Аргентина: Кейдж
Шрифт:
Успокоился, даже улыбнулся. Он этого и хотел, верно?
— Харальд! Я же о них говорю, не о нас! — Светлоглазая, что-то почувствовав, наклонилась ближе, обдав пьянящим запахом духов. — Мы с тобой, слава богу, самые обычные люди...
«Нет! Я — Мельник, брат Крабата! — возразил он, не двинув губами. — И ты тоже — нет, ученица!» Виду не подал, развел руками, признавая очевидное. Самые обычные, и слава богу!
— Насчет «Бегущих с волками» я тоже узнала, — баронесса помотала головой. — Сейчас точно засну!.. Харальд, сделайте доброе дело, заварите еще ваш замечательный
Девушка вернулась поздно, Харальд даже начал волноваться. Он уже понял, что квартиру брата придется оставить, причем как можно скорее. Марека Шадова по-прежнему ищут, сослуживцы просто ради перестраховки непременно еще раз проверят списки жильцов. И об Ингрид скоро узнают, кто-нибудь из «питомника» проболтается, дернет за ячейку в сети... И — ловись рыбка!
Уезжать не хотелось. Привык — и к месту, и к тому, что светлоглазая рядом. И кофе варить для нее тоже привык.
— «Бегущие с волками» на самом деле «Союз исконных германских традиций». Его основали, как и Общество, в 1850 году. Но Братство Грааля — объединение настоящих рыцарей, их Ордена существуют уже много веков. А «Бегущие» — просто любопытствующие дамы из приличного общества. Зато у них есть деньги, кто-то очень серьезный им помогал и помогает. И еще разница: Братство — консерваторы, монархисты, их идеал — времена Генриха Птицелова. А дамы с самого начала возлюбили прогресс, финансировали научные исследования, увлекались аэронавтикой, потом — авиацией. В 1924 году в Союз вступила Карин фон Канцов, жена Геринга. С тех пор они и дружат. Но Гитлера крепко не любят, он для них тоже — кучер.
Ингрид отставила недопитую чашку, закрыла глаза. Сын Колдуна погладил ее по руке.
— Хватит на сегодня. Отдыхай!
Глаза открылись, плеснув нежданным смехом.
— Как это понимать? У тебя голос, словно у кота. Ты упустил свою сметану, Харальд! Надо было решаться раньше, когда перепуганная девчонка прыгала к тебе в кровать.
Встала, повела затянутыми в дорогую ткань плечами.
— Завтра я перееду. Осталась одна ночь. Если ты постучишь в дверь, я, так и быть, подумаю. Но — ничего не обещаю.
Поймала его взгляд, закусила губу.
— Я не дразнюсь, Харальд. Ты мужчина, ты сильнее, да и не стану я сопротивляться, если до этого дойдет. Но зачем тебе кусок сырого мяса? Я очень тебе благодарна, ты не дал мне умереть — и позволил воскреснуть. Если то, что получилось, тебе не нравится, то — извини!
Сын колдуна ответил серьезно:
— У нас в семье есть легенда. Наш предок, мальчишка с мельницы, влюбился в девицу знатного рода. Та поначалу на него и смотреть не хотела. Но — сладилось как-то!
Ингрид фон Ашберг-Лаутеншлагер Бернсторф цу Андлау поглядела ему в глаза.
— Я не против, Харальд. Но сначала мы бросим мякиши из пумперникеля. Я вцеплюсь тебе в горло, увижу страх в твоих глазах, а потом, так и быть, помилую.
Мельник коснулся губами ее щеки.
— Не дождешься!
10
Первым выстрел услышал
...Узкая улица, двухэтажные здания. Темные окна, запертые двери. Дом братьев Мюффа уже проехали.
Авалан. Ночь.
— Туда! — Жан-Пьер указал рукой в сторону ближайшего переулка. Подумал и добавил:
— Saperlipopette!
За подобные слова строгая мама лупила маленького Криса по губам. Но сейчас Кристофер Грант был полностью согласен с сержантом.
Saperlipopette! Да что же это творится в Авалане?
Вернулись поздно из-за Мюффа. Сержант, у которого отчего-то тоже испортилось настроение, предложил заехать к его родственникам — посидеть в хорошей компании. Крис не стал возражать. На душе было кисло, а новостей набралось едва на полстраницы. Мотоцикл свернул с дороги и неторопливо пополз по влажной грунтовке в сторону крыш под красной черепицей.
Маленькая деревня, ничем не похожая на мрачный, тихий Авалан, встретила весельем и шумом. Виноград собран, самое первое, «с искоркой», молодое вино уже разливали по глиняным стаканам. Кейдж, стараясь устоять на ногах, потратил целую пленку, фотографируя радостных хозяев, накрытые столы, трактора и знаменитых белых коров. В коляску мотоцикла его усадили, положив на колени «Contax II» и укрыв пледом. Оставалось лишь добраться до нужной двери, извиниться перед мадам Кабис...
...Несколько мужчин, двое — с охотничьими ружьями. Женщины сбились в кучу, дверь ближайшего дома открыта, узкий луч фонаря рассек переулок надвое. Пахнет сгоревшим порохом и страхом.
— Графиня! Графиня! Уже здесь!..
— Все в порядке, дамы и господа! — казенным голосом проговорил сержант Мюффа и расстегнул поясную кобуру.
Крис сказанному не поверил, люди в переулке — тоже. Только через несколько минут общий крик распался на отдельные голоса. Но главное стало ясно сразу. Пришла! На соседней улице! Пули не берут! И, как назло, никого из Голиафов рядом. За мэром уже побежали, и к священнику тоже, но ждать нельзя — слишком силен затопивший переулок ужас. Один из мужчин, подсвечивая фонариком, перезарядил двустволку, оскалился по-волчьи.
— Жаканы! Разнесу нежить в клочья!..
Мюффа, опомнившись, поспешил перехватить ствол. Охотник рычал, не желая отдавать ружье. Второй, мелко крестясь, тоже достал из подсумка патроны. Сейчас выстрелит, и хорошо если пуля не пойдет в рикошет от каменной стены...
— Где она? Графиня? — спросил Кейдж наугад и шагнул вперед, в темноту.
— Та-ам! — ударило в спину. — В конце улице — направо!
Что-то крикнул сержант Мюффа, однако репортер Кристофер
Грант не обернулся. Страх — не ружье, его не вырвешь из окостеневших пальцев. Нужно что-то делать, но Голиафов нет.