Археология медиа. О «глубоком времени» аудиовизуальных технологий
Шрифт:
IMG_4.1 Латинское издание “Magia naturalis”, с которым работал Гёте, вышло спустя три года после первого издания у Гульельмо Руилльо в Венеции в 1561 году. Внутренняя сторона обложки обильно украшена черным, красным и золотым цветами. (Фото Сигрид Геске)
Пьер Паоло Пазолини, родом из Болоньи, города, который в «Письме к юному неаполитанцу Дженариелло» он охарактеризовал как настолько «толстый и жирный», что он «мог бы стать немецким или французским городом» [136] , охотно сравнивал неаполитанцев с индейским племенем, которое упрямо расположилось лагерем в городе и предпочло бы, скорее, умереть, нежели подчиниться существующим властным отношениям. Здесь в 1970 году он снимал первую часть своей кинотрилогии о жизни, художественный фильм «Декамерон». Этот город скорбел о Пазолини как об одном из «своих», когда тот 2 ноября 1975 года, в Ночь Всех Святых и всех душ был убит одним или несколькими Ragazzi di vita: «проституирующие мальчики, которых он с такой любовью описывал, забили его палками» [137] . Для сицилийца Палермо – это тот итальянский город, который расположен ближе других к Африке, а Неаполь – тот итальянский город, что дальше всего от Африки. К северу же от Неаполя находится территория варварства, уже не имеющая ничего общего с Италией. Там живут эксплуататоры и потребители того, что делает Юг.
136
Vollenweider, 1985, 109.
137
Zigaina/Steinle, 1985, 225.
Вулкан, который навсегда засыпал Помпеи и Геркуланум массами лавы и пепельной пылью; постоянно трясущие город малые и большие землетрясения – это перманентные природные угрозы Неаполю. При жизни делла Порта сюда добавлялась унизительная опека со стороны Ватикана. С начала XVI века Неаполь вместе
138
См.: Hein, 1993, 164, где в этой связи обсуждается издание сочинений Кирхера в Неаполе. Краткий обзор истории оккупаций, которым подвергался Неаполь, содержится в: Wanderlingh, 1999.
139
В связи с распространением проституции эти явления рассматриваются в сочинении ди Джакомо (di Giacomo, 1899); см. об этом также: Hagen, 1901, 235.
140
Что делает еще и Хаген (1901, 234) в своей ранней ставшей классической работе о соотношении обоняния и сексуальности.
Делла Порта не был академическим ученым в привычном смысле. Как не были академическими учеными и многие другие важные для археологии медиа фигуры, включая и все XX столетие. Ключевые тексты, оказавшие влияние на возникновение и развитие теории медиа, были написаны вовсе не университетскими профессорами, высиживавшими свои мысли на кафедрах. Так, Дзига Вертов разработал свою теорию вездесущего киноглаза, будучи профессиональным режиссером и кинооператором. Обозначенные как первая «теория радио» тексты Брехта представляют собой результаты размышлений драматурга и раннего экспериментатора с радиопередачами. Впоследствии к ним добавился писатель Ханс-Магнус Энценсбергер с его «Конструктором для теории медиа». Беньямин написал знаменитую статью о произведениях искусства, занимаясь свободной исследовательской и публицистической деятельностью. Гюнтер Андерс в 1950-е годы опубликовал свои провокационные соображения об «устаревании человека», будучи писателем и активистом движения против атомного оружия, после того как в эмиграции в США ему пришлось зарабатывать себе на пропитание умерщвляющей дух работой в промышленности. Два важнейших текста так называемой теории аппарата, посвященных несправедливо игнорируемой сегодня ранней теории техники кино и медиа, были написаны парижским зубным врачом и романистом Жан-Луи Бодри [141] . Медиааппараты являются не только феноменами опосредования как некоего «бытия между». Лучшие исследования медиа свободно движутся между различными дисциплинами. При этом в равной мере важны и свобода движения и функция опосредования.
141
См. введение в: Baudry, 1993, 34.
