Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— Ну... В общем-то нет, — заверил я его, стараясь не отставать ни на шаг. — Кой черт ты работаешь на такого говнюка?
— Ты мне мерещишься, — сказал Фиц.
— Черта с два мерещусь, — возразил я. — Я только никак не пойму, почему так получается, что ты меня слышишь.
— Я не сошел с ума! — прорычал Фиц и зажал уши руками.
— Совершенно уверен, что это тебе не поможет, — заметил я. — То есть я хочу сказать, что меня воспринимает твое сознание, не слух. Думаю, просто так получается, что ты воспринимаешь это как... как... ну, этот ваш формат Эм-Вэ-четыре, а не как фильм.
— Эм-Пэ-Три, — машинально поправил меня Фиц, рывком отнял руки от ушей и, широко раскрыв глаза, огляделся по сторонам. — Э... Ты что, правда... правда здесь?
— Здесь-здесь, — подтвердил я. — Хотя любая мало-мальски пристойная галлюцинация говорила бы тебе то же самое.
Фиц зажмурился. Потом прижался спиной к стене — скорее рефлекторно, нежели осмысленно. Долгое мгновение он стоял не шевелясь.
— Ты... дух?
— Формально — да, — подтвердил я.
Он судорожно сглотнул.
— Ты работаешь на Леди-Оборванку?
Блин-тарарам, да этот мальчишка до смерти боялся Молли. А я хорошо представлял себе парнишек вроде Фица, я и сам рос в похожих условиях. Я встречал таких в домах у приемных родителей, в детских домах, в школах и летних лагерях. Крепкие орешки, прошедшие естественный отбор, понимающие, что о тебе никто не позаботится, кроме самого себя. Конечно, не все, пережившие это, обладают таким опытом, но даже малая его часть действует строго по Дарвину. Она отбирает сильнейших. Таких, как Фиц.
Далеко не глупых, но и запугать их далеко не просто.
Фиц боялся Молли.
В желудке у меня что-то неприятно сжалось.
— Нет, — заверил я его. — Я на нее не работаю. Я не ее подчиненный.
Он нахмурился:
— Тогда... На эту су... на бывшую полицейскую?
— Парень, — сказал я ему, — ты даже не представляешь, на что напоролся. Ты не на тех оружие направил. Вот я теперь знаю, где ты живешь. Они тоже узнают.
Он побледнел.
— Нет, — пробормотал он. — Послушай, ты ведь не знаешь, каково это здесь. Зеро и другие, они ничего с этим не могут поделать. Он не позволяет им ничего, только как он сам хочет.
— Ты это про лысого?
Фиц напряженно, почти истерически хохотнул.
— Он называет себя Аристидом. И у него сила.
— Сила удерживать рядом шайку подростков?
— Говорю же, ничего ты не знаешь. — Фиц затараторил быстро-быстро: — Он говорит тебе, что сделать... и ты... и ты так и делаешь. Тебе даже в голову не приходит ослушаться. И он... он двигается так быстро. Я не... я думаю, может, он и не человек вовсе.
— Он человек, — заверил я. — Просто очень говенный, но человек.
На лице у Фица обозначилось что-то вроде очень, очень слабой улыбки.
— Если так, как тогда ему это удается?
— Он заклинатель, — объяснил я. — Чернокнижник. Средненьких способностей и большого самомнения. У него имеется несколько незнакомых мне приемов кинетомантии — благодаря этому он и перемещается так быстро. И еще некоторое умение залезать в чужие мозги — совсем слабенькое, если ему для грязной работы приходится подбирать подростков.
— Тебя послушать, так он мелкая сошка... вроде угонщика или кого такого.
— По большому счету так оно и есть, — согласился я. — Мелкая шушера. Этакий Феджин.
Фиц нахмурился.
— Это который из книжки? Из Диккенса? Как ее... «Оливер Твист»?
Я удивленно заломил бровь. Парень-то начитанный. Таких в его кругах немного. Да и большинство тех, кто читает, ограничиваются по большей части детскими книжками и комиксами. Мало кто доходит до Диккенса, разве что те, кто попал на дно, вылетев из старших классов. А я готов был побиться о заклад, что Фиц в старшие классы не ходил.
Он решал за себя сам, и он обладал по меньшей мере толикой магических способностей. Возможно, этим объяснялось то, что именно он руководил этими мальчишками. Этим — да еще очевидным здравым смыслом. Вероятно, он начинал — пока чисто инстинктивно — учиться противостоять той магии, что практиковал на нем лысый Аристид. Этот говнюк явно орудовал с его сознанием. Любого, кто не подчинялся ему с рабской покорностью, Аристид до поры до времени использовал бы в качестве младшего командира, параллельно изыскивая способ избавиться от него с наибольшим толком для дела... ну или по крайней мере без лишнего шума.
Что-то очень мне не нравились Фицевы перспективы.
— Вроде того, — подтвердил я.
Фиц устало привалился к стене и закрыл глаза.
— Я никому не хотел зла, — сказал он. — Я ведь никого из тех людей даже не знаю. Но он так приказал. И им всем, всем пришлось это выполнять. А я не мог... не мог позволить им стать просто убийцами. Ведь кроме них... Они...
— Они — твои, — негромко произнес я. — Ты за ними приглядываешь.
— Ведь должен хоть кто-то, — кивнул Фиц. — На улицах ведь как... никогда легко не приходилось. А где-то с полгода... совсем плохо стало. Нет, правда. Их по ночам иногда видно. Тени. — Его снова начала бить дрожь, а голос понизился до шепота: — Они забирают людей. Те, кого некому защитить, — исчезают, и все. Вот...
— Лысый, — тихо произнес я.
— Он одного из них убил, — прошептал Фиц. — Прямо на моих глазах. Я сам видел. Тот казался человеком, но когда его убили, он... Он просто растекся, правда. — Он тряхнул головой. — Может, я все-таки сошел с ума? Господи, это было бы даже легче.
— Ты не сошел с ума, — сказал я, — но попал в дурную историю.
Взгляд у мальчишки потух окончательно.
— Чего еще нового скажешь?
— Ох, — пробормотал я. — Можно подумать, у меня и без того дел мало было...