Ария смерти
Шрифт:
Слегка приободрившись, Флавия стала подниматься по лестнице, не касаясь перил и любуясь пролетом, который, возможно, нарочно был создан таким широким, чтобы две дамы в пышных юбках могли разминуться или, наоборот, идти рука об руку. На своем этаже певица свернула направо, к квартире.
И замерла как вкопанная. У входной двери лежал букет цветов, больше которого она в жизни не видела. Разумеется, желтые розы – Флавия не могла бы сказать, откуда у нее эта уверенность, – огромная масса цветов, оформленных оригинальным образом и вместо эстетического наслаждения вызывавших… ужас?
Флавия
Потом достала телефонино и нашла номер друга, поселившего ее в этой квартире. Он жил этажом выше, но Флавии хватило самообладания понять, что телефонный звонок прозвучит менее угрожающе, нежели звонок в дверь.
– Pronto! [19] – произнес мужской голос после четвертого гудка.
– Фредди? – спросила она.
– Да. Это ты, Флавия?
– Да.
– Не можешь открыть дверь? – спросил он. Голос Фредди звучал с отеческой теплотой, без тени упрека.
– Ты еще не ложился? – спросила Флавия вместо того, чтобы ответить на вопрос.
– Нет.
– Можешь спуститься?
После секундного колебания Фредди произнес:
– Конечно! Минуту, только скажу Сильване.
19
Здесь: алло! (итал.)
И повесил трубку.
Флавия прислонилась спиной к стене – той, что была подальше от двери и цветов. И попыталась придумать, с чем бы сравнить размеры этого букета. Хула-хуп? Нет, он слишком велик. Пляжный мяч, напротив, маловат. Автомобильная шина? Пожалуй, по диаметру подходит… Форма у букета была грибообразная, но только гриб получился какой-то сумасшедший, словно из хоррора об атомном апокалипсисе, – одного из тех фильмов, которые она раньше ходила смотреть в кинотеатр. И смотрит до сих пор, злорадно напомнила себе Флавия.
На верхнем этаже по-прежнему было тихо. Что страшнее – этот неподвижный букет, чью красоту убил дурацкий замысел флориста, или гриб атомного взрыва? Концентрируясь на таких глупостях, можно было не думать о том, что означают эти цветы, не задаваться вопросом, как тот, кто их принес, вообще проник в палаццо. И что, черт побери, все это значит?
Сверху донесся шум, потом голоса, мужской и женский. Кто-то стал спускаться по лестнице. Сквозь прутья перил Флавия увидела сперва ноги в комнатных тапках без задников, потом низ пижамных штанов под красным шелковым халатом и край шнурка, которым он был подпоясан, затем – руку со связкой ключей и, наконец, приятное бородатое лицо маркиза Федерико д’Истриа. Фредди, ее друг и бывший возлюбленный, хмурый шафер на ее свадьбе – хмурый не из ревности, как Флавия узнала позже, а потому, что слишком хорошо знал жениха,
Он замер на последней ступеньке и перевел взгляд с Флавии на огромный букет у двери.
– Ты принесла цветы домой?
– Нет. Когда я пришла, они уже тут лежали. Ты впускал кого-нибудь в палаццо?
– Нет. И Сильвана тоже. Никто не приходил.
– А жильцы сверху? – спросила Флавия, указывая пальцем, словно Фредди не понимал, что означает это слово.
– Они живут в Лондоне.
– Значит, никто не приходил?
– Насколько я знаю, нет. Кроме нас с Сильваной, в доме сейчас нет других жильцов.
Фредди спустился на лестничную площадку второго этажа, подошел к цветам. Тронул их ногой, как будто это был пьяница, заснувший под чужой дверью, или подозрительный сверток. Ничего не произошло. Фредди посмотрел на Флавию, пожал плечами, потом наклонился и поднял розы с пола. За ними его почти не было видно.
– Желтые розы, – произнес Фредди, просто чтобы что-нибудь сказать.
– Мои любимые, – проговорила Флавия и тут же поняла, что это неправда.
– Занести их в квартиру? – спросил Фредди.
– Нет! – торопливо воскликнула она. – Не хочу, чтобы они были в моем доме! Отдай эти розы Сильване. Или вынеси их на улицу.
Уловив в собственном голосе панику, Флавия снова прижалась спиной к стене.
– Подожди здесь, – сказал ей Фредди, прошел мимо нее и стал спускаться по лестнице.
Женщина слышала его затихающие шаги. Фредди прошел через холл. Парадная дверь открылась, закрылась, и снова шаги…
– Зайдешь со мной в квартиру? – спросила Флавия у Фредди и, заметив его изумление, пояснила: – Чтобы посмотреть, все ли в порядке. Хочу знать наверняка…
– Что никакой другой двери, кроме парадной, не открывали?
Женщина кивнула.
– Такое уже случалось, Флавия? – спросил Фредди.
– Пару раз, но в театрах. Сперва розы охапками бросали на сцену, а сегодня я нашла в своей гримерной несколько десятков букетов.
Он посмотрел на ее пустые руки.
– Ты их там и оставила?
– Я не хотела брать с собой эти цветы. И сейчас не хочу, – сказала она, и это прозвучало так, словно она испугана.
На какое-то время Флавия замерла в нерешительности, потом посмотрела на друга, и ее прорвало:
– Бога ради, Фредди! Помоги мне!
Он пересек лестничную площадку, обнял Флавию за плечи сперва одной рукой, потом обеими, и она, всхлипывая, прильнула к его груди.
– Фредди, как он сюда проник? Откуда узнал, где я живу? Кто это вообще такой?
Он не знал, что сказать, а прикосновение к ее телу, такому знакомому, породило в его душе вихрь эмоций, которые маркиз когда-то испытывал к этой женщине: любовь, ревность, гнев, страсть, а еще те, которые сохранились даже после того, как она его бросила: уважение, дружба, желание ее защитить, доверие. Фредди любил свою жену и был увлечен Флавией, но не настолько, чтобы не думать об остальном. Теперь у Флавии двое взрослых детей, у него самого – трое и стабильный брак. Благополучие семьи всегда было главным для него.