Делла Порта не был дисциплинированным мыслителем. Обширные познания он приобретал поначалу в заполненном книгами и раритетами частном архиве собственного дяди; этот архив в книге о физиогномике человека он любовно называет своим «museo». Дядя помог молодому делла Порта познакомиться с наследием греческой античности и научил азам экспериментальной работы в лаборатории. По утверждениям делла Порта в позднейших изданиях «Magia naturalis», он проводил первые эксперименты, описанные в Magia I, еще в возрасте 15 лет. Делла Порта учился всю жизнь, прежде всего, как самоучка. Он гордился тем, что стал независимым мыслителем, свободным от институционального и личного принуждения [142] . Ему удалось сохранить эту независимость и после того, как его аристократическая семья столкнулась с финансовыми трудностями из-за поддержки князя Салернского, а не испанского вице-короля. После этого делла Порта пришлось продавать свои способности на тогдашнем рынке. Он зарабатывал на жизнь будучи врачом, инженером, бухгалтером, астрологом, писателем и даже виноделом. Вместе с двумя своими братьями он посещал в юности знаменитую школу Пифагора в Неаполе, несмотря на то что изучение музыки и практические музыкальные навыки были обязательными условиями для посещения этой школы. «Trio of tone-deaf young mathematicians» [143] [144] убедило руководство школы в своих знаниях прежде всего благодаря блистательному интеллекту, чрезвычайной любознательности и познаниям в математике. Ведь для пифагорейцев музыка как учение о гармонии была неразрывно связана с математикой. Их учителем в этой школе был Доменико Пиццименти, переводчик текстов Демокрита. Атомистическое учение Демокрита оказало глубокое влияние на мышление делла Порты, а известный физик-теоретик Эрвин Шрёдингер много веков спустя приписывал Демокриту самое «глубокое понимание теории познания» среди всех мыслителей древности [145] .
142
Сегодня сложно себе представить, сколь многое в то время зависело от католической церкви и ее аппарата власти. Например, Джордано Бруно не согласился стать профессором в Париже потому, что обязательным условием было регулярное посещение профессорами богослужений (Kirchhoff, 1980, S. 32). Между биографией делла Порта и биографией Бруно, родившегося 13 лет позже чем делла Порта в Ноле, также к югу от Неаполя, существуют многочисленные параллели. Слова Фрэнсис Йейтс о том, что Бруно, никогда не забывал о своем «вулканическом и неаполитанском происхождении», в полной мере относятся и к делла Порта. (О Бруно см. книгу: Samsonow, Bruno, 1999).
143
Цитата из: Clubb, 1965, 8.
144
Трио не имеющих музыкального слуха юных математиков (англ.). – Примеч. пер.
145
Schroedinger, 1956, 44 [Рус. пер. см.: Шрёдингер Э. Природа и греки. Ижевск: НИЦ «Регулярная и хаотическая динамика», 2001. С. 63]; см. также: Helden, 2001, 1.
Биографы сплошь и рядом свидетельствуют о ярко выраженном антиавторитарном настрое молодого неаполитанца, который не отступал от своего даже перед великими классиками философии и естественных наук. Его сила заключалась в бодром «умозрении, благодаря которому он невысоко ценил слова авторитетов, если те не были подкреплены убедительными доказательствами, позволявшими расценивать их как истинные» [146] . С некоторыми из его предшественников, такими как Роджер Бэкон и Раймунд Луллий, но, прежде всего с его современником Джордано Бруно, делла Порта разделял критическое отношение к симбиозу Аристотелевой натурфилософии и христианско-схоластической догматики в том виде, в котором он проявился в особенности у Фомы Аквинского. Еще острее, чем в своих научных трактатах, делла Порта полемизировал в его театральных пьесах с самозваными жрецами бесстрастной и абстрактной истины. «Поди-ка сюда, Доктор необходимости, ты, который, имея шесть звеньев в цепи, не в состоянии вывести закон; ты, что делаешь вид, будто знаешь все науки, хотя тебе ничего неведомо о себе самом…» – пишет он в прологе к своей ранней комедии, называющейся «Gli duoi fratelli rivali» (1601; «О двух братьях-соперниках»). Не особо церемонился он и со своими критиками. Так, в переведенной с латыни на итальянский того времени «Magia naturalis» делла Порта характеризует одного из своих британских критиков, к сожалению, не названного, как «barbaro Inglese» [147] , варвара-англичанина. В текстах делла Порта можно ощутить, насколько тяжеловесная новая латынь в качестве общего языка светского и религиозного общения ограничивала ему возможности выражения. В диалогах его драм ощущается, что он в гораздо большей степени был человеком прямой живой речи, нежели сухого академического стиля. Неприязнь к вычурности, самодостаточности и замкнутости традиционного языка ученого сословия делла Порта разделял с другими современными ему исследователями, отправившимися на поиски новых объяснений мира [148] . Во время пребывания в Лондоне Джордано Бруно также писал, свои знаменитые полемические диалоги, начиная с «Пира на пепле» и заканчивая «О героическом энтузиазме», и опубликованные в 1584–85 годах на родном «вульгарном» итальянском языке (Degli eroici furori) [149] . Интеллектуальный прорыв на заре Нового времени включал в себя также слом устоявшихся языковых привычек, что еще больше стимулировалось развитием нового «медиума» книгопечатания и растущими благодаря этому тиражами текстов.
146
Цитата из Belloni, 1982, 14, которая соотнесена здесь с биографическими данными Сарнелли (Porta, 1677).
