Археология медиа. О «глубоком времени» аудиовизуальных технологий

Цилински Зигфрид

IMG_3.2 «Сетчатка при сильном увеличении» (Kahn, Bd. 5, 1931. Рис. VII). Сверху вниз – эскизы составных частей органа зрения, от «хрусталика, располагающегося перед сетчаткой» (Gl.) через «фотоэлементы, связывающие клетки зрительного нерва со зрительными клетками» (Sch.), до «колбочек» (Z.) и «палочек» (St"a

IMG_3.3 «Акт зрения» и артикуляция увиденного как полностью составленного из функционального круговорота, образованного с помощью медиатехники: «Образ ключа попадает через линзовую систему глаза на светочувствительную сетчатку глазного дна и освещает ее…» (Kahn, Bd. 4, 1929, Tafel VIII)

В чрезвычайно растяжимые понятийные рамки непрерывного движения элементов и их бесконечного смешения встроена также концепция восприятия «одного через другое». Эмпедокл не делает принципиального различия между постижением и чувственным опытом. И то и другое для него – природные процессы. «Счастливая весна духа, когда разум еще грезил, а греза мыслила; когда наука и поэзия были двумя крылами мудрости человеческой» [111] .

Ровно столь же чуждым является для Эмпедокла представление о разделении всего действующего и происходящего на субъективный и объективный мир. Для него не существует, с одной стороны, некоего субъекта действия, который наслаждается и причиняет страдание, а с другой – пассивного субъекта претерпевания, который страдает и испытывает воздействие. Сущее в движении смешивания означает, что происходит непрерывный обмен между первым и вторым. Оба активны. Чтобы было возможным это деятельное бытие для других и другого, Эмпедокл мыслит все явления природы, наделяя их чудесным даром – некоей кожей, которая не только защищает их, но и проницаема в обоих направлениях. Для этого кожа снабжена очень мелкими, невидимыми порами, имеющими различные формы. Сквозь пористую кожу непрестанно изливаются потоки. Поры не предназначены ни для чего конкретного. Все непрерывно изливается через эти поры. В случае антипатии потоки не встречаются. Если же нечто одно склоняется к чему-то другому в случае симпатии, то оно принимает его истечения, или, точнее говоря: его собственные испускания сочетаются с испусканиями другого, приводя к взаимному ощущению. Предпосылкой для того, чтобы такое событие могло случиться, является то, что их поры соответствуют друг другу по форме и по размеру и что они обладают некоей «общей мерой». Разные органы чувств отличаются друг от друга именно тем, что их поры не тождественны друг другу по размеру и форме. «Потому-то одни [из органов чувств] и не могут различить объекты других, так как у одних поры слишком широки, у других слишком узки по сравнению с воспринимаемым объектом, так что одни объекты проникают [в поры с легкостью], не задевая их, а другие вовсе не могут войти» [112] .

111

Ibid., 26.

112

Mansfeld, 1996, Bd. II, 129. Цит. по: Фрагменты ранних греческих философов. Часть 1 / пер. А. В. Лебедева. М., 1989. С. 373. Определение воспринимаемого или воспринимающего как «…объекта» в вышеописанном смысле проблематично, хотя и показывает, как трудно нам сегодня не мыслить основополагающее разделение. Эмпедокл же отказывается от абстракции, напр., во фрагменте о вкусе: «Так сладкое хватало сладкое, горькое бросалось на горькое, кислое покрыло кислое, соленое спаривалось с соленым» (Ibid.). См.: Там же. С. 389.

Глаза для Эмпедокла были творением Афродиты. На их примере в дошедших до нас фрагментах отчетливее всего видно, что он понимал под работой Любви как предпосылкой успешного восприятия. Свойствам глаза и деятельности зрения Эмпедокл посвятил один из прекраснейших пассажей, который мы встречаем в сохранившихся фрагментах:

Словно как некто, собираясь в дорогу, снаряжает светильник, —Свет огня, пылающего в ненастную ночь, —Приладив в ветреную погоду стенки фонаря из тонкой ткани,Которые рассеивают дуновение веющих ветров,Тогда как огонь – тот, что потоньше, – проскальзывает наружуИ светит на пороге неослабными лучами,Так и в те времена, заперев внутри оболочек первобытный огонь,[Афродита] спрятала круглолицую девочку [= зрачок] за тонкими полотнами,Которые закупорили толщу обтекающей [глаз] воды,Тогда как огонь – тот, что потоньше, – проскакивал наружу [113] .

113

Mansfeld, 1996. Bd. II. S. 107; об этом см. подробно: Reiss, 1995, благодаря которому я много лет назад впервые ознакомился с этим фрагментом текста. Эмпедокл, цит. по: Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. М., 1989. С. 372. Пер. А. В. Лебедева.

