Джилл снова подвинулась на стуле. — Но как я ему скажу? Знаешь, там одна моя подруга хочет элитного ребенка. Я даже не представляю. Это бред какой-то.
— Сама-то она элитная, чтобы элитного хотеть? — Науйокс допил кофе. — На нее еще посмотреть надо. А то мужчину элитного, а сама неизвестно кто. Ее проверить надо, по данным гестапо у Мюллера. Нет ли нежелательных примесей. Кстати, сходи к Мюллеру, Джилл, доложи, он тебя поучит, как надо службу нести. Пока мамочки нет. Будет полезно.
— Но она не хочет никаких чувств, — Джилл уже не обращала на него внимания. — Это меня смущает. Как у животных, что ли?
— Ну да, не только…