Арена. Политический детектив. Выпуск 3 (сборник)
Шрифт:
— Дальше пойдем пешком, — сказал я, когда машина остановилась у ворот. — Я не хочу, чтобы он знал о нашем присутствии.
К дому мы подошли без десяти одиннадцать. В трех комнатах на первом этаже горел свет. Ночь выдалась душная, и двери на террасу были распахнуты настежь.
— Я иду первым, — прошептал я. — Вы — следом.
По ступенькам я поднялся на террасу. Прижимаясь к стене, прокрался к открытым дверям.
О’Рейли, в футболке и джинсах, развалился в шезлонге с высоким запотевшим бокалом в руке. Рея устроилась на кушетке. Она нервно курила.
Реник
— Он блефует, — голосу О’Рейли недоставало уверенности. — Ты все увидишь сама. Держу пари, это болтовня.
— Скоро одиннадцать. Включи телевизор.
С террасы мы ясно слышали каждое слово.
О’Рейли поднялся, подошел к стоящему в углу телевизору, включил его, вернулся к шезлонгу, сел, отпил из бокала.
Показывали гангстерский фильм. Двое мужчин, в пистолетами наготове, караулили друг друга во мраке ночи.
Ровно в одиннадцать экран заполнила физиономия Фреда Хинсона.
— Мы прерываем передачу, чтобы сообщить вам последние новости о расследовании похищения Одетт Марло… — и он зачитал продиктованный мной текст.
На экране вновь появились гангстеры, а я затаил дыхание.
О’Рейли вскочил на ноги, расплескав содержимое бокала.
— Черт побери!
Он выключил телевизор и повернулся к Рее.
— В девять часов! Значит, у них еще нет ордера, иначе они не стали бы откладывать поиски до утра. Нужно ехать в аэропорт.
Я облегченно вздохнул. Риск оправдался. О’Рейли спрятал выкуп в камере хранения!
— Зачем? — обеспокоилась Рея.
— Зачем? — хмуро переспросил О’Рейли. — Как будто ты не знаешь. Если они найдут деньги, нам несдобровать. Я заберу их до обыска. Я, конечно, свалял дурака, оставив их в камере хранения. А мог бы догадаться, что полиция выкинет такой фортель.
Рея вскочила на ноги. Ее лицо побледнело, глаза мрачно сверкнули.
— Идиот, это же ловушка! Неужели Барбер предупредил бы тебя, если б не надеялся, что ты сам приведешь его к деньгам? А он скажет обо всем лейтенанту. И тебя тут же схватят.
О’Рейли провел рукой по волосам.
— Да, возможно, ты в чем-то и права, но придется рискнуть. Может, за деньгами съездить тебе? А я останусь в стороне.
— Я не поеду. Деньги они найдут, но ничем не докажут, что они наши.
— Тебе придется съездить, — лицо О’Рейли блестело от пота. — Чего ты так переполошилась? Они не посмеют остановить тебя. Откуда им знать, что ты приехала за деньгами. Они подумают, что ты просто забираешь чемодан.
— Я не поеду! — взвизгнула Рея. — Я не намерена лезть в западню. Пусть они подавятся этими деньгами. Я получу гораздо больше.
О'Рейли отошел на пару шагов.
— Знаешь, детка, если ты хочешь спасти свою шкуру, съезди в аэропорт. Обе пленки тоже там.
— Пленки? — Рея хищно сощурилась. — Какие пленки?
— Те самые… пленки, которые я взял у Барбера.
— Но ты же говорил, что уничтожил их!
— Не ори! Я их сохранил.
Последовало долгое молчание.
— Ты лжешь! — прохрипела Рея. — Тебе нужны деньги. Ты просто
— Слушай, детка, это твои похороны, а не мои. Я говорю тебе — пленки в чемодане с деньгами. Да, я признаю, что сглупил. Барбер облапошил меня. Он сказал, что, если я уничтожу пленки, ты сможешь в любой момент отделаться от меня. Поэтому я поехал в аэропорт и положил их в чемодан с деньгами. Я собирался подарить их тебе на свадьбу. Выкручиваться придется тебе. Я-то чист, а пленки доказывают твою вину. Поезжай в аэропорт и быстро привези их сюда.
— Ты дьявол! — злобно прошипела Рея. — Тупой, безмозглый дьявол!
— Ты теряешь время. Если ты не хочешь провести остаток дней в тюрьме, давай пошевеливайся.
— Я не поеду! Или ты едешь сам, или я говорю полиции, что ее убил ты! Я, возможно, и отсижу несколько лет, но ты угодишь в газовую камеру. Я расскажу все! Все! Ты меня слышишь? У меня твои любовные письма! Чистеньким тебе не остаться, так что отправляйся за чемоданом.
— Да? — лицо О'Рейли превратилось в маску. — Значит, этот мозгляк сказал правду? Ты не собиралась выходить за меня? — Ты никогда не любила меня, не так ли?
— Замуж? За тебя? — взвизгнула Рея. — Я обещала тебе пятьсот тысяч, и больше ничего. Да как ты мог представить, что я выйду замуж за такого кретина? Поезжай и привези деньги и пленки.
Внезапно в руке О’Рейли появился револьвер.
— Я придумал кое-что поинтереснее, детка. Почему бы тебе не застрелиться? Полиция проглотит версию самоубийства. Они обнаружат пленки, поймут, что ты прослушала выпуск новостей, решила, что разоблачение неизбежно, и выбрала наиболее легкий путь. А я останусь на свободе. Как тебе это правится?
— Убери пистолет, — Рея попятилась. — Барбер знает, что ее убил ты. Если не я, то он скажет полиции.
О’Рейли усмехнулся:
— У него нет доказательств. А ты уж не сможешь подтвердить его слова.
Реник оттолкнул меня, выхватил пистолет и метнулся в комнату.
— Бросай оружие! — крикнул он.
О’Рейли обернулся. Два выстрела слились в один. Реник оказался точнее. О’Рейли выронил револьвер, его колени подогнулись, и он рухнул на пол.
О’Рейли прожил достаточно долго, чтобы подписать признание. Я не ошибся в своих предположениях. Одетт влюбилась в него и предложила убежать с ним из дому. Но тот уже угодил в когти Реи. Идея похищения принадлежала ей. Он согласился убить Одетт в обмен на пятьсот тысяч выкупа, при условии, что Рея сможет найти козла отпущения. Ее выбор пал на меня.
Когда буря утихла, я очутился в тюремной камере. Я не знал, что со мной станет, но, по крайней мере, надо мной уже не висело обвинение в убийстве.
Два дня спустя меня навестил Реник.
— Тебе повезло, Гарри, — сказал он. — Эту женщину можно осудить, если ты только станешь свидетелем обвинения. Если ты дашь показания, Мидоус готов договориться с судьей и тебя оставят на свободе. Без твоих показаний нам не справиться с нанятой ею армией адвокатов. Ты согласен?
Я не колебался ни секунды: