Аритмия
Шрифт:
— Дашкет!
Вот только его мне сейчас для полного счастья не хватало!
Резко оборачиваюсь.
Беркутов неминуемо направляется прямо ко мне.
Черт.
— Надо поговорить.
— Не хочу я с тобой разговаривать. Уходи, — прошу, когда он останавливается напротив.
— Даш…
— Уходи, Рома.
С нажимом. Еще и глазами «красноречиво» стреляю.
Слепой, что ли? Не понимает,
— Даш, да послушай… — касается моей руки, но я спешу отстраниться, опасаясь того, что может подумать родитель.
— Не хочу разговаривать, — повторяю жестче. Практически по слогам. — Ни сейчас, ни потом.
— Я хочу, — слышу за спиной голос отца.
— Пааап…
— Значит так, — сгребает кулаком свитер парня и рывком тянет на себя. — Чтобы я тебя рядом со своей дочерью не видел!
— Пааап, пожалуйста, отпусти его! — пытаюсь влезть между ними.
— Вообще не отсвечивай рядом с ней!
Беркутов хмурится, но молчит.
— Ты понял меня, Рома? — нависает над одноклассником грозовой тучей.
— Я виноват, признаю, — парень примирительно поднимает ладони вверх. — Простите, как вас по имени-отчеству?
Рома, замолчи…
Неизвестно ведь, что выдаст.
— Мое имя и отчество тебе знать ни к чему, — взгляд отца темнеет. — Познакомиться ты можешь только с моими ботинками.
— Пааап, перестань, прошу. На нас же все смотрят!
Сердце колотится в груди как сумасшедшее, и я начинаю паниковать, ведь никогда не попадала в ситуацию, подобную этой.
— Немедленно отпустите ребенка! Вы слышите?! — громко требует появившаяся из ниоткуда Венера Львовна, наш методист по учебной части.
— Ребенка! — фыркает отец, разжимая кулак. — Я предупредил. Не приближайся к ней.
Замечаю столпившихся на первом этаже зевак и чувствую, как от стыда начинают рдеть щеки.
— Я понял, — мрачно отзывается мальчишка.
— Надеюсь.
— Элеонора Андреевна, ваш родитель? Немедленно успокойте и разберитесь в ситуации, — инструктирует моего перепуганного классного руководителя Венера.
— Да, конечно. Давайте пройдем в мой кабинет. Дарина, а ты на урок, — строго командует она, окинув меня обеспокоенным взором.
Спешу покинуть «сцену», оставляя позади всех участников конфликта. Ситуация вышла очень неприятная. Даже не ожидала, что папа может устроить такое на глазах у всех.
Присаживаюсь на свободный пуфик, один из тех, что стоят в рекреации. Закрываю лицо ладонями. Хочется разрыдаться, но я себе этого не позволяю. Так и сижу какое-то время, до тех пор, пока более-менее не успокаиваюсь.
Хорошо хоть у Беркутова хватило выдержки и интеллекта все это молча проглотить! Еще драки не хватало!
Встаю, расправляю юбку, делаю глубокий вдох. Поднимаюсь по лестнице
— Ну твой батя дает! — при виде меня смеется верзила Пилюгин.
— Чума, — комментирует Бондаренко, уставившись в телефон.
Неужели и заснять кто-то успел?
— А я и думаю, зачем папаша ее за ручку в школу привел. На разборки, оказывается, пришел, — хмыкает Марина Сивова, лениво пожевывая при этом жвачку.
Ну точно… Ее, на пару с Грановской, я видела на КПП.
— Беркута заложила? — спрашивает кто-то.
— Да небось нажаловалась предкам про ночное рандеву.
Уже даже об этом знают… Откуда?
— За своих мы и накостылять не против, — снова, чавкая, отзывается Сивова.
— Вообще ее папаша за рукоприкладство присесть на нары может.
Их язвительные комментарии летят в меня заточенными стрелами, но я стараюсь не обращать на них внимания.
— Заткнитесь уже. Даш, привет, ты как?
Камиль, пожалуй, единственный человек, которого я рада видеть этим утром. Но сейчас, увы, даже с ним я не в состоянии поддерживать непринужденный диалог.
Вкладываю телефон ему в ладонь. Иду дальше. Мне нужно найти исчадье ада, которое я смело могу винить во всех свалившихся на меня бедах.
Цыбин испуганно дергается в сторону. Видимо, взгляд у меня тот еще.
А вот и он… Буквоед проклятый!
Сидит на подоконнике, по привычке уставившись в книгу, и поднимает на меня глаза лишь тогда, когда я подхожу совсем близко.
— Арсеньева… Не задохнулась, значит? — насмешливо произносит он.
— Весело? — интересуюсь, прищуриваясь. — Весело тебе, да?
Равнодушно пожимает плечом и вот тут я не выдерживаю. Потому что внутри все кипит…
Совсем недавно Рома, занимающийся в секции по рукопашному бою, научил меня правильно наносить удар по лицу.
«Дашкет, бей не костяшками, а плоской поверхностью, сжав кулак как можно плотнее прямо перед самим ударом. Воот так, чтобы пальцы образовали эту самую плоскость. И еще… постарайся вложить в хук весь свой вес. Нужно задействовать одновременно руку, плечо, бедро. Наноси удар практически всем телом…»
Что я, собственно, и делаю.
Чей-то возглас. И гробовая тишина, которую нарушает звонок, разрывающий перепонки.
Вот знаете… всего пару секунд, а сколько удовольствия, наряду с болью, ты испытываешь! Восторг и гордость не передать никакими словами. У меня ведь недурно получилось. О чем свидетельствует нецензурная брань за спиной и в край ошеломленное лицо того, кому прилетело.