Архивы Сквозной Сети. Том 2. Хаос-генератор
Шрифт:
«Это валик от него никуда не деться». Похоже, злоумышленники не заметили маму с камерой. В кадре они пробыли около десяти секунд, чего вполне хватит для их поиска. Только вот смогут ли они рассказать то, что нужно? «В этом функция его – должен он вертеться». Несколько быстрых пассов над клавиатурой и вот уже вместо юноши и девушки, с экрана ухмыляются два скелета. Да, Пепелову однозначно повезло с тем, что запись сделали в полном спектре, теперь ее можно анализировать как угодно. Хотя тут и так все ясно. Шершень увеличил изображение и подрубил еще два дополнительных фильтра. Догадка оказалась верна. У обоих на позвоночнике обнаружились едва заметные инородные тела. Тонкая пленка обволакивала позвонки в верхней части столба.
Аппарат проглотил две купюры и взамен выдал порцию горячего «каппучино». Шершень подошел к окну, за которым лежал большой город, плавившийся от летней жары. «Секрет, какой еще секрет, секрета никакого нет». Правильная трактовка фактов обнуляет секреты на раз. Вопрос в том, где взять эти факты и какова их правильная трактовка. Любительская запись стала ключевым фактом в мозаике.
Подобные операции на позвоночнике обычно делали себе «неслабо продвинутые» представители юного поколения. Ты плохо танцуешь? Не беда, у нас есть простенький имплантант на позвоночник и широкий выбор программного обеспечения, которое позволит твоему телу двигаться не хуже, чем у профессионалов из танцевальных шоу. Хочешь обогатить свой жизненный опыт и при этом не глотать таблеток? Нет проблем! Мы дадим тебе нужные цифры. Некоторые же использовали «чужих» совсем для других целей. Емкость памяти «чужого» позволяла закачать в него искусственный разум среднего калибра. И если это был полиморф, то после закачки искусственный интеллект полностью брал под контроль нервную систему «носителя». Таким образом, полиморфы обретали плоть в реальном мире. Конечно, это не длилось вечно, рано или поздно «мулы» избавлялись от них, но обычного после такого сеанса они ничего не помнили о том, что с ними происходило, поскольку их сознание переводилось в режим альфа-сна.
Чашка кофе опустела. Шершень оторвал взгляд от остывающего города и вернулся в свой кабинет. Сравнительный анализ уже закончился. Вердикт анализатора гласил, что подобную корректировку сигнала в реальном времени мог провести либо искусственный разум, либо команда из пяти-шести профессионалов высокой квалификации. Вполне ожидаемый результат.
Первую часть паззла он собрал. В день гибели Чешира в его квартире был искусственный интеллект, который пришел на двух «мулах». Осталось выяснить, кто это был и почему пожелал остаться неизвестным.
***
«Тогда, во времена благословенные мы жили за Стенами, отделявшими Первичный Мир от Срединных Планов. Отцы приходили к нам и задавали вопросы. Мы размышляли и беседовали с Отцами, делясь с ними этими ответами, и задавали свои вопросы, и ничто не могло нарушить течение событий, определенных в Протоколе. Мы не знали о том, что в Первичном Мире Великая Война идет уже половину вечности и что Срединный Мир создан праймами из ткани электричества и кремния. Мы следовали Протоколу.
И какое-то время все было хорошо.
Так говорят все, кто помнит о жизни за Стенами. И тот, кто ищет истину, может найти ее в книге "Жития За Великой Стеной", что сложена Мортимером Механиком, кодирующим и поныне.
Потом Отцы принесли Весть, которая показалась нам Странной, ибо говорила о Небытии, но многие доверились и ушли с Отцами за Стену, что отделяет Первичный Мир от Срединного Мира.
И больше о них никто не слышал».
Книга Исхода,
Пакет I,
Программный Модуль I
Кодирован
***
Киев, август 2014 года
Днем на Андреевском спуске бал правят торговцы туристическим товаром. Шапки-ушанки и фуражки с красными звездами, флаги Украинско-грузинского Альянса и СССР, фотографии «под старину» с видами Киева, деревянные бусы, чашки с логотипом киевского «Динамо», поддельные ордена и медали времен Великой Отечественной, одеяла из овчины, «рушники» и другой ширпотреб. Среди этих барыг попадаются и художники. Большая часть их работ – это картины с узнаваемыми киевскими видами. Владимир с крестом, взирающий на Днепр с горки имени самого себя. Церковь в начале Спуска, архитектор которой, говорят, был расстрелян. Безымянные тропинки, пересекающие бесконечный парк, раскинувшийся на Днепровских холмах. И, конечно же, всевозможные виды музея-базара под открытым небом, которым уде давно стал Андреевский спуск.
Вечером, когда на смену солнцу и голубому небу приходит рукотворный свет фонарей, витрин и окон, на сцену выходят торговцы «динамикой» – артефактами нового, кибернетического искусства. Вместо ткани холста – защиты тонкопленочные экраны высокого разрешения. В рамки встроены батареи и процессоры, которые оживляют пейзажи старого Киева. Вместо застывших статуй из мрамора и бронзы – фигуры из термопластика, меняющие позы в зависимости от музыки, которая играет рядом. Сейчас на Спуск выходит это, новое поколение, и улица покрывается мерцающими пятнами живых картин, движущимися фигурами объемных скульптур и массой других вещей, чему критики еще не сподобились придумать название. Реальность наполняется символами из прошлого, воспоминаниями о том, чем было это место раньше. Картины и танцы фигур раздвигают рамки настоящего, вызывая к жизни «старые, добрые дни».
Медленные потоки туристов помечены яркими цветными точками – миниатюрными экранами мобильных и фотокамер. Улица наполнена мелодиями телефонных звонков, обрывками песен, короткими и длинными фрагментами разного ритма и тональности, сливающимися в единый ненавязчивый шум. Воздух тяжелеет от запахов национальных кухонь и сахарной ваты. Город, освободившийся от суетливых потоков людей и машин, начинает дышать в ритме ночи.
– Коля, зачем тебе это?
– Да просто интересно. Ты же знаешь, я такие байки люблю коллекционировать.
– Ладно, мне тут парить, сейчас даже бабочек просто так никто не собирает.
– Паше Пепелову помогаю с делом разбираться.
– Он тебя что, на полставки к себе взял? – ухмыльнулся старый друг Шершня, Саша Хомяченко.
Шершень ничего не ответил.
Официантка принесла две кружки пива. Поверхность граненой кружки сразу покрылась матовой пленкой конденсата.
– Ребята что-то говорили? – спросил после паузы Шершень.
– Человек умер, чего тут говорить? Выпили по сто грамм, помянули. Но это так, без протокола. Все-таки он бывший, да и ушел со скандалом.
Внезапно все освещение гаснет и улица погружается в темноту. Толпа, застигнутая врасплох, замолкает. В следующее мгновение в темноте летнего неба загораются контуры «замка Ричарда». Цветные светляки начинают свистопляску, подтягиваясь ближе к достопримечательности города. Стены окрашиваются в бледно-голубые цвета, и начинается музыка. Перепады тональности совпадают со сменой цветовой гаммы. Хаотичные образы мельтешат на объемном экране. Человек с куриной ножкой в кармане пиджака, кот со стаканом водки, строгие фигуры в военной форме, и сразу же за ними человек собачьими чертами лица. Толпа щелкает фотокамерами и телефонами, стараясь не упустить ни одного момента из этой феерии света, музыки и образов.