Аргентина. Кейдж
Шрифт:
Ночью был бой. А поутру тех, кто не оказался в больнице, вызвали на срочное построение. Гость из Мюнхена, чином не велик, зато друг самого Грегора Штрассера. Приехал не на авто, на обычном мотоцикле, чем сразу вызвал уважение. Видом, правда, неказист, ликом бледен, да еще и пенсне, словно у паршивого интеллигента.
Так Харальд Пейпер познакомился с Агрономом. И ничем бы это не кончилось, но гость повел себя странно. Иной бы пожал руку юному бойцу, здравия пожелал…
– Идите сюда!
Выдернул из строя, словно редиску с грядки (белые бинты, красная кровь), в сторону отвел. Сняв стеклышки с носа, взглянул близоруко.
– Немедленно к врачу! Сейчас же! Здесь, в Берлине, у меня есть хороший знакомый, челюстно-лицевой хирург. Денег он с вас не возьмет.
Блокнот, несколько неровных строчек, короткая подпись.
– Ваше имя… Да-да, Харальд! Бегите, Харальд!..
Деньги все равно понадобились – на перевязки и лекарства, но друзья не оставили, скинулись. Лицо удалось спасти, даже шрамы через пару лет рассосались. Хирург-кудесник оказался евреем, что не слишком удивило. Из всей НСДАП только верхушка, стараясь не отстать от Ефрейтора, метала громы и молнии по адресу «низшей расы». Вожди поменьше, прагматики поневоле, блюли свой интерес.
Через много лет «старый боец» Харальд Пейпер поможет хирургу нелегально покинуть Рейх. А на исходе весны все того же 1924-го молодой югенбундовец, взяв у приятеля мотоцикл (чем мы хуже?), съездил в Мюнхен – поблагодарить. Однако разговор, начавшийся с чашки скверного кофе, приобрел неожиданный оборот.
– Деремся мы неплохо, партайгеноссе. Но этого мало. Любая война начинается с разведки, а здесь мы пока слепые. Мы тут с ребятами прикинули, что можно сделать…
Агроном, достав из ящика стола блокнот, развернул, пристроил поудобнее. Блеснул стеклышками.
– Я кое-что буду записывать, Харальд. Так лучше думается. Но после нашего разговора обязательно сожгу. Кстати, имейте в виду: на следующем листе остается след, а под столешницей может лежать копирка…
– …Так лучше думается, Ингрид. Но после нашего разговора обязательно сожгу.
Харальд Пейпер на всякий случай провел ладонью по гладкому зеленому пластику стола. Нет, копирку не подложить. И микрофона за вентиляционной решеткой нет, лично проверил, пока чудо плескалось в ванной.
«Вы – параноик, Харальд». Угу!
– Что-нибудь еще добавите?
Девушка взглянула жалобно.
– Но мы… То есть я уже три часа подряд… Наверно, именно так допрашивают, да?
Он, встав, шагнул к подоконнику, коснулся пальцем давно не мытого стекла. Месяца два назад они стояли тут с братом, плечо к плечу. «…Я не Каин и никогда им не стану».
Беззвучно шевельнулись губы.
Не томись тоской бесплодной,Ведь не вечен снег зимы,Будет родина свободной,Будем с ней свободны мы! Болотные солдаты,Идем среди проклятых – болот… [24]24
Песня «Die Moorsoldaten». Здесь и далее использованы переводы С. Болотина, А. Штейнберга и анонимные, из газет того времени. Для знатоков отмечу, что нынешние исполнения далеки от оригинала. «Die Moorsoldaten» – не марш, как можно подумать, а церковный хорал.
Повернулся к светлоглазой, развел руками.
– Извините, Ингрид! Допрашивают конечно же совсем иначе. А как именно, вам, честное слово, лучше не знать!
Просмотрел густо исписанный листок, щелкнул ногтем по бумаге.
– А теперь смотрите! Среди своих знакомых вы назвали некоего герра NN…
Девушка смутилась, Харальд же улыбнулся весьма одобрительно.
– Правильно, правильно! Так вот, из ваших слов следует, что помянутый NN занимается делами тех шутников-рыцарей, которые с вашим дядей дружили. Согласен, все это не слишком серьезно. Но почему бы вам с ним не встретиться? Он ведь не выдаст?
Ингрид на миг задумалась, затем решительно тряхнула головой.
– Ни за что!
– Вот и прекрасно. Лишний друг никогда не помешает.
Гауптштурмфюрер СС Пейпер солгал баронессе Ингрид фон Ашберг-Лаутеншлагер Бернсторф цу Андлау. Допрос он провел строго по инструкции. Трижды девушка пыталась ему солгать…
Нет, светлоглазая, не выйдет!
В первый миг Анне почудилось, будто она попала прямиком на старинный корабль. От пола до потолка – дерево, справа от двери – медный колокол-рында, окна-иллюминаторы вдоль стен. Поперек всего переборка, свежая фанера, врезанная легкая дверь. Возле одной из стен, прямо на полу – холсты в рамах. Картины? Если да, то очень странные.
Пахло стружкой и, совсем немного, хорошим вином.
– Это называется «мансарда»! – отрапортовала малявка, для наглядности раскинув пошире ручонки. – По-нашему, конечно, «чердак», но зато звучит красиво [25] . А перегородку мы вчера закончили, чтобы вторая комната была…
Мухоловка мельком отметила решительное «мы». Характерец!
– …Там есть отдельный кран, умывальник – и то, что наоборот. Здесь раньше студенты жили, сразу семеро, у них тут целых три комнаты было. Только купаться нельзя, но на соседней улице – турецкая баня…
25
Не всякий чердак – мансарда. Архитектор Франсуа Мансар впервые использовал подкровельное чердачное пространство для жилых и хозяйственных целей. С тех пор чердачный этаж под скатной крутой крышей носит название мансарда.
– В шко-лу! – негромко, но решительно скомандовал «подпольная кличка Кай». – Возьмешь такси – и чтобы успела к третьему уроку. Проверю!
Малявка, обиженно засопев, взглянула на гостью. Анна сочувственно улыбнулась.
– Ну, ладно. Как всегда, на самом интересном месте…
Маленький кожаный ранец лежал на столе. Девочка, не став его надевать, взяла за ремень и без всякой охоты протопала к двери, стараясь ступать как можно громче. На пороге обернулась.
– А такси не нужно. Я на машине monsieur contre-amiral, она в соседнем переулке стоит. Ага! Ага! Вечером обязательно приеду…
И, уже с лестницы:
– Синьорина Анна! Я – Гертруда, но можете звать Гердо-о-ой!..
Кай – и его Герда… Секретный агент Мухоловка подошла к раскрытому окну, глубоко вдохнула, скользнув взглядом по густой листве платана. Кажется, она попала по нужному адресу. Как там у Андерсена? «В большом городе, где столько домов и людей…» В большом городе Париже, где столько домов и людей, что даже контрразведка бессильна…
– По паспорту я – Йоррит Марк Альдервейрельд, – негромко проговорил быстроногий. – Но лучше просто – Марек, так меня все зовут. Как вы уже догадались, чистокровный голландец, родился в Нидерландской Индии, где очень много диких лемуров…