Арка третья: "Лопата кумкватов"
Шрифт:
— Я, кажется, кое-что придумала.
— Мы готовы вас выслушать.
— Договор запрещает выпускать новых кованых, так?
— Совершенно верно. После отказа воевать за чужие интересы мы перестали быть нужны. Поэтому нас так легко отпустили. Поэтому нас запретили производить. «Ещё одна раса Разумных, — сказали они. — Да на Альвирахе и так плюнуть некуда!» Если бы не наша помощь при подавлении Белокаменного мятежа, нас бы, наверное, пустили в переплавку. Но мы намекнули, что Чудотворцы могут появиться снова, и нас оставили. Как бы «про запас». Даровав свободу, но лишив перспективы.
— Да, смутно что-то припоминаю… — задумчиво почесала бороду Спичка. — На вас же не действовала магия Чудотворцев!
— Мы магорезистивны, поскольку связаны с Краем. Все лавры победы забрал наш создатель, Парциваль Колловски, но нам почести не нужны. Нам нужна новая периферия. Чем больше кованых в Альвирахе, тем больше информации мы получаем, тем надёжнее и устойчивее наша сеть, тем более безопасно наше существование. Но даже ваш бесспорный талант переговорщика не смог преодолеть этот запрет.
— То, что нельзя проломить, можно обойти, — усмехнулась в бороду дварфиха. — Я внимательно изучила договор, и он не запрещает ремонт кованых. Если вы, например, поцарапаете корпус, то в любой мастерской его вам отполируют без вопросов. Это не будет нарушением договора, так?
— Не будет, — кивнул стальной головой кованый.
— Идём дальше. Если вы потеряете руку, её также можно заменить, верно?
— Да, многие из наших тел неоднократно меняли конечности. Они изначально делались легкосменными, потому что первые «Перечницы Колловски» часто взрывались.
— То есть если, к примеру, предприятие «Малый лафетный завод Жерла», в котором мне принадлежит пятьдесят процентов плюс одна акция, наладит выпуск рук для кованых, это не будет нарушением договора?
— Не будет.
— А если ног?
— Никакой разницы, — подтвердил кованый.
— А туловищ? Голов? Ведь ваш разум не в голове, а душа не в сердце, вы можете поменять голову, не перестав быть собой?
— Разумеется.
— Таким образом, мы можем производить ваши тела в рамках «Наборов для капитального ремонта и обслуживания». Оформлять как «ремкомплект». Поставляется в разобранном виде, а значит, не является кованым. А что там только руки-ноги прикрутить, это никого не касается. Называется «отвёрточная сборка». Производитель не несёт ответственности за то, как покупатель использует его продукцию.
— Вы правы, формально это не нарушит букву Каррегвенского договора.
— А дух его не нарушит тем более! — оптимистично заявила Спичка. — Невозможно производить «новых кованых», потому что в некотором смысле кованый вообще один! А какое количества железа к нему подключено, уже не так важно.
— Вы превзошли самые оптимистичные наши прогнозы, мадам Фламерия, — склонил голову кованый. — Это воистину великий план. Думаю, цену за его исполнение вы запросите тоже немалую?
— Да уж, не продешевлю, не надейтесь! — потёрла руки Спичка. — Услуга за услугу!
* * *
— Талена… — виновато сказал Вар. — Я…
— Мы знакомы, господин? — холодно ответила девушка. — Не припоминаю, извините. По всем вопросам обращайтесь в справочную библиотеки.
— Талена! Я же извинился!
— За что, господин? Я не помню. У меня, знаете ли, жизненный принцип не запоминать мудаков. Жизнь слишком коротка для этого.
— Ладно, — вздохнул Вар. — Прекрасная библиотекарша, с которой у нас ничего не было! Не желаете ли вы заработать неплохую сумму, практически не выходя за рамки ваших служебных обязанностей? Чисто деловое предложение.
— И никаких ресторанов?
— Даже пирожок с уличного лотка не куплю.
— И какова сумма?
— Тысяча куспидатов.
— Всего? А если я хочу десять тысяч?
— Сделка!
— Демоны, надо было просить сто! — с досадой сказала Талена. — И что вы хотите за эти деньги, незнакомый господин?
— Мне нужно в закрытый фонд.
— Всего-то? Я-то думала, вы попросите доступ к архивам Консилиума. Откровенно говоря, этот фонд закрыт на символический замочек, открывающийся гвоздём, и никто за ним не следит. Там куча старого пыльного хлама, который просто свален без всякой системы. Вы переплатили, незнакомый господин, но сделка есть сделка!
— Считайте это компенсацией за забытое и извинением за неслучившееся.
— За десять тысяч серебром я готова забыть даже как меня зовут, — хмыкнула девушка. — Пойдёмте.
Два тёмных коридора спустя они оказались перед невзрачной дверью, запертой на дешёвый замок. Талена достала из кармана связку ключей, нашла самый маленький и простенький, вставила в скважину, повернула…
— Если вам что-то надо здесь найти, — предупредила она, зажигая магический светильник, — то ни за десять, ни за сто тысяч не смогу помочь. Сюда столетиями сваливали всё, что по какой-то причине считалось неподходящим для открытого доступа. Со временем причины забылись, а составлять каталог никому даже в голову не пришло. Зачем? Всё равно фонд закрытый. Так что бумаги тут лежат просто слоями, и если вам нужно что-то действительно старое, то вы зря не захватили лопату.
— Я приблизительно знаю, где лежит то, что мне нужно, — сказал Вар. — Но даже если вы просто подержите фонарь, это будет большим подспорьем.
— Думаю, что за десять тысяч серебряных я могу поработать подставкой для лампы, — вздохнула девушка.
— Если меня верно сориентировали, то в конце главного прохода есть небольшой закуток, образованный тремя закрытыми шкафами. По крайней мере, несколько десятков лет назад он был…
— Как интересно! Никогда туда не заходила, но давайте посмотрим…
Через час чумазые и покрытые пылью Вар и Талена всё ещё сидят на бумажной горе, прочитывая и отбрасывая старые документы.
— Подумать только! — девушка, в азарте забыв свою обиду, потрясает пожелтевшим манускриптом. — Планы Утробы существуют! Как вы только догадались, что их надо искать в архивах муниципального водоустроительного треста?
— Это вполне логично, — отвечает Вар, осторожно разворачивая старинный чертёж. — Во-первых, Утроба по традиции оставалась в ведении водопроводчиков ещё со времён геотермального отопления, потому что переводить её на баланс другого управления — это тонны бумаги извести на бюрократию. Во-вторых, все муниципальные службы обожают отчётность, без неё не списать бюджеты, а значит, обязаны иметь планы, чертежи и опись подведомственного имущества. В-третьих, они никому уже двести лет не интересны, поэтому их засунули в самый дальний угол и забыли.