147
Porta, 1611, 5.
148
См.: Thorndike, vol. V, p. 3. Почерпнутые отсюда бессмысленные неологизмы, каких не найти ни в одном словаре, но в
149
Kirchhoff, 1980, 38.
IMG_4.2 «Я познаю самого себя!» – говорил Демокрит и при этом настойчиво указывал на то, что не признаёт никакого авторитета в качестве учителя. На «познании собственного Я» (Belloni, 1982, 17) делали значительный акцент соратники по Академии тайн в Неаполе, основанной Портой. Естественнонаучные и философские перспективы в объяснении мира предоставляли радикальные возможности для распоряжения идентичностью индивида. Изображение из нюрнбергского издания Magia II за 1607 год показывает автора в зеркальном театре его лаборатории – борющимся с самим собой, тогда как на заднем плане солнце нагревает дистилляционный аппарат и смешивает элементы
Если существующие структуры ограничивают дух, то необходимо изобрести новые или изменить старые. Делла Порта сам основал академию и в дальнейшем принимал активное участие в ее работе. Свою академию он называл «Accademia dei Segreti», а иногда и «Academia secretorum naturae», академия тайн (природы). Она располагалась на улице Толедо у площади де Карита, в угловом доме, от которого сегодня ответвляется некогда роскошный бульвар вместе с узенькой улочкой Пиньясекка. В пространственном отношении академия предположительно совпадала с квартирой, лабораторией для экспериментов и личной библиотекой ученого. Академия считается первым объединением, которое было посвящено, в первую очередь, естественнонаучным экспериментам [150] . Существовал один-единственный критерий для приема в нее. Те, кто хотел в ней учиться и заниматься исследованиями, должны были открыть нечто новое о природе и быть готовыми поделиться этим знанием. Делла Порта был ученым, высоко ценившим диалог и сотрудничество в исследованиях и вместе с тем всячески поддерживавшим культуру спора. Девиз Гераклита о вечном противоборстве мыслей как гаранте возникновения различий неоднократно цитируется в произведениях делла Порта. Страсть к социальности Беньямин отмечает как наиболее бросающуюся в глаза черту неаполитанца:
150
Grau, 1988, 24.
…всякая частная позиция, всякое частное учреждение затопляются здесь потоками общинной жизни. Существование, являющееся для северного европейца сугубо частным делом, здесь, словно в готтентотском краале [151] , дело коллективное [152] .
Посвящена была Академия тайн «открытию и проверке тех необычайных природных феноменов, чьи причины не были известны» [153] . Ничто иное и не крылось для делла Порта за представляющимся нам сегодня весьма чуждым понятием «Magia naturalis»: за явлениями природы, которые с точки зрения делла Порта включали в себя также неодушевленные вещи и артефакты, неорганическое и технику и воздействие которых мы испытываем и воспринимаем, но объяснить не можем, не можем проследить, дать им обоснование, описать их, разъяснить и экспериментально доказать их влияние. В случае успешного эксперимента они избавились бы от покрова загадочности. Лишь потому, что не были известны их причины, они характеризовались как тайна [154] . Здесь важно обратить внимание на значение, которое делла Порта придает чувственному опыту в процессе познания мира. Только посредством воспринимаемого путем чувственного опыта – сколь бы незначительным он ни был – открывается, по мнению ученого, доступ к чему-то большему. Об этом он пишет он в Magia II в предисловии к читателям. Полезнее писать о малых вещах правдиво, нежели о больших неправильно. Бесконечное множество вещей недоступно в принципе, тем более исследователю-одиночке [155] .
151
Крааль – южноафриканское селение.
152
Benjamin, 1972, 314.
153
Цитата из: Belloni, 1982, 18.
154
Это представлено в двадцать одной главе в книге первой «Magia naturalis» 1558 года, которая состояла только из четырех книг. Впрочем, уже сам подход охватывает весь спектр предметов, которыми автору предстояло заняться в последующие десятилетия. Книга первая начинается с главы «Quid sit magia naturalis» («Что такое натуральная магия»). Ее можно было бы охарактеризовать и как методическое введение. Книга об оптических феноменах в первоначальном издании была последней. В книге второй рассматриваются явления биологического мира, книга третья сосредоточена на явлениях неорганической природы, прежде всего – (ал)химии. Такое деление на книги (liber), обозначало в ту эпоху не отдельные тома, (tomi), но представляло собой первый уровень членения монографического текста по названию. Первое издание «Magia naturalis» имеет, в общей сложности, всего 163 страницы форматом около 20 х 30 см. Расширенное издание было изготовлено в виде роскошного фолианта с тисненным золотом кожаным переплетом и было существенно объемнее, в том числе и по формату (26,5 х 39,5 см).
