Аритмия
Шрифт:
Замираю. Подвисаю.
— Ты мне всю ночь стихи свои декларировал! — выдает на полном серьезе, открывает рот и беззаботно ловит танцующие на морозном воздухе снежинки.
Какого… Да не может быть! Я не стал бы читать ей эту дичь!
— Стоп, что это? — в ее голосе звучит наигранная тревога. — У тебя скулы порозовели, Ян? Или мне кажется?
Непроизвольно вздрагиваю, когда она дотрагивается до них подушечками пальцев. Нежно, ласково и осторожно. Еще и глазищами своими терзает
Каждую мышцу тремором сводит. Сердце заходится рваными стуками. Кровь громыхает неистовой пульсацией в ушах.
Сглатываю.
Смотрю на нее. Смотрю.
Все. Закоротило…
Стремительно наклоняюсь к ней ближе.
— Ты просил впустить твоих демонов, — выдыхает прямо в губы и одновременно с этим выставляет между нами руку, не позволяя ее поцеловать. — Я должна знать, если впущу, — переходит на взволнованный шепот, — что получу взамен?
Поднимаюсь. Резко ставлю девчонку на ноги. Поправляю на ней шапку, натягивая ее плотнее на уши. Потуже завязываю шарф. Беру за руку и веду назад к дому.
Пока идем, молчу.
«Если я впущу их, то что получу взамен?»
Это не вопрос, это выстрел.
Что в действительности я могу дать ей? Довольно глупо было бы не признать, что Дарина слишком хороша для меня. Во всех смыслах…
Сергей паркует машину прямо около ступенек. Выходит, поправляет ворот пальто, здоровается с Арсеньевой и протягивает мне руку.
Именно его приезд позволил поставить на паузу тот серьезный разговор, к которому нам с ней придется вернуться позже.
— Ты один?
— Роман остался с матерью в больнице, — произносит он, разуваясь.
— Как… Савелий? — выдавливаю из себя через силу.
— Никак, к сожалению, — отводит взгляд и рассеянно хлопает меня по плечу.
— Можно будет к нему завтра приехать? — робко интересуется Арсеньева.
— Можно, Даш. Игорь и Марьяна где?
— Там, на кухне.
Беркутов-старший кивает и проходит в дом.
Меня же будто гвоздями к полу прибили.
Как Савелий?
Никак, к сожалению.
Это все?
— Ян, — Даша настойчиво тянет за рукав. Сама снимает с меня куртку. Приседает. Развязывает шнурки на ботинках.
Шнурки. На ботинках…
В гостиной опускаюсь на ковер. Какое-то время смотрю на потрескивающий в камине огонь. И даже он сейчас не вызывает привычного содрогания. Может, потому что внутри меня черт знает что творится. Авария, сравнимая разве что с взрывом атомной электростанции.
Боковым зрением выхватываю движение слева от себя.
Арсеньева. Подходит. Ладонь к моему лбу прикладывает. Тягостно вздыхает, и сует под мышку градусник.
Будто сейчас это имеет значение…
Она
Не протестует, чем я нагло пользуюсь. Послушно начинает читать вслух и в какой-то момент, увлекшись, принимается перебирать пряди моих волос. По привычке, наверное…
Долго-долго слушаю ее мелодичный голос. Мутным взором слежу за подрагивающими языками пламени и без конца думаю о маленьком человеке, за жизнь которого готов отдать, что угодно. Знать бы к кому идти с такими жертвами. К Богу или к самому Дьяволу. Кто подсказал бы…
Веки тяжелеют, глаза закрываются, но хоровод беспокойных мыслей не дает покоя. Мучает и мучает. Воспоминаниями. Коих так много, что все в моем воспаленном мозгу не помещаются.
Чудик, куда же ты собрался так рано…
Устал?
Не можешь больше бороться?
Много лет назад ты спас меня от саморазрушения. Потому что с твоим появлением как-то резко абсолютно все переменилось. Заиграло яркими красками. Обрело вдруг смысл.
Странное дело. Никогда не думал, что после смерти Алисы вновь смогу так сильно к кому-то привязаться. Что смогу оберегать, защищать, заботиться…
Ты всегда так искренне радовался моему появлению. С улыбкой тянул ко мне ручонки. С присущей детской непосредственностью требовал эмоциональной отдачи. Только с тобой это и работало. Только рядом с тобой я переставал быть жестокой, циничной сволочью.
— Ян… — тихий шепот выдергивает меня из тягучего дурмана.
Потираю лицо. Недовольно морщусь.
— Поднимайся. Уже очень поздно.
— Плевать.
— Ноги затекли, — жалуется сконфуженно.
Нехотя встаю с ее колен, и Арсеньева, потянувшись руками вверх, тут же вскакивает с дивана. Разминает пальцами лодыжки. Находит тапочки и уходит, а уже пять минут спустя я отправляюсь следом.
Цепной пес, ей богу…
Застаю ее на кухне. Суетится. Что-то разогревает на плите. Зевая, достает маленькую кастрюлю из холодильника.
— Тебе нужно обязательно поесть, — щебечет, замечая мое присутствие.
Вижу, как загорается экран лежащего на столе телефона. Подхожу ближе и в одно мгновение закипаю. Потому что это опять электрик. А на часах, между прочим, уже почти два ночи.
Тянемся к смартфону одновременно, но я забираю его первым.
— Ян, не надо, — пытается отобрать его, но я уже нажимаю «принять».
— Алло, Даринка-мандаринка, — раздается бодрое в трубке. — Привет! Рад, что ты наконец ответила.