Архив Троцкого (Том 3, часть 1)
Шрифт:
Наконец, в стране пролетарской диктатуры сектор частного капитала в промышленности, торговле и особенно в сельском хозяйстве сейчас в абсолютных числах бесспорно больше, чем в конце гражданской войны или даже во время VIII съезда РКП, когда раскулачивание и осереднячение деревни у нас уже было в основном закончено. Наибольшие успехи наиболее массовидного у нас капитализма — сельскохозяйственного, кулацкого — приходятся как раз на время после стабилизации валюты, совпадающее со временем, протекшим после составления проекта V конгресса. Официально признанным фактом ведь является теперь, что несколько лет нэпа превратили одну десятую крестьян в кулаков и одну пятую — в близких к ним зажиточных середняков, столкнув на другом полюсе одну треть крестьянства в бедноту. Поэтому сейчас составлять проект программы К[оммунистического] И[нтернационала], в котором развитие раннего капитализма написано в плюскваперфектум[39] и отнесено к прошлой, доимпериалистической стадии развития — значит повторять в более опасном месте и в более тяжелой форме ошибку того геростратовски[40] знаменитого, злосчастного автора, который писал три года тому назад в «Большевике», что «кулак это жупел, остаток старого мира... отдельные умирающие единицы».
Отрицать или замалчивать в программе К[оммунистического] И[нтернационала] продолжающееся частичное нарождение и развитие раннего капитализма — значит заодно замазывать важнейшее экономическое противоречие империализма и противоречия нашего собственного развития. Это значит изображать положение империализма лучше, чем оно есть на самом деле, и закрывать глаза на наши собственные важнейшие и главнейшие трудности.
Пытаясь дать «цельную картину» развития современного капитализма, авторы проекта программы впали в противоречие с самими собою и с Лениным в вопросе о неравномерном развитии. В самом деле: в конце первой главы приводятся знакомые слова Ленина, что «неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Эта неравномерность еще более усиливается и обостряется в эпоху империализма.»
Дальше говорится, какие выводы «отсюда следуют»; но нигде не говорится, откуда следует и из чего вытекает самый этот закон неравномерности развития капитализма. И действительно: из данного в проекте анализа капитализма, как сплошь монополистического, с тенденцией к госкапитализму и «единому мировому тресту», неравномерность не вытекает и с ним не связана. В проект эти слова Ленина вклиниваются, как чужеродное тело, вместо того чтобы резюмировать необходимое изображение разных сторон капиталистического развития.
Можно ли не говорить совсем о развитии при империализме ранних стадий капитализма и в то же время говорить о неравномерности империализма в ленинском смысле? Нельзя, ибо Ленин имел в виду не количественную неравномерность достигнутых уровней развития (в одной стране добывается больше угля, в другой меньше и т.п.), а качественное разнообразие общественных форм, экономических укладов разных отраслей хозяйства и связанную с этим неравномерность темпа, так же как и неравномерность экономического и политического развития. Как известно, Ленин выводил из закона неравномерности разновременность победы пролетарских революций в различных странах (в рамках одной и той же эпохи социальной революции), во-первых, одновременную возможность пролетарских революций и национальных войн, во-вторых, сочетание империалистических, гражданских, национальных и колониальных восстаний, в-третьих. Все это можно вывести из закона неравномерности только в том случае, если его понимать в том смысле, что одновременно с высшей развиваются и низшие стадии капитализма; что в одном месте последний начинает загнивать или его господство уничтожается пролетарской революцией, тогда как в другом он в то же время сызнова нарождается.
Если же понимать неравномерность в смысле количественном, т. е. что в одной стране производится больше металла, угля и др[угих] товаров, то это неверно и из этого даже нельзя вывести одних только империалистических войн: последние могут иметь место как раз тогда, когда у соперников начинают выравниваться уровни производства и тем самым увеличиваются шансы на победу. Германия только тогда стала помышлять о борьбе с Англией, когда в начале XX века уровень производства у нее стал приближаться к английскому; Англия теперь только потому уступает Америке, что уровень развития последней много превосходит уровень Англии самой или даже вместе с ее возможной союзницей, континентальной Европой. Война между ними станет возможной только тогда, когда их производственные и военные уровни более или менее выровняются. В этом отношении империализм как раз действует нивелирующе, выравнивающе, так как все империалистические страны стремятся догнать уровень своего соперника, выровняться с ним, а то и обогнать его.
Можно сказать, что при стремлении и возможности обогнать своего соперника происходит восстановление неравномерности на новой основе: более развитая прежде страна теперь отстает в развитии. Такую увертку для спасения количественного понимания закона неравномерности придумал Э. Гольденберг[41]. Но это совершенно очевидная и притом схоластическая увертка, так как отставшая от более молодой страны, но все же находящаяся на достаточно высоком уровне капиталистическая страна (например, Англия) не прекращает своей борьбы за то, чтобы не отстать, а при возможности опередить своего молодого обогнавшего ее соперника (например, Америку или Германию), что обозначает дальнейшую тенденцию к нивелировке. Но в процессе этой нивелировки империализм втягивает в мировой рынок все новые страны и континенты с самыми разнообразными экономическими и политическими условиями, развивает все новые отрасли хозяйства, открывает новые источники сырья и способы их использования, разрушает докапиталистические уклады, будучи, однако, не в состоянии подчинить их прямо себе. Это создает источник величайшей неравномерности капитализма; на этой почве порождаются всевозможного рода конфликты, войны, революции. Это делает из империализма начало эры социальной революции, но и создает для нее ряд первостепенных трудностей, делая возможным в отдельных случаях разгром революционных сил по частям. Это же делает возможным и победу социалистической революции в отдельных странах, но делает невозможным в них одних изолированно взятых завершение социалистического строя (уничтожение товарного хозяйства и классового деления общества).