Анатомическое разложение глаза на составные части: сетчатку, глазную жидкость, зрачок, зрительные рецепторы – Эмпедокл поэтически связывает с важнейшим для него и основным условием восприятия другого: воспринимать других как непрерывно изливающуюся деятельность предполагает богатство неиссякаемой энергии, пылающей внутри.

То же касается и акустического восприятия. Слух для Эмпедокла – ощущение, которое происходит внутри уха и на границе с внешним. Он описывает слух исключительно в физиологических терминах. Восприятие звуков, согласно Эмпедоклу, происходит от внутренних шумов, которые «производит внутренний воздух, когда он приводится в движение звуком». Сам орган слуха Эмпедокл называет «мясным суком». Он сравнивает его с резонансным телом колокольчика, звучащим в унисон со звуками находящихся снаружи вещей и живых существ. Слушание – это слух при наличии симпатии, предполагающий некое внутреннее движение. «Слуховое ощущение возникает в результате напора воздушного потока на хрящ, который… подвешен внутри уха; при этом он болтается и ударяется словно колокольчик» [114] .

114

Эмпедокл по: Mansfeld, 1996. Bd. II, 132. См. рус. пер.: Там же, 379.

Между бесконечными множественностями Эмпедокл не мыслит никакой иерархии. Одно существует не над другим, все находится рядом друг с другом в движении и друг друга проницает. Точно так же он не выстраивает никакой иерархии между органами чувств. Эта иерархия станет изобретением Аристотеля. Зрение не более ценно, чем слух; вкус не ценнее осязания или обоняния. На примере последнего становится понятно, сколь отчетливо поэт-философ из Акраганта понимает восприятие как активный процесс. Он приписывает «самое тонкое обоняние» тем, «у кого дыхательное движение наиболее интенсивно. Самый сильный запах источают тонкие и легкие тела» [115] . При этом здесь, вероятно, содержится даже переход к душе, а, может быть, и к анаксагоровскому нусу, к той тончайшей и чистейшей материи, из которой состоит движущий всем дух. Ибо «все старые слова, обозначающие душу, первоначально означали воздух или дыхание» [116] .

115

Ibid., 133. Два последних процитированных отрывка взяты из текстов Эмпедокла, переданных Теофрастом. Различения между классическими источниками в данном случае не столь важны, поскольку анализ здесь проводится не с позиций классической филологии. Цитируется по: Там же. С. 373.

116

Шрёдингер приводит здесь также некоторые понятия в оригинале (Schrцdinger, 1956, 101). См. рус. пер: Шрёдингер Э. Природа и греки. Ижевск: НИЦ «Регулярная и хаотическая динамика», 2001. С. 63.

Однако же теория пор Эмпедокла – не та концепция, где человеку отводится привилегированное положение.

Принципы беспрепятственного смешения и обмена действуют для всех явлений природы, включая неорганические. Так, подобно тому, как на примере зрения у живого существа, оснащенного глазами, Эмпедокл предполагает внутренний огонь в качестве движущей силы, точно так же он полагает, что такой же огонь действует в камнях и металлах. Формирование поверхности земли он объясняет вулканической деятельностью. Каменные массы, скалы и утесы воздвигаются и заостряются благодаря тому, что «много огней горит в недрах земли», и этот процесс будет продолжаться, пока горит огонь. Зеркальные отражения представляются Эмпедоклу также зависимыми от огня. При этом стоит иметь в виду, что зеркала в его эпоху изготовлялись еще не из стекла, а из полированного металла, прежде всего, меди. Зеркальное отражение возникает из-за того, что воздух – благодаря внутреннему огню металла – нагревается на его поверхности, и истечения, направляющиеся на металл, становятся хорошо в нем видны. Однако особенные силы Эмпедокл приписывал камням, которые также считал покрытыми пористой кожицей. Явления магнетизма давали ему впечатляющее подтверждение этому. Так, истекающее из янтаря притяжение способствует тому, что сквозь поры лежащего рядом с ним металла втягиваются истечения первого [117] .

117

См. также цитату: Steinhart, 1840, 98. См. также: Фрагменты ранних греческих философов. С. 362, 364.

IMG_3.4 Эмпедоклова теория восприятия через поры на примере зрения.