155
Porta, 1558. Здесь также можно констатировать конгениальный настрой с Бруно, который в те же годы, когда делла Порта писал в Неаполе Magia II, в только что основанном университете в Хельмштедте читал лекции по натуральной магии и написал о ней три трактата. Однако Бруно все более последовательно включал концепцию натуральной магии в свое систематическое мировоззрение, для которого главное – бесконечность космоса, скорее, чуждая для делла Порта. «Для Бруно „натуральная магия“ – принцип не столько влияния, сколько познания, форма медитации и концентрации, ориентированная на душевно-духовное восприятие „Единого“, „Мировой Души“, проницающей все вещи» (Kirchhoff, 1980, 46).
Несмотря на отчетливо сформулированные отграничения от концепций подобного рода магии, которые, скорее, намеренно усиливали загадочность природных феноменов, и в качестве кульминации которых делла Порта осуждал так называемую черную, или демоническую, магию, – прежде всего, в его ранних произведениях узка грань между натурфилософским экспериментом и практиками в традиции античной и средневековой алхимии и герметизма, названного так по имени древнеегипетского полубога Гермеса Трисмегиста – трижды величайшего Гермеса, которому в римской мифологии соответствует посланник богов Меркурий [156] . Идеи Марсилио Фичино, главы Платоновской академии во Флоренции, присутствуют в текстах делла Порта так же, как идеи Иоанна Тритемия, окутанного тайной алхимика и аббата из Шпонхейма; Корнелия Агриппы, великого герметиста и алхимика родом из Кёльна, который в 10-е годы XVI века читал лекции в том числе и в Италии; идеи Альберта Великого (прежде всего, его книга XIII века о растительности и растениях); а также натурфилософские произведения земляка делла Порта, Джироламо Кардано, с которым в Неаполе у него были и личные встречи. В единственной в своем роде восьмитомной «Истории магических и экспериментальных наук» Линн Торндайк проводит интересное различение между мыслителями XVI–XVII веков. Те, кто больше занимался физическими науками, включая астрономию – например, Галилео Галилей, Декарт или Ньютон – были, по его мнению, склонны, скорее, к скептическому и просвещенческому рационализму. А вот в сферах биологии, химии и медицины – в науках, называемых сегодня науками о жизни, – сопротивление только что обозначившемуся образу мысли Нового времени в пользу оккультных и магических воззрений было существенно мощнее и гораздо продолжительнее [157] .
156
Biblioteca Nazionale Marciana (Венеция/Италия) и Bibliotheca Philosophica Hermetica в Амстердаме начали в 2002 году систематическое исследование влияния Гермеса Трисмегиста на европейскую мысль. См.: Gilly, Heertum, 2002.
157
Недавние исследования, например, биографии Ньютона, показывают, что даже в первой группе занятия магическими искусствами были гораздо распространеннее, чем считалось прежде. Правда, они длительное время выносились за скобки историографами естественных наук (см.: White, 1998, где рассматривается отношение Ньютона к алхимии).
Постигать мир как механизм или как организм: делла Порта тогда еще не высказался в пользу какой-либо из этих альтернатив, до сих пор влияющих на дискуссию в науках. Как бы там ни было, характерен поворот: в начале Нового времени механика служила образцом для жизни; в начале культуры, основанной в конечном итоге на механических принципах, живое становится образцом и главной метафорой для машин и программ. Язык в сетях объединенных машин и программ наполнен организмами, генетическими процессами, океанами и реками [158] – делла Порта не был специалистом в привычном нам смысле. Он интересовался математикой, геометрией и арифметикой, механическими феноменами и физическими науками [159] в той же степени, как и миром растений и животных. Уже в Magia I содержится описание пневматических и гидравлических экспериментов, которым в Magia II делла Порта полностью посвятил книгу девятнадцатую. В 1601 году он опубликовал отдельный трактат о законе рычага и законе изменения тяги, об их расчетах и применении. Разбитая на три книги «Pneumaticorum» [160] – также превосходная реминисценция из Герона Александрийского и его механического театра машин, приводимых в действие огнем, водой и воздухом. В том же году вышел его трактат по геометрии кривых («Elementorum curvilineorum»), включая работу по квадратуре круга. В 1601 году делла Порта написал также исследование по метеорологии («De aeris transmutationibus»), которое только в 1610 году было издано без цензуры и считалось наиболее полным для своего времени по темам геологии, изучения моря и погоды.
158
Подробнее об этом: Zielinski, 1997b.
159
В предисловии к метеорологическим исследованиям 1610 года он называет их scienze fisiche.
160
Много лет спустя «Pneumaticorum» получил признание и в истории машиностроения как пионерская работа (см.: Beck, 1900, 254). О Героне см. перевод: Woodcroft, 1851.