Аргентина: Крабат
Шрифт:
Тони спорить не стал. В угол так в угол. Тук-тук-тук! И еще раз — тук! Теперь веревку — в кольцо, затянуть, проверить... Годится? Годится! Стреножили.
— Курим?
Под ногами пропасть, отвесная влажная скала, но ее не видно. Туман! И сверху туман, и с боков. Огонек зажигалки вспыхивает неохотно и тут же гаснет. Еще раз!..
— По прогнозу завтра с утра опять дождь, а потом переменная облачность и сильный ветер. Это внизу, а что будет здесь, тролль горный не разберет, — Курц, с сигаретой у рта.
— Из итальянцев пойдут только Чезаре и Джакомо. Австрийцы отказались
Белая мгла повсюду, обступила, надвинулась. Ни дна ни покрышки! Туман заползает за ворот, лижет щеки, дышит сыростью в лицо.
— В дождь идти нельзя, накроемся сразу. «Эскадрилья» будет мочалить послезавтра утром и то не с рассветом, а когда солнце повыше поднимется. Там же еще кино, митинг, пляски у знамени под барабан... — Тони, уже без сигареты.
— Если завтра вечером не будет дождя, выходим после полуночи, часа в два. Плохо, что новолуние, придется на ощупь. Ничего, пройдем!
Ответа Андреас не ждет. Его и не будет, Курц даже не кивнет.
Оба встают разом, четко, словно по команде.
Решили!
***
У старика Огра много сюрпризов в запасе...
Хинтерштойсер упал на самом последнем спуске. Как и почему, сам не понял. Дюльферял по всем правилам — веревка пропущена между ног, обхватом через правое бедро, поднята через грудь, в левую руку зажата. Правая тоже при деле, скорость регулирует. Не спешил, не зарывался, уже и камень успел подошвой нащупать. Веревка- предательница почему-то ослабла, выскользнула из ладони...
Ganz plemplem!
Раз — и на боку! Два — больно. Три — очень больно...
Справился, вскочил, головой помотал. Потом, как и положено, вдохнул поглубже — себя прочувствовать. Раз, другой, третий... Главное, чтобы кости были целы.
Каменная Дева Баварская, не попусти, выручи!..
Успокоился, даже попытался улыбнуться. Ноги держали, руки двигались. Болели только ушибленные ребра и еще правое бедро — место, откуда нога расти начинает, но только сбоку. Ерунда, если подумать.
Андреас так и подумал. Надавил там, где совсем невтерпеж, зашипел, ругнулся негромко. Куртку поправил и стал дожидаться Курца.
Другу Тони ничего не сказал. И так забот хватает[73].
6
— Галстук нужен? — каменным голосом вопросила Герда. — Если что, в шкафу, слева на дверце.
Марек, еще поглядевшись в зеркало, провел расческой по волосам, пиджак одернул.
— Обойдусь, — рассудил. — А почему таким тоном?
— Я же портфель. Не забыл?
Девочка подошла к столу, взялась за телефонную трубку.
— Можно, я Ингрид позвоню? Если она в номере, ты меня сам туда отнесешь и у двери поставишь. А я на замочек закроюсь.
Мужчина, не возразив, подошел к балконной двери. Эйгер-Огр был в сизой вечерней дымке. Он попытался представить, каково сейчас тем, кого нелегкая занесла на ледяные склоны, но память, своенравная хозяйка, подсказала
— Напейтесь! — велел ему мистер Мото.
Приказ Марек выполнил, хотя и очень опасался, что после первой бутылки к нему неслышно подступят четверо в светлой полевой форме. Случилось иначе — к нему пришла ОНА.
«Титаник-вальс»...
А если и в сам деле занесет на ледяную вершину? Раз — и там! Кого он встретит на каменном темечке?
— Мне не нравится, — сообщила Герда, подходя и становясь рядом. — Гора — она солнце заслоняет. Вроде как тучу в землю вкопали... Можешь меня никуда не относить, Кай. Ингрид в номере нет. Ушла.
Подумала немного.
— Это плохо.
— Потому что сразу в троих влюбилась? — уточнил Марек, берясь за шляпу.
Девочка взглянула выразительно.
— Это не смешно, Кай.
Марек Шадов вспомнил виденный им неясный силуэт. Ничего особенного, зубочистка в бриллиантах и в платье из журнала мод.
— Такие, как она, Герда, много о себе воображают. Принца ждут, чтобы на белой лошади приехал — и в ножки упал. Некоторым приходится ждать очень долго.
Сказал — и язык прикусил. Поздно! Сзади сердито засопели.
— А принцы, между прочим, по вечерам неведомо куда уходят. И даже галстук не надевают. Вот возьму — и спрошу!
Марек взялся за дверную ручку, оглянулся.
— Вот возьму — и отвечу.
Герда покачала головой:
— Не надо, Кай. Я же маленькая, а не глупая... Может, все-таки дать тебе пистолет?
***
— Ничего не успеваю, Марек, хоть плачь! Завтра утром еду в Берн по делам клиентов, а там паника, немцев ждут. Швейцария обратилась в Лигу Наций за защитой. Не выйдет, Конфедерация- то и вступила в Лигу с условием, что иностранные войска не будут входить на ее территорию. Словами Гитлера, увы, не удержать. Из Берлина обещают прислать кого-то важного для подписания документа об особых правах немецких кантонов, а в Вене, между прочим, завтра плебисцит по поводу аншлюса. Такая вот «Песнь о Нибелунгах»... Это понятно, а вот что с вами, Марек, делать, ума не приложу.
— Ничего делать и не надо, мистер... Ну, никак не привыкну, Лекс! Давайте прикинем... Приедет кто-то важный, подпишет, не подпишет — это еще два-три дня. Войска с ходу не введут, сначала ультиматум, статьи в «Фолькише беобахтер»... На все — неделя, не меньше. Кроме того, сейчас в отеле целая толпа в черной форме с киношниками. Не думаю, что сюда сбросят воздушный десант, им Северная стена нужна. А мы с девочкой дождемся Ильзы — и спокойно отчалим.
— Спокойно — не выйдет в любом случае, Марек, уж поверьте. Но — допустим. Однако в ваш план следует внести одно очень важное уточнение. Если увидите своего брата — бегите немедленно, даже не думая.