Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— Ооо, — сказал я. — И… и так все время?
— В основном, — сказала Мать Лето. Она печально смотрела на равнину. — Не думаешь ли ты, что Mэб целыми днями просиживает на троне, строя козни со своими вероломными придворными? Нет, сэр Рыцарь. Власть имеет цену.
— Что произойдёт, если они прорвутся сюда? — спросил я.
Губы Матери Лета сжались:
— Всему конец. Всему.
— Срань господня, — пробормотал я. — Тогда и у Лета должно быть подобное место?
Мать Лето покачала головой:
— Это никогда не было задачей Лета. Ваш Совет был достаточно точен, оценивая количество тех войск,
что защищают сердца Зимы и Лета. Но у Мэб есть и другие войска. Они нужны ей… для этого.Я чувствовал себя так, словно меня несколько раз огрели по голове резиновым молотком:
— Так… войска Мэб в чёрт-те сколько раз больше ваших.
— Совершенно верно.
— То есть она может задавить вас в любое время?
— Она могла бы, — подтвердила Мать Лето, — если бы пожелала утратить эту реальность.
Я нервно оценил протяжённость стены. Похоже, она уходила в бесконечность, и сражение шло по всей её длине.
— Вы говорите мне, что именно поэтому Mэб наделена своей силой? Чтобы… защищать границы?
— Чтобы защищать всех вас от Иных, смертный.
— Тогда для чего же предназначена сила Титании? — спросил я.
— Чтобы защищать всех вас от Мэб.
Я сглотнул.
— Титания не может сравниться вооружёнными силами с Мэб, но она может отправить в забвение лично её, и Мэб это знает. Титания является сдерживающим фактором её власти, противовесом.
— Если Мэб погибнет… — начал я.
Она повела вдоль стены рукой:
— Испорченный, садистский, кровожадный и неопытный ребенок получит контроль над всем этим.
Адские колокола. Я протёр глаза и, сопоставив кое-какие факты, осознал кое-что ещё.
— Это осада, — сказал я. — Те ребята снаружи штурмуют стены. Но есть и другие, которые пытаются вырыть себе путь внутрь, чтобы открыть ворота своим приятелям. Это то, кем является наш противник. Верно? Подрывник, лазутчик.
Мать Лето кивнула:
— Теперь ты понимаешь? Потенциально ты можешь быть довольно сообразительным. Оставайся рядом со мной, дорогой. — И она твёрдой походкой направилась к массивным воротам.
У нас не заняло много времени, чтобы добраться туда, но, когда мы подошли к основанию стены и пошли вдоль неё, мы начали привлекать внимание её защитников. Я чувствовал, как мое напряжение нарастает по мере того, как сзади, легко ступая по земле, нас быстро догоняла марширующая колонна вооружённых сидхе.
Мать Лето направила меня чуть в сторону, так что мы сошли с пути колонны, и они начали проходить мимо нас. Я не обращал на это особого внимания, пока кто-то, идущий впереди колонны, не выкрикнул ясным голосом приказ, и сидхе все как один остановились как вкопанные, одновременно топнув парой сотен сапог. Голос рявкнул другую команду, и все сидхе повернулись к нам лицом.
— Ой-ё, — сказал я.
Мать Лето коснулась моей руки, и уверенность омыла меня, как июньское солнце:
— Шшшш.
Голос рявкнул ещё команду, и сидхе разом опустились на одно колено и склонили головы.
— Доброе утро, кузены, — произнесла Мать Лето торжественным голосом. Она отняла ладонь от моей руки и очертила ею широкую, размашистую арку над коленопреклонёнными солдатами. Едва уловимая, таинственная сила нежно зазвенела в воздухе. — Ступайте с моим благословением.
Один из солдат во главе колонны встал и поклонился ей, выражая благодарность. Затем он отчеканил ещё один громкий приказ, и колонна поднялась, повернулась и продолжила быстрый марш.
— Ух, — сказал я.
— Да? — спросила Мать Лето.
— Я в некотором роде ожидал… нечто другое.
— Зима и Лето — две противоположные силы нашего мира, — сказала она. — Но мы принадлежим одному миру. Только это имеет значение. И никогда не мешает проявить уважение к своим старейшинам.
— Да, мэм, — сказал я.
Мать Лето послала мне маленькую, лукавую улыбку.
Мы продолжили нашу прогулку следом за ними и вскоре достигли врат. Там я увидел ворота поменьше, лазейку для вылазок, встроенную в главные врата. Они были размером с гаражные двери на пожарной станции. Пока я осматривался, кто-то выкрикнул команду, и пара огров в тяжёлой броне ухватились каждый за свою створку меньших ворот и начали открывать их. Колонна, подошедшая перед нами, стояла, готовясь отправиться наружу, но выступили они не сразу. Вместо этого, появилась колонна телег и носилок, в которой стенали раненные в боевых действиях снаружи, за ними присматривали несколько дюжин сидхе, одетых в чисто-белую броню, отмеченную яркой зелёной и алой отделкой — Летние рыцари сидхе. Медики. Несмотря на огромное число войск, которое я видел в движении вокруг себя, обратно к вратам возвращалось менее сотни выбывших из строя. Очевидно, Иные не признавали практики оставлять за спиной живых врагов.
Худая фигура спустилась по лестнице, построенной в обрамляющих врата стенах, поначалу как тёмное расплывчатое очертание сквозь все эти слои кристаллов. Он был на пару дюймов выше меня, что составляло почти семь футов, но в его движениях ощущалась бодрая, живая энергия и целеустремленность. Он был одет в тёмную мантию, которая поначалу показалась чёрной, но, как только он вышел на свет, заиграла оттенками глубокого пурпура. В одной закалённой руке он держал длинный чародейский посох из светлого дерева, большую часть его лица скрывал капюшон, за исключением кончика орлиного носа и длинного подбородка, покрытого седой бородой.
Он обратился к Летним и Зимним сидхе на языке, которого я не понял, но, очевидно, понимали они, давая указания медикам Лета. Они воспринимали его приказы с каким-то суровым, официальным почтением. Он склонился, чтобы внимательно обследовать каждого павшего, кивая медикам после каждого осмотра, и они немедленно относили раненых сидхе в указанную область позади стены в некоем подобии аккуратной сортировки.
— Рашид, — пробормотал я, узнавая мужчину. — Что он делает здесь…
Я замер и уставился на массивные ворота, возвышающиеся над нами.
У Рашида, члена Совета Старейшин Белого Совета Чародеев, было и другое звание, имя, которым его называли чаще всего.
Привратник.
Он закончил с последним из раненых, затем повернулся и направился к нам размашистым, целеустремлённым шагом. Он остановился за несколько шагов и поклонился Матери Лету, которая вернула жест с глубоким, официальным наклоном головы. Потом он прошёл остаток пути ко мне, и я мог видеть блеск тёмных глаз под его капюшоном. Его улыбка была широкой и тёплой, он протянул мне руку. Я взял её и пожал, чувствуя себя немного ошеломлённым.