Искусственное или естественное Третье, которое следовало бы расположить между пористой кожицей органов Одного и Другого в процессе восприятия, Эмпедоклом не предусмотрено. По крайней мере, его невозможно найти в немногочисленных сохранившихся фрагментах. Успешное восприятие для Эмпедокла – это успешный обмен истечений, флюидов. Иначе обстоят дела у философа и естествоиспытателя Демокрита, который создавал свое учение почти в то же самое время, что и Эмпедокл, только в другом месте, в Абдере [118] . Он наделял флюиды некоей структурой и пытался прояснить их внутренние взаимосвязи. По его мнению, мир состоит из двух противоположных сущностей, взаимно друг в друге нуждающихся: полного и пустого. Полное не замкнуто, но состоит из множества мельчайших единиц, которые Демокрит называет атомами. Они столь крошечны, что их не видно. Они неделимы. В качестве элементарных субстанций все атомы обладают одинаковыми материальными свойствами и в то же время бесконечным множеством различных размеров и форм. Они непрестанно пребывают в движении. Для этого им необходима пустота вокруг, пространство. В качестве более не делимых субстанций атомы непроницаемы. В своем непрерывном движении они наталкиваются друг на друга и, таким образом, движутся в самых разнообразных направлениях. Из этих бесконечно многообразных форм в движении возникает и состоит все, что существует – в том числе и органы восприятия.

118

Демокрит был учеником Левкиппа, учение которого он объединил в своих произведениях с собственными идеями.

Итак, Демокрит расширяет Эмпедоклову теорию пор в двух отношениях: во-первых, вводя пустое пространство, он вводит своего рода среду-«медиум», в которой могут формироваться различные конфигурации; во-вторых, он придумывает некий конкретный – в его смысле – материальный «промежуток». Потоки, которые исходят от воспринятого с одной стороны и от воспринимающего с другой, приводят к тому, что воздух между воспринимающим и воспринимаемым сжимается. Различные констелляции подвижных атомов пропитываются сжатым воздухом и предстают там как «идолы» (eidola), как отображения действительных вещей, которые могут идентифицироваться органами восприятия в виде различаемых конфигураций. Успешное восприятие, согласно теории Демокрита, возникает благодаря тому, что посредством «идолов» происходит успешный обмен между органами и тем, с чем они встречаются. Это можно представить себе как своего рода взаимную подстройку, как взаимное ощупывание многообразных форм через промежуточный слой сжатого воздуха. Этот воздух получает статус «интерфейса» между воспринимающим и воспринимаемым.

IMG_3.5 Изображение сверху: Инженеры различают в теории интерфейсов два основных типа интерфейса: «человек-машина» и «машина-машина». О классическом интерфейсе второго типа Якоб Лойпольд опубликовал восьмитомную работу на 1764 страницах, «Theatrum Machinarum». На верхней картинке он изображает различные зубцы, которые должны цепляться друг за друга, образуя совершенный механический интерфейс. Об этом Лойпольд пишет: «Колесо и коробка передач – одно из искусственных орудий, высокоценных потому, что посредством некоторых немногочисленных колес и передач, которые – в зависимости от обстоятельств работы механизма – зачастую можно использовать в небольшом пространстве, не только значительно приумножаются наши возможности, но и, поскольку движение длится непрерывно и без рычага, становится возможным повторение». Изображение снизу: Ступенчатое колесо 1430 года представляет собой смешанный тип. Функция совместимой приводной шестеренки осуществляется здесь благодаря тому, что человек наступает на педаль. (Mattschoss, 1940, 34, 17)

Существенное отличие от Эмпедокловой концепции состоит в том, что Демокрит, предлагая идею образов в сжатом воздухе, ставит вопрос, который для акрагантца вообще не возникает. Это вопрос о том, истинно или неистинно то, что запечатлевается в качестве «идола» в сжатом воздухе. В греческом слове eidolon отражается целое поле значений между «знать», «познавать», «узревать» и «видимостью», «тенью», «иллюзией». Успешное восприятие для Демокрита не обязательно должно носить истинный характер. Введением «интерфейса» в акт восприятия он создает разрыв между рассудком и органами чувств. Истинно по отношению к существующим вещам лишь то, что существуют атомы в движении и пустота, отдельные материальные элементы и окружающая их среда-«медиум». «Сладкое только считается таким, горькое только считается таким, теплое только считается таким, холодное только считается таким, цвет только считается таким, в действительности же – атомы и пустота» [119] . Подобно тому, как констелляции воспринимающего непрерывно изменяются в движениях и столкновениях, так же происходит и с органами восприятия. Они образуют не неизменную действительность, а непрерывно варьирующиеся состояния. Фрагмент 117 сочинений Демокрита, в данном случае дошедший до нас благодаря Диогену Лаэртскому, резюмирует гносеологическую составляющую его философии: «По существу мы ничего не знаем, ибо истина – в глубинах» [120] .

119

Демокрит цит. по: Mansfeld, 1996, 319. Рус пер. цит. по изд.: Лурье С. Я. Демокрит. Тексты. Перевод. Исследования. Л.: Наука, 1970. С. 220.

120

Ibid. Рус пер. цит. по изд.: Диоген Лаэртский. О жизни учениях и изречениях знаменитых философов. М.: Мысль, 1986. С. 355.