Проект оставляет все эти процессы вне своего поля зрения, но в то же время много раз повторяет слова о неравномерности капиталистического развития. Однако эти слова от простого их повторения не становятся ни более ясными, ни более обоснованными, а, наоборот, повисают в воздухе и ведут к неправильным выводам. Мы в этом сейчас же убедимся при рассмотрении другого новшества проекта, в котором нам такая же бухаринская старина слышится. Именно: в вопросах о госкапитализме и ультраимпериализме .
а) Тенденция развития к «национализации» и к «госкапитализму»
В первоначальном проекте тов. Бухарина, предложенном IV конгрессу К[оммунистического] И[нтернационала] (в 1922г.), говорилось: «Процесс централизации капитала в его мировом масштабе привел, таким образом, в тому, что в рамках мирового хозяйства создались могучие государственно-капиталистические тресты» (Бухарин, «Атака», сборник статей, 1924, с. 289).
При переработке проекта комиссией конгресса это было вычеркнуто. Во всем проекте V конгресса отсутствует указание на госкапитализм как на порождение или тенденцию финансового капитализма. Самый термин «госкапиталистический трест» в проекте V конгресса отсутствует. Зато в новом проекте мы находим уже два специальных абзаца (с. 15 и 18), в которых говорится и о госкапитализме и даже о «едином всемирно-государственном капиталистическом тресте» как тенденции развития финансового капитализма. Эта фантазия не признается еще, правда, осуществившимся фактом, как следовало из бухаринского проекта 1922 г., но все же трактуется как тенденция политико-экономического развития финансового капитализма. На странице 15-й проекта мы узнаем, что госкапитализм — это такая же обнаруживающаяся тенденция империализма, как милитаризм. После указания на неизбежность войн проект устанавливает, что «финансовый капитализм обнаруживает поэтому тенденцию к развитию государственно-капиталистических форм, облегчающих борьбу на внешнем рынке и военную мобилизацию хозяйства, с одной стороны, и к исключительно чудовищному росту милитаризма... с другой» (с. 15).
В то же время в проекте совершенно не упоминаются международные тресты и картели-союзы капиталистов разных стран и их борьба за экономический разлад мира. Это явление Ленин считал настолько важным фактом, что включал его в один из пяти главных признаков империализма. В нынешней экономике и политике империализма эти союзы капиталистов разных государств играют колоссальную роль, наполняя шумом своей борьбы весь капиталистический мир: достаточно указать на всемирно известные нефтяные тресты Стандард-Ойл[42] и Роял-Датч-Шелл[43], электротехнические тресты, которые еще Ленин приводил в своей работе как классический пример этого рода объединений, европейский стальной синдикат и борьбу вокруг его создания и т. п.
Совершенно непостижимо и необъяснимо, как это программная комиссия ИККИ не заметила «слона» международных союзов капиталистов разных стран и в то же время уделила столько внимания «козявке» госкапитализма, превратив ее в тенденцию мирового развития. Это можно объяснить только тем, что программная комиссия сознательно стала на точку зрения оспаривавшихся Лениным взглядов тов. Бухарина на эти вопросы. Тов. Бухарин на основе одностороннего обобщения опыта мировой войны создал теорию (развитую им в работах времени империалистической и гражданской войн «Империализм и мировое хозяйство»[44] и «Экономика переходного периода»), по которой у финансового капитализма имеется тенденция к «национализации», т. е. к самоорганизации в национальных рамках в единый, охватывающий все национальное хозяйство «государственно-капиталистический трест», противоставляющий себя на мировой арене другим таким же государственно-капиталистическим трестам, борющимся между собою за господство над миром и за организацию последнего в «единый мировой трест». После смерти Ленина тов. Бухарин пытается превратить эту свою теорию в официальное учение партии. В 1925 г. он подарил партии ряд сомнительных по своей ценности теоретических открытий и политических лозунгов, связанных с понятием государственного капитализма. Такова теория двух стратегических планов («Большевик», № 4 за 1925 г.) Ленина, один — 1917-1921 гг.; другой—1922 г., из которых второй («набросанный на смертном одре», как говорил однажды Бухарин) отменял первый. Таково и заявление, сделанное на литературном совещании в ЦК и напечатанное в статье тов. Бухарина в журнале «Красная новь»[45] (книга 4-я, май 1925 г., с. 265): «по двум вопросам из всех тех, по которым я спорил с В.И.[Лениным], я не согласен до сих пор: это по вопросу о пролетарской культуре и государственном капитализме». И дальше Бухарин высказывал тот взгляд, что не то Ленин позже изменил свою точку зрения на госкапитализм, не то с самого начала защищал ее не по теоретическому убеждению, а из «практических и педагогических соображений».