Арифурэта (том 3)
Шрифт:
– К-как...
Так как его прогнозы оказались точны, словно он читал ее мысли, Айко мгновенно лишилась дара речи. Завидя ее реакцию, Фосс со спокойствием и улыбкой на лице объяснил, "Все же, сколько посетителей я уже повидал. В эту пору, лучше всего верить в то, во что ты хочешь верить сам на данный момент. Но опять же, люди перестают замечать вещи, когда хотят верить только в то, что хотят, эти слова, содержат и это - предупреждение. Только что сказанное - истина. Но, по моему мнению, люди склонны действовать в том направлении, в котором они верят. Поэтому, мои ощущения мне говорят, что когда кто-либо
– ...Верить в то, во что я хочу верить.
Айко смаковала слова Фосса. Сейчас, ее разум был полон сожаления и вины, ставшим клубком сомнений насчет Хадзиме, когда ненависть стала постепенно виться вокруг. Хадзиме действительно был важным ей учеником, но Шимидзу, кто стоял по важности на том же месте, был убит. В тот миг, она осознала, что он был тем существом, кто, согласно ситуации, лишал жизни других учеников. Тогда-то она узрела в Хадзиме исходящую угрозу, кто станет отнимать жизни значимых для нее людей. Несмотря на это, Хадзиме все еще являлся одним из ее учеников, она не могла просто его отбросить. По этой же причине она не могла оставить Шимидзу, собиравшийся устроить массовую резню. Поэтому она впала в смятение, не зная, что делать дальше. Хоть она и верила в то, что у нее сложный характер, что-то с этим поделать Айко не могла. Айко Хатаяма все-таки была учителем.
Фосс не знал, что, в каком-то смысле, она слишком настойчиво верила в то, во что хотела верить. Но и без этого, он мог видеть, что это вызвало крупное замешательство, ведь она не могла двигаться после того, как все, во что она верила, пошатнулось и треснуло.
Запутавшись в своих мыслях, руки Айко прекратили принимать участие в процессе еды, а сама она стала погружаться в глубину своих мыслей.
(Верить в то, во что я хочу верить. Задаюсь вопросом... А во что я хочу верить? Одной из тех вещей это то, что я хочу, чтобы все ученики вернулись в Японию. Но это то, что уже более не исполнится. Теперь то, во что я хочу верить, это возможность возвращения домой с как можно меньшими потерями...)
Его рассказ. Его рассказ о том, что одноклассник пытался его убить. Я не хочу в это верить... Он даже говорил, что убьет всех нас, стань мы ему препятствием. Человеку, спокойно убивающего такого же человека... Врагу, представляющему угрозу ученикам...
И все же, мне не хочется ему верить. Как ни посмотри, он на самом деле его убил. Убил Шимидзу-куна, даже ни на миг не помедлив. Поэтому он уже... Нет, надо верить в то, во что я хочу верить.)
Айко сомкнула глаза, пытаясь побороть всплывшие наружу темные эмоции. Окружающие люди все так же с беспокойством взирали на нее, она чуть сдвинулась, размышляя о чем-то.
("Так как он враг" - так он сказал, и "Времени для этого просто нет". Он также боялся, что Шимидзу вновь нападет на него и ему важных людей, оставь он его в живых. Так бы подумал любой.
На самом деле, Ю-сан и Шия-сан не доверяли бы ему так непоколебимо, будь он черствым человеком. Он лишь хотел отрезать источник беспокойства ради будущего тех детей... Потому-то он не мог оставить его в живых. Иными словами, он верил, что я ничем не смогу помочь Шимидзу-куну...
Будь он при жизни, меньшее, что ей пришлось бы продемонстрировать,
Имелась ясная причина, по которой Хадзиме прикончил Шимидзу. Он не был павшим человеком, видящим в убийстве лишь что-то само собой разумеющиеся. Он не был монстром, неспособным понять. Он не был врагом, слепо наносящий вред ученикам. Айко решила поверить ему, так как он являлся "учеником", а ее слова все еще могли достучаться до него. В середине этого мыслительного процесса, она вызвала из памяти ту шокирующую сцену, где ученик застреливает ученика, она попыталась искать причину за этим шагом.
(Верно. До этого момента, я забыла. Прежде всего, именно я попросила помочь умирающему Шимидзу-куну и вот так все обернулось. Шимидзу-кун отошел бы на тот свет, даже не предприми Хадзиме каких-либо действий. Было излишним для него застреливать его еще! Так почему?! Почему же он пошел этим путем?! Чтобы быть полностью уверенным, что он умрет? Нет. Не было необходимости для него такое вытворять. Этому дитяти оставалось лишь несколько минут жизни, поэтому я и попросила его о помощи, но было уже поздно... Ведь я все равно ничего не смогла предпринять... Шимидзу-куна застрелили из-за меня - кх?!)
Айко распахнула широко глаза. Ее объял ужас от внезапной правды, открывшейся ей.
(... Все так. Шимидзу-куну была нанесена атака, нацеленная на меня. Если бы в тот момент ничего не случилось, я бы точно погибла! Но все были убеждены, что умер он от его руки! Он был тем, кто убедил нас в этом!)
Это была ее ошибка, это она убила своего ученика. Как Хадзиме и страшился, Айко наконец узнала правду, в мгновение ока белея. Существование ее учеников были ее поддерживающими колоннами. Факт того, что она стала причиной смерти своего ученика, расколол сознание Айко. Давление этого факта обратило ее сознание в защитный механизм, перекрывая голос ее разума. С взором, обращенным во тьму, она подумала о том, чтобы отдаться тьме. Но слова, оброненные Хадзиме тогда, оживили ее сознание.
– Если возможно, пожалуйста, не сдавайтесь.
В это время, ее осознание не могло полностью внять им из-за поочередных ударов судьбы. Даже если было хлопотно поднимать мысли о значении этих слов, это были лишь слова, как бы кропотливо она не размышляла.
(Если он произнес эти слова, потому что предсказал мою ситуацию... Не волновался ли он обо мне?.. Я, он заметил, что я тресну, когда узнаю, что являюсь причиной смерти Шимидзу. Такова причина...почему он ненужным образом застрелил его... убеждая нас в том, что это он его застрелил... чтобы меня не сломила вина... чтобы продолжила быть учителем...)
Айко могла осмыслить моральные критерии Хадзиме. Поэтому она могла домыслить и то, что это все было не только ради ее блага. Но как ни посмотри, Хадзиме бросился к скоропалительным действиям, так как думал об Айко. Захлопывающаяся дверь в уме Айко мгновенно замерла перед тем, как полностью закрыться, вновь медленно отворяясь. Ее узкий кругозор снова расширился. Хоть еще и было промозглое чувство внутри нее, словно во время одного из самых холодных сезонов, но в тот же миг, там определенно тлело небольшое